Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна - Страница 43

43

Я спешно отвернулась, схватив вилку, принялась усердно ковыряться в салате. Он здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. С другой. С очередной девицей, которую после ужина привезёт домой и уложит в постель. Я вцепилась пальцами в лежащую на коленях салфетку, Максимов спросил:

— Что-то не так, Алиса?

С трудом улыбнувшись, подняла на него взгляд.

— Все нормально. Отойду на минуту.

Встав, приказала себе быть уверенной и твёрдой походкой прошла по залу в сторону туалета. Уже там, шмыгнув в кабинку, прижалась спиной к стене, закрывая глаза. Он здесь. Совпадение? Скорее всего, откуда ему знать об ужине с Максимовым? Хотя он долго следил за моей жизнью. Неизвестно, перестал ли. Но смысла появляться в ресторане все равно нет. Значит, случайность… Я вспомнила его взгляд, непроизвольно обхватывая себя руками. А потом вспомнила, как Илья смотрел в ту ночь, каким был нежным, как касался… Теперь он сидит в двух метрах и недосягаем. И никогда не будет досягаем.

Тяжело выдохнув, я открыла глаза. Выйдя, посмотрелась в зеркало: бледная и глаза больные. Не пойдёт. Показывать слабость я не собираюсь. Сейчас вернусь в зал с гордо поднятой головой и даже не посмотрю в его сторону.

На это меня хватило, но вот сидение в ресторане стало пыткой, казалось, что Рогожин прожигает меня взглядом. Хотя на деле не факт, что вообще смотрел.

— Может, прогуляемся, — улыбнулась я Максимову. Он удивился, но ни о чем не спросил. Рассчитавшись, мы покинули ресторан. Прошлись по центру, разговор не шёл, по крайней мере, у меня. Я была очень далека от Максимова, выставки и искусства. К тому же, вечер выдался прохладный, а я была в легком платье и быстро замёрзла. Максимов накинул мне на плечи пиджак, задержав ненадолго руки, я даже не заметила, витая в своих мыслях. Минут через двадцать мы оказались у отеля.

— Может, зайдёшь, выпьем кофе? — спросил Максимов. Я покачала головой.

— Не сегодня, — улыбнулась ему, он понимающе кивнул, — думаю, мне пора. Спасибо за ужин.

Максимов снова поцеловал мне руку, а потом добавил, не отпуская её:

— Я позвоню завтра.

Проще было согласиться, что я и сделала. Заверив, что до стоянки дойду одна, отправила его в отель, а сама поплелась к машине. Уже открыла дверцу, когда обратила внимание на идущих по стоянке Илью и девушку. Он запарковался через одну машину от меня. Вместо того, чтобы сесть и уехать, я наблюдала за парой, вцепившись в дверцу. Девушка была красивой, хотя косметикой злоупотребляла. Илья, открыв дверь, помог ей сесть и в этот момент поднял на меня взгляд. Я не могла отвести свой. А Рогожин, усмехнувшись, показал большой палец, по всей видимости, таким образом издеваясь. Мол, отлично соблазняешь Максимова. Я не отрывала от него взгляда, хотя и корила себя за это. Подумала: когда теперь его увижу? И старалась всмотреться в эти черты лица, успевшие за короткий срок стать родными, а за мгновенье — чужими навеки.

Обойдя машину, Рогожин сел на водительское место и уехал, не взглянув на меня, а я только тогда рухнула на сиденье. Сидела минут пять, пока не поняла, что ничего не вижу за слезами. И сама поразилась этому факту. Я никогда не плакала из-за мужчины. Кто бы сказал такое — рассмеялась бы в лицо. Но сейчас было не до смеха, в груди болело, раздирало на части, если это и есть любовь, то лучше без неё. Но это тоже обман, на самом деле я хотела, чтобы не было никакой мести, чтобы меня не использовали, а мы с Ильёй были вместе. Ну и фантазерка.

Я несколько раз ударила по рулю, сигналка привела в чувство. Быстро вытерев слезы, вырулила на проспект. Сил не было, хотелось свернуться калачиком и лежать, что я и сделала, оказавшись дома.

Не помню, когда уснула, но проснулась с головной болью. За окном было серо, зарядил дождь. В такую погоду в принципе не хочется никуда, а с настроением, как у меня — и подавно. Я и решила: не сдвинусь с дивана. Выключила телефон и весь день провалялась, ставя один за одним дурацкие фильмы, просто чтобы забить фон.

Сегодня открытие выставки, посмотреть хотелось, но я решила выбрать другой день. Там, наверняка, будет Максимов, да и Наталья. А у меня нет никакого желания встречаться с ними. Мужчина явно не связан со смертью Гарри, его интересуют картины. Водимо, Наталья передала в папке договор или какие-то бумаги, вот и все. Максимов заберёт коллекцию, и имя Гарри Ставровского исчезнет из истории нашего города, оставшись его работами в чьих-то руках. Потому надо успеть посетить выставку до этого момента. Интересно, мать Гарри передала права Наталье? Или это сделал ещё Гарри? Видимо, предприниматель в ней победил влюблённую женщину, что неудивительно, если учесть её прошлое. С другой стороны, что ещё оставалось делать? Гарри мертв, а продвигать картины погибшего художника вообще странное дело. Тут фанатик Максимов, готовый купить все. Пожалуй, на её месте я бы поступила так же.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За весь день это была единственная тема, над которой я думала. В основном, пялилась в потолок, слушая диалоги героев фильмов. Жизнь как-то резко потеряла смысл, и я не знала, за что браться, чтобы все вошло хоть в какое-то русло.

В понедельник распогодилось. Выглянуло солнце, словно призывая встать и идти на улицу. Я и пошла. Приводить себя в порядок не стала, нацепила джинсы и лонгслив, завязав волосы в хвост. Выглядела на троечку, но было плевать. Прыгая через лужи, я констатировала, что плевать в общем-то на все. А так быть не должно. Нужно поставить хоть какую-то цель, а лучше несколько. И вместо ненужной рефлексии заниматься их достижением.

Несмотря на будний день, народу было прилично, чему я порадовалась. Следовало признать: выставка оформлена восхитительно. Я была знакома с творчеством Гарри очень поверхностно, потому сейчас рассматривала картины с интересом. Он и правда был талантлив. Удивительно умел сочетать цвета, и манера вроде бы типично импрессионистская, но тем не менее, личность Гарри была видна. Некоторое время я заворожённо бродила среди картин. Остановившись напротив "Заката у моста", разглядывала с восхищением, пока не услышала:

— Какие люди!

И на несколько секунд закрыла глаза. Наталья. Ничего страшного, здесь люди, нужно просто собраться и пережить эту встречу. Нацепив улыбку, я повернулась и застыла. Она была не одна, с Андреем. Они уже стояли в метре от меня, и он замер, хмурясь, пристально разглядывая. Ещё с ними была пара в возрасте: мужчина и женщина около шестидесяти пяти. Последнюю я мало интересовала, а вот мужчина, увидев меня, замер, словно привидение увидел.

— Чудесная выставка, — сказала я Наталье. И тут, как по обухом по голове ударило, я снова перевела взгляд на мужчину. Он немного пришёл в себя, но все-таки смотрел слишком изумленно. А я подумала: это он. Мой отец.

Я спешно отвела взгляд в сторону, боясь выдать себя, и наткнулась им на Андрея. Он смотрел хмуро, в упор, не боясь, что на это обратят внимание. Ситуация была бы комической, если бы при этом я не чувствовала себя не в своей тарелке. Услышала голос Натальи, переведя на неё взгляд, поняла, что не восприняла ни слова из сказанного ей. И вдруг мужчина произнёс:

— Наталья, представь нас.

Она замерла, удивившись. Перевела взгляд на него, потом резко на меня, опустив глаза, словно осмысливая что-то, снова взглянула на мужчину. Женщина явно была растеряна, а я подумала: она догадалась. Наталья видела Веру, я на неё похожа. Двадцать четыре года большой срок, и поначалу женщина могла не вспомнить, кого я ей напоминаю. А вот сейчас, когда здесь отец… Она поняла. Только чем это может обернуться для меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наталья, взяв себя в руки, фальшиво улыбнулась:

— Это мой отец Иван Абрамов. А это… возлюбленная художника Алиса.

Мужчина протянул мне руку, я пожала ее, взглянув на него. Растерянность никуда не ушла, появилась хмурость, задумчивость. Он даже не пытался её скрыть. Отпустив руку, я перевела взгляд на женщину, стоящую подле него. Сходство с Натальей налицо, видимо, это её мать. Она на меня смотрела без интереса, и вообще, взгляд у неё был такой, словно её задолбала сама жизнь. Андрей продолжал пялиться в упор, а я не знала, как выйти из этой ситуации. Спасла положение Наталья. Она тоже стала задумчивой и хмурой, буркнув: