Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" - Страница 102

102

— Я хочу приехать к тебе. Мы могли бы неплохо провести время в Нью-Йорке вдвоем, — заявил Дуглас, заставив сердце трепетать от страха. При других обстоятельствах это могло быть всем, о чем Рози только могла мечтать, но теперь это было категорически невозможно.

Увидеть его имя на экране телефона несколько дней спустя после безответного признания было странно, но слышать подобное предложение ещё страннее. Он позвонил, как будто так и должно было быть. Словно не было уничижительного «Прости», сброшенного вызова и неоправданных надежд. Словно это всё было неважно и вовсе не имело значения. Словно того разговора не было в действительности, только в её голове. В суете последних дней Рози и самой было легко поверить в то, что она всё выдумала, но странное давление в груди было настоящим, и она не могла избавиться от странного ощущения пустоты, незаполненного пробела, где всё ещё ожидала услышать ответ.

Его ненавязчивое предложение выбило её из колеи. Рози нахмурилась, рассматривая белый потолок и слушая его дыхание на расстоянии нескольких сотен километров. По большей мере, она чувствовала себя странно, хоть и искренний испуг встряхнул её за хрупкие плечи.

— Отличная идея, — ответила сухо. Вряд ли он теперь мог рассчитывать на большее. — Вот только ко мне должна приехать подруга. Она уже заказала билеты, и у нас забронирован номер на двоих, — ей едва удавалось сложить слова в предложения. Закрыв глаза, Рози нахмурилась, перевернувшись на огромной кровати набок.

— Очень жаль. Напомни, пожалуйста, когда ты должна вернуться? — спросил мягко и осторожно.

— Ещё не знаю. Постараюсь, как можно скорее, — её голос был уставшим и тихим. Каждое слово будто давалось с трудом.

— Ты же знаешь, что я скучаю по тебе.

Рози эти слова заставили неприятно поморщиться. Они резали слух и отдавали колкой болью в сердце. Как будто он обманывал её, о чем знали оба. Все его слова теперь имели привкус горькой фальши, с чем девушка не могла справиться. Даже самые искренние заверения теперь не имели значения, покуда Рози одолевала неуверенность, любил ли Дуглас её на самом деле или же просто увлекся ею, чем превратил их непонятные отношения в игру или осложнившейся фарс.

— Очень мило, — в голосе девушки была ощутима ирония. — Мне нужно идти. До скорой встречи, — она отключилась первой. Дуглас успел услышать облегченный вздох, прежде чем Рози оборвала связь.

После их разговора она ещё долго не могла уснуть, проектируя в голове их общее будущее и рассматривая перспективу того, могло ли оно у них вообще быть. Всё было неуверенным и шатким, невзирая на то, что они, казалось бы, одной ночью одолели пропасть, которая, казалось, была неодолимой. Единственное, в чем Рози была уверена, так это в собственном чувстве, что выжигало в груди дыру, оставляя в крови отравляющий пепел.

Она никогда не любила никого так сильно, чтобы эта любовь граничила с убийственным отчаяньем, толкающим на безумство, вроде дурацкого приезда в чужой город ради поиска давно прошедшей жизни мужчины. Ничто прежде так сильно не путало мысли, не затуманивало рассудок, не бросало тело в волнительную дрожь, не внедряло ощущения ментальной и физической слабости. Это была болезнь, ядовитая отрава, безумство. Начатая самой Рози незамысловатая кокетливая игра, в конце концов, всех свела с ума. Всё могло быть намного проще, если бы они не были теми, кем были. Если бы у Дугласа не было дурацких принципов и предубеждений, у Рози её упрямости и неусидчивости. Если бы только он не был подчиненным её отца, а она — школьницей с фамилией, от которой была бы рада избавиться.

Ещё несколько месяцев, и она должна будет уехать. То, чего Рози ждала так сильно, теперь её страшило. Дуглас был единственным якорем в городе, где она чувствовала себя чужой, невзирая на корни. В другом городе он мог стать обузой. Выдуманное долго и счастливо было далеким от сказочного, приближаясь всё больше к действительности, что поглощала девушку с головой.

Прежде ей нравилось убеждать себя, будто Дуглас уедет следом за ней, сделает что-нибудь, чтобы более не оставаться разлученными, но с каждым днем это становилось всё более неосуществимо. Ему нужно было создать семью, а ей — самоутвердиться. Принесенная жертва была лишней, если только была ничем иным, как одолжением, в котором был ощутим упрек. Нельзя было быть уверенной и в продолжительности чувств, которым так легко угаснуть в быте. Рози знала о жизни так мало, но принимала мысль о том, что если им удастся остаться вместе, они не будут теми, кем были в ту самую благословенную минуту, когда он с порога заключил её в крепкие объятия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По крайней мере, Рози это немало пугало. Её родители никогда не любили друг друга и были скудны в проявлении даже фальшивых нежностей, особенно при детях, брат попросту не умел этого делать, принимая всякое проявление чувств по отношению к себе, как данность, она сама прежде была безразлична и холодна ко всем, кто был небезразличен к ней самой. Поэтому теперь, разбивая все призрачные иллюзии в осколки, Рози не видела ничего, кроме неотлагательного конца. Когда Дугласа не было по близости, думать об этом было проще, покуда рядом с ним она не умела думать о чем-либо вообще.

Она рассуждала об их будущем вскользь и невзначай. Даже сомнения в продолжительности их отношений вынуждали чувствовать себя глупо, поскольку самая короткая мысль о том, что Дуглас вряд ли думал об этом когда-либо, ударяла током и пристыжала. Рози винила себя в печальной мечтательности и вернувшейся наивности, которые пыталась пресекать, заставляя неугомонный рассудок быстрее обращаться ко сну.

Подобного рода мыслям не было места в голове только в рабочее время, когда Рози сосредоточенно исполняла дурацкие поручения, что не позволяли думать о главном. Большую часть дня она будто была в забвении, которое отпускало разум, вселяя в душу угрызения.

Во вторую рабочую пятницу Элис ушла, как обычно, раньше. Мистер Грей так и не вернулся после обеденного перерыва, а потому Рози стала ошиваться вокруг, изучая офисный лабиринт со всей присущей ей тщательностью. Её знали почти все, когда она не могла запомнить имена многих людей, лица которых, тем не менее, выдавались знакомыми.

Как новое лицо, к тому же достаточно симпатичное и молодое, девушка привлекала к себе внимание и если не была всеобщей любимицей, то запросто могла бы ею стать, если бы немного подсуетилась. Это никогда не было среди свода её правил, да и к тому же Рози с большим трудом давались напускная доброжелательность и лесть, даже если были необходимыми. Холодная отчужденность привлекала больше внимания, но рядом с суетливой Элис девушка по большей мере была нерасторопной и неловкой. Она позабыла на время о высокомерии, которого в глазах других было с излишком, и упрямой молчаливости, что не могла быть уместна. Рози уверяла себя, словно всё это было частью перевоплощения в Чарли вместо того, чтобы признать, что среди уступающих в своем восприятии мира сверстников ей было намного проще, нежели в окружении заносчивых взрослых.

Она не заметила, как подобралась к архиву, где двери были распахнуты настежь, будто приглашали её войти. Рози осторожно выглянула издали, но вряд ли с расстояния могла заметить парня, который должен был быть бывшим любовником Сары. В любом случае пустовать это место не могло. Что угодно, только не эта обитель, хранящая в себе ту самую сокровенную тайну.

После окончания рабочего дня Рози бывало заглядывала сюда, но архив, обычно, закрывался намного раньше, чем уходила она. Если бы ещё хоть одно поручение мистера Грея было связано с этим местом, вот только, как на зло, не было ни одного. Наверное, ей сильно посчастливилось наконец-то прийти в нужное время, чтобы хотя бы попасть внутрь и узнать местный распорядок. Если она найдет нужные документы, так и вовсе будет счастливицей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рози осторожно вошла, осматриваясь вокруг, где, к большому удивлению, не было ни души. За длинной стойкой было пусто, но за ней была открыта дверь, за которой виднелись лабиринты растянувшихся вдаль шкафов, на полках которых ровным рядом стояли разноцветные папки с буквенными обозначениями, что значительно облегчало поиск. В приемной, перед стойкой, стоял мягкий, оббитый потрескавшейся кожей диван, и два столика, за которыми можно было работать с нужными документами. Рози заметила на одном из столов разбросанные кем-то бумаги и ручку, что её мало интересовало.