Хочу быть твоей (СИ) - Николаева Юлия Николаевна - Страница 20

20

Машина затормозила на светофоре, и я пришла в себя. Ничего себе занесло, колбасит будь здоров. А я была уверена, что смогу сохранить равнодушие. Ладно, это только мысли, надо собраться и сказать то, что хотела. Глубоко выдохнув, спросила:

— Решил что-то насчет Катьки?

Тима, тут же нахмурившись, бросил быстрый взгляд.

— Ты об этом говорить хотела?

— Не совсем… Я понимаю, что не имею никакого права лезть к тебе с советами, просто… Не бросай Катьку. Думаю, она именно та, кто тебе нужен.

Тима, продолжая хмуриться, свернув на обочину, остановился.

— Она тебя просила со мной поговорить? — он повернулся в мою сторону, и я уставилась на свои руки. Смотреть ему в глаза было физически невыносимо.

— Нет. Думаю, Катя расстроится, если узнает. Я понимаю, что она поступила не очень хорошо, но… Ребенка она однозначно оставит. И если ты на ней женишься… Катька будет идеальной женой, вот увидишь. Да ты и сам знаешь это.

Ну вот, сказала. Теперь осталось дождаться его ответа. Давно мне не было настолько неловко, аж ладони вспотели. Тима молча достал сигарету, отбросив пачку в сторону, закурил. Я последовала его примеру. Молчание затягивалось. А если он так ничего и не скажет? Просто отвезет домой, и все? Ну рано или поздно я узнаю о его решении.

— Порыв я оценил, — вдруг сказал Тима, глядя вперёд и выдыхая дым, а я подумала некстати, что он сейчас выглядит чертовски привлекательно. — Только в тебе говорит по большей части совесть и юношеский максимализм.

— То есть? — нахмурилась я.

— Тебе стыдно, — пожал он плечами, — ты хочешь все исправить, а молодость любит действовать масштабно.

Мне прямо выругаться захотелось. Отчасти потому, что он был прав. Но еще потому, что говорил так спокойно и равнодушно. Для него это был просто неудавшийся секс, который ничем не отличался бы от секса с случайной девицей, склеенной в баре того же клуба. Ну разве что он не встречается с ее сестрой. Но Тима мужчина, у них свое отношение к изменам, может, для него это вообще норма? Господи, о чем я думаю?

Мы снова выехали на дорогу, остаток пути прошел в молчании, я начинала жалеть, что решилась на эту встречу, никаких плодов она не принесла, зато я чувствую себя дерьмово.

Тима тормознул за квартал от дома, как и в прошлый раз.

— И все-таки подумай, — сказала я, — она будет идеальной женой.

Тима усмехнулся.

— Не всем нужны идеальные.

А я закусила губу, переставая его понимать. Может, он просто надо мной издевается? Надо было уходить, я медлила, глядя в окно, пока вдруг не почувствовала его пальцы на лице. Сердце ёкнуло, по телу побежали мурашки. Он мягко освободил мою губу от захвата зубов.

— В кровь искусала, — сказал, глядя на меня, я кивнула, не сводя ответного взгляда, не чувствуя солоноватый привкус во рту. И когда он убрал пальцы, случайно проведя ими по губам, я поняла: надо не просто уходить, надо бежать.

— Пока, — бросила, выскакивая из машины.

Домой шла в растерянных чувствах. Ничего не добилась, ничего не поняла. Не стоило мне лезть, только хуже сделала. Я должна вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда. Сказать это было проще, чем сделать.

Глава 13

А на следующий день в ресторан пришел друг Тимы, с которым он обедал в прошлый раз. Сел за мой столик, я с улыбкой отправилась к нему.

— Добрый день, — положила открытое меню, мужчина театрально сложил на груди руки.

— Я чуть с голоду не умер, ожидая, когда кончатся ваши выходные.

Я улыбнулась ещё шире, давая понять, что оценила шутку.

— Тогда вам придется заказать двойную порцию, — ответила ему.

— Я бы предпочел сразу десерт.

Интересно, это он сейчас намекает на меня? Или я стала во всем видеть скрытые смыслы? И все же ответила, хотя это несколько нарушало субординацию:

— Перед десертом нужна прелюдия как минимум из трёх блюд. И кофе.

Мужчина, вздернув бровь, разглядывал меня с интересом и улыбкой на губах. Вообще-то я шутила, уверенная, что он это понимает. А он понимал, потому как перешёл непосредственно к заказу. То есть я думала, что понимал, пока вечером, выйдя на остановку, не обнаружила возле нее машину и ее владельца. Поначалу растерялась, подумала, вдруг он не меня ждёт, но сомнения быстро отпали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я решил, не стоит медлить с основными блюдами и кофе, — улыбнулся мужчина, подойдя ко мне. Вот же… И что делать? Интересно, они с Тимой близко общаются? А то ещё ляпнет, что окучивает официантку, того удар хватит… Или не хватит. В том, что происходит у Самохина в голове, я уже не пыталась разобраться.

— Я даже вашего имени не знаю, — улыбнулась в ответ.

— Антон. Вы Виктория, я знаю, победа, притом безоговорочная.

— А вы позер, — сказала добро, он, кажется, не обиделся, рассмеялся.

— Так как насчёт чашки кофе в компании самого обаятельного позера этого города?

Я только головой покачала, не сумев сдержать улыбки. А он милый. И совершенно меня не интересует как мужчина. Зато интересует как человек, который может рассказать что-то интересное о Тиме. Это злило, но я ничего не могла поделать. Самохин завладел моими мыслями, сам того не ведая и совершенно против моей воли.

И потому я согласилась на кофе, который мы пили в уютной кофейне неподалеку. Антон был мил, много шутил, я улыбалась, даже расслабиться удалось, что в последние дни случалось редко. Официантка принесла кофе и спросила:

— Не желаете творожный десерт?

— Запеканку? — пошутил Антон, а я быстро нахмурилась, тут же возвращая себе безмятежный вид. Девушка улыбнулась.

— Не совсем, это…

— Не надо, спасибо, — перебила её, она, немного растерявшись, кивнула и ушла. Антон посмотрел на меня, опять вздернув бровь.

— Чем тебе девушка не понравилась? Или все дело в запеканке?

— Точно, — я постаралась искренне улыбнуться, — не люблю запеканку.

— Переела в детстве?

— Вроде того, — я перевела тему, но мысли текли в другую сторону. Наверное, я просто дура психованная, раз меня можно растормошить подобными вещами. Чуть где заденет отголоском прошлого, так бомбит со страшной силой. Подумаешь, творожная запеканка… Но я действительно ее ненавижу. Или не ее?

Антон отвёз меня домой, я попросила высадить за квартал, не желая светиться перед соседями.

Катька еще не спала, читала, когда я зашла в квартиру.

— Чего так поздно? — спросила меня.

— С девчонками заболтались.

Она кивнула, мы немного помолчали, Катька — лёжа в постели, я — стоя в дверях. Осматривала комнату, думая о том, что всего-то несколько месяцев назад не стало матери, а такое ощущение, что ее тут никогда не было. Катька полностью обустроила комнату под себя, получилось мило. Но факт того, что не осталось памяти о маме, казался странным. Даже у меня в комнате висит на стене фотография, где мы втроём.

— Ты вспоминаешь мать? — спросила, повинуясь странному порыву. Такого вопроса Катька точно не ожидала. Даже как-то смутилась, пожимая плечами.

— Иногда.

Иногда? Странный ответ, учитывая, что мамы нет всего ничего. Ладно, я-то не лучше. Хотелось спросить: ты ее любила, Кать? Но я не стала, понимая, что в ее положении нервничать не стоит. Потому, кивнув, молча вышла из комнаты.

Легла на диван, разглядывая пятно на потолке, доставала сигарету и вспоминала. Помимо воли опять погружалась в прошлое, которое надо было бы оставить, но за которое я со странным упорством цеплялась.

Мне шесть, я вылавливаю в жидком клейком супе макароны-звёздочки. Мать легонько даёт подзатыльник, приказывая есть. Как всегда ставит перед сестрой творожную запеканку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я тоже хочу, — говорю я.

— Ешь суп, — отрезает мать, — у Катеньки недостаток кальция, ей нужно правильно питаться.

Я смотрю на сестру, она с трудом запихивает в себя ложку с запеканкой. Смотрю, не отрываясь, пока не получаю ещё один подзатыльник, и начинаю быстро доедать свой суп. Соскочив со стула, мою тарелку с ложкой и иду в комнату. Катька появляется через пять минут.