Самая плохая адептка (СИ) - Рэй Анна - Страница 51

51

— Уверена, с твоей фантазией ты что-нибудь придумаешь! Но признаться, наверное, надо… как только сдашь сессию на отлично и докажешь всем, что и без магии можно учиться! — подбодрила подругу и вздохнула: — Мне тоже не мешало бы во многом признаться и тебе, и ректору Тори…

Я уже была готова обо всем рассказать, но перед нами закрутилась вихревая воронка, из которой буквально выпрыгнула встревоженная Полли. Она указывала мордочкой в окно, на зверинец, и громко верещала. Было очевидно: в парке что-то произошло!

На поляне возле зверинца творилось невообразимое. Животные во главе с лером Костюшко высыпали из помещения и смотрели в небо. А там… Там парил Гриф. Но не один. Адепт Змиевский восседал верхом на гиппогрифе, держась за мощную шею птицеконя и выкрикивая раскатистые: «Ура-а-а! Лети-и-им!»

— Ой, — взвизгнула Вилка, — как бы не разбился!

— Не должен, там же магический купол, — попытался успокоить смотритель, но уверенности в его голосе не было. — На всякий случай я отправил Васю с Базей за ректором.

— Кто позволил? — позади нас раздался суровый голос Амадора Тори.

Рядом с ним стояли важные потто, сложив, как и глава академии, руки на груди.

Воздух вокруг ректора заискрился, с губ готовы были слететь заклинания, но магистр Костюшко его остановил:

— Нет-нет. Не стоит! Наша бытовая магия действует на животных не так, как на предметы. Звери магические! Пусть немного полетают, ведь купол не позволит им взлететь высоко.

— А если зверь сбросит студента? — хмурился ректор. — Мне отвечать перед законом!

— Да-да, я разделяю ваше волнение, но Гриф очень умный зверь. Он не причинит Змиевскому вреда. Адепт его друг и в какой-то мере спаситель, — возразил магистр Костюшко и кинул на ректора умоляющий взгляд.

Звери уже обступили Амадора Тори со всех сторон. Полли подползла выше и заискивающе заглядывала в ректорские глаза. Дракономопс ластился к ногам. Даже Матюша возникла рядом и жалобно замычала, всем своим несчастным видом показывая, что ректор просто обязан позволить друзьям полетать.

— Пожалуйста, — жалобно протянули мы с Вилкой.

Амадор Тори закатил глаза и… нехотя кивнул.

— Дам им еще пару минут, и пусть снижаются. Но как-то нужно их предупредить…

Альрун ринулся исполнять ректорский указ. Крылатик разбежался и воспарил ввысь, догоняя большого собрата.

Я же запрокинула голову, любуясь мощной красотой гиппогрифа. Он словно мчался по небу галопом, в закатных лучах солнца черное оперение серебрилось, стального цвета клюв и золотистые глаза поблескивали — зверь был мифически прекрасен. Взмах крыльев, поворот корпуса, и вот уже Гриф снижается. Через несколько секунд конские копыта коснулись земли, Змиевский напоследок обнял друга за шею, что-то шепча, а затем спрыгнул на траву.

— Вы видели?! — засмеялся он. — Это так здорово ощущать небо, как чувствует он. Вы же не накажете нас?

Последние слова были обращены к ректору, тот неопределенно качнул головой.

Гриф чинно подошел к главе Провинциальной магической академии и опустился, подогнув передние копыта и склонив голову.

— Признает вас старшим в нашей стае и предлагает прокатиться, — пояснил смотритель, выжидающе глядя на ректора.

Но Амадор Тори неожиданно отпрянул назад, а в глазах мелькнули восхищение вперемежку с ужасом. Я знала этот взгляд. Точно такой же был у моей сестры, когда мы с ней в детстве на отдыхе сбежали от родителей и забрались на высокую гору. Подобное бывает, когда мечтаешь о небе, но боишься упасть.

— Не стоит отказывать, зверь не должен почувствовать слабость, — тихо подсказал лер Костюшко, подливая масла в огонь.

Ректор не слишком уверенно кивнул и направился к гиппогрифу.

Магическое животное, почувствовав слабину, насмешливо фыркнуло. А в глазах зажегся озорной блеск. Кажется, кто-то кому-то готовит сюрприз. Ой, что будет!

— А можно я тоже покатаюсь? — вскрикнула я скорее от волнения, чем от смелости. — Всю жизнь мечтала полетать на гиппогрифе, но очень боялась! А с вами, лер Тори, мне ничего не страшно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вилка обо всем догадалась и одобрительно хмыкнула. А вот смотритель нахмурился, покачав головой. Наверняка в его глазах я выглядела глупо. Но мне хотелось спасти ректора Тори от позора и уберечь Грифа от опрометчивого поступка. Ведь если гиппогриф что-то учудит в полете, магический зверинец придется закрывать, как и наше отделение.

Поэтому я подлетела к Грифу, обнимая его за шею и шепча на ухо, чтобы вел себя прилично. Зверь недовольно взмахнул хвостом, но позволил нам с ректором забраться себе на спину.

Амадор Тори устроился позади, держа одной рукой меня за талию, а второй цепляясь за жесткие перья, как за поводья.

— Будем надеяться, что ни один человек не пострадает, — вздохнул ректор, а Гриф по-орлиному заклекотал.

Оттолкнувшись от земли задними копытами, гиппогриф взмахнул крыльями и взлетел, поднимаясь все выше и выше. Звери и люди стали крошечными, деревья и здания академии — игрушечными, а мы удалялись все дальше и дальше. Ректор Тори прижимал меня к своей груди, я чувствовала биение его сердца, и мое сейчас билось в унисон.

Гриф чуть повернул голову, щелкнул клювом, словно что-то задумал. А затем резко рванул вперед, разрывая невидимый глазу магический купол. Тот заискрился, спружинил, на долю секунды заставляя остановиться, и замерцал, выпуская беглеца на свободу. А вместе с ним и нас.

Получается, что для сильных магических зверей таких, как гиппогриф или горгулья, весь этот магический контур настоящей преградой не был? Зверей держало в академии нечто другое? Возможно, Грифа — больное крыло, кого-то — забота смотрителя, а кому-то просто некуда и не к кому идти?

Но что гадать, как оно было, ибо сейчас мы с каждым взмахом крыльев отдалялись от академии, оставляя позади маленький городок Жижу и приближаясь к дикому, запретному лесу.

— Не бойся, Элиска, — крикнул Амадор Тори, обхватив меня сильнее за талию. — Гриф не причинит нам вреда. Не так ли, друг?

Зверь в ответ закурлыкал и направился к скалам — его родному дому. Не то чтобы я боялась, но все же не хотелось стать ужином для маленьких гиппогрифов. И в то же время от необыкновенной красоты захватывало дух. Вершины скал окутало багрянцем, а верхушки деревьев покрылись золотом, дикая природа притягивала и завораживала. А когда Гриф, пролетев над скалами и лесом, принялся кружить над поляной — я охнула. Мы словно спускались на огромной скорости с высокой горы прямиком в серебристое звездное небо. Подлетев ближе и присмотревшись, стало очевидно, что поляну усеивали белые, звездчатой формы цветы. Плавно опустившись на траву, Гриф преклонил передние копыта, позволяя нам слезть. Как только мы ступили на землю, гиппогриф разлегся в тени деревьев и начал лениво клевать цветы.

Ректор по-прежнему держал меня за талию, а я и не возражала. Меня переполняли эмоции — и этот полет, и дикая природа лесов, и мощный прекрасный зверь, и близость мужчины, который мне очень нравился, хоть я постоянно гнала от себя это чувство.

— Это так здорово! — вскрикнул Амадор Тори, переводя восхищенный взгляд с Грифа на небо, а затем на меня. — Как же прекрасно испытать чувство полета!

Ректор Тори от избытка чувств крепче прижал меня к себе, а я прошептала:

— Не переживайте, не вы один, кто боится высоты. Главное — вы преодолели страх!

— Всё благодаря тебе, — тепло улыбнулся Амадор и вмиг стал серьезным: — А знаешь, Элиска, ты была права, бросив мне в лицо те обидные слова. Я действительно до конца не понимал, как это — испытывать сильные чувства! Отец всегда говорил, что эмоции мешают идти к цели…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А кто ваш отец? — на всякий случай поинтересовалась я, раз уж пошли такие откровения.

— Судья, — ответил лер Тори. — Он привык всех судить со всей строгостью. По мнению отца, я принял глупое и опрометчивое решение, возглавив академию. Этот полет он бы тоже не одобрил. А уж подобное — точно осудил…

— Что именно? — не поняла я, наблюдая за тем, как Амадор Тори медленно склоняется ко мне.