Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий - Страница 45

– Питер, – устало произнес Артем, – у меня сегодня был тот поединок, к которому я просил меня подготовить.

– Замечательно, – улыбнулся Питер, значит, ты можешь начать готовиться к следующему. Это тебе на дорогу. – Питер бросил Артему увесистый кошелек, повернулся и тенью исчез в дверном проеме.

Глава 33

Бегство

Артем остался в комнате один. Некоторое время он стоял, погруженный в себя. Мыслей не было, но, казалось, в душе происходит нечто, что позволяет пережить этот день. Внезапно сознание полностью вернулось к нему. Если все, сказанное Питером, правда, то времени действительно мало. Начнись все по плану, составленному заговорщиками, то наверняка первым делом закрыли бы входы и выходы из города. Потом должны были начаться обыски и аресты в домах. И в первую очередь – в этом. Но все пошло наперекосяк. Собственно, при всей выверенности заговора его организаторы, похоже, просто передержали ситуацию. Слишком долго потенциальные противники смотрели друг на друга через опущенные забрала. “Если все стены в ружьях, поверь, хоть одно да пальнет”, – вспомнил Артем строчку из песни “Машины времени”. Вспышка могла начаться с чего угодно. С ссоры благородного рыцаря с кем-то из цильховцев. С оскорбления, брошенного нечаянно. Она началась со схватки с пришедшими арестовывать его молодчиками. Значит, так тому и быть.

Он быстро очистил клинки от крови, затем спустился в свою комнату и переоделся в чистую одежду. Подумав, поднялся в трапезную, снял с одного из убитых гвардейцев куртку со знаками отличия и натянул на себя. Свою “гражданскую” куртку он засунул в седельную сумку вместе с остальным багажом. Спустившись и перейдя в конюшню, он оседлал свою лошадь, вскочил в седло, бросил прощальный взгляд на дворик и выехал на улицу.

Уже полностью стемнело. Похоже, что заговорщики действительно взяли город под контроль. Шум боя стих, а по дороге то и дело попадались цильховские гвардейцы и рыцари с крестами в виде мечей. Трупы уже начали убирать. Звуков грабежей уже не было слышно. Три гвардейца конвоировали двух обезоруженных ландскнехтов.

Артема не останавливали и не окрикивали. Мало ли по каким делам едет гвардеец в только что захваченном городе. Артем понял, что ему следует выглядеть увереннее, и, возможно, в неразберихе первых часов переворота это сойдет с рук. Он приосанился, изображая важность государственного лица, и пустил коня рысью, будто спешил с важным поручением. Номер прошел. Только перед выездом в порт ему встретилась застава из гвардейцев. Цильховцы рассыпались, цепью преграждая дорогу, а старший поднял руку и выкрикнул:

– Стой.

– Именем Великого Инквизитора, – выкрикнул Артем, не снижая рыси.

Патруль расступился, и Артем выехал на набережную. Некоторое время ехал вдоль кораблей и, найдя достаточно пологий и не слишком обледенелый спуск к реке, резко повернул коня и выскочил на лед.

– Стой, куда? – донеслось за спиной.

Артем перешел в галоп и скрылся в темноте. В последние дни морозы стояли знатные. По прикидкам Артема, не ниже двадцати по Цельсию. Хотя никто здесь еще не знал ни Цельсия, ни Фаренгейта и не догадывался, что о температуре можно говорить иначе чем в понятиях “теплее” – “холоднее”. Как бы то ни было, лед выдержит, а в такой темноте да на пространстве реки – ищи его свищи.

На всякий случай, однако, он направился к противоположному берегу не по прямой, а наискось. Главное – не встретить разъездов, отправленных заговорщиками на тот берег. Ему повезло. Больше в тот день ему не встретилось ни одной живой души. Дорогу, ведущую к Новгороду, он нашел быстро. Проехав по ней рысью около получаса, прямо на ходу снял куртку убитого им гвардейца и забросил ее подальше в лес. Так же на ходу развернул и надел свою куртку. Теперь надо – быстрее доехать. Все остальное позади.

Ему вдруг подумалось, что в его мире из Питера до Новгорода даже по зимней, обледенелой дороге на своей “восьмере” он доехал бы не больше чем за три часа, а сейчас, даже загоняя коня, ему и в сутки не уложиться. И тут же с необычайной остротой понял, что, несмотря на весь ужас и кровь, льющуюся в этом мире, на угрозу его жизни, которая была, есть и еще не раз возникнет, он не хочет возвращаться. И не потому, что этот мир лучше. Подлости и глупости здесь не меньше, хотя и не больше. Но здесь он обрел дело, нашел путь. “А что мешает тебе найти дело и путь в твоем мире?” – вдруг спросил его внутренний голос. “А где я найду там такого барона?” – спросил в ответ Артем. “Ну, если он тебе по-настоящему нужен, то, пожалуй, он сам найдет тебя”, – усмехнулся внутренний голос. “Да пошел ты, Ольга живет в этом Новгороде, а не в том”, – поморщившись, бросил Артем. “А-а-а, – протянул внутренний голос, – тогда понятно”.

Артему вдруг пришла в голову другая мысль: “А интересные же ребята живут в том, моем, мире. Ну да, пенсия маленькая, зарплаты невысокие, безработица, кто же спорит, тяжко. Но вот почему они считают себя самыми несчастными людьми всех времен и народов? Ведь знают, что бывало до них, все учили историю. Знают, да не хотят знать, вернее, думать. Вас бы, ребята, сюда, где что ни год, либо война, либо эпидемия. И помощи ждать не от кого. Живет деревня, вдруг из леса шайка, вооруженная до зубов, все ценное отобрали, всех женщин изнасиловали и ушли. Это даже не событие, а так, естественное течение жизни. Не в первый и не в последний раз”. Он вспомнил, как во время одной из бесед в офисе с сотрудницей средних лет, которая утверждала, что хуже, чем они сейчас, никто в мире нигде и никогда не жил, он сказал, что во время Тридцатилетней войны в Германии погибло две трети населения. Не только от боевых действий, а еще от голода и болезней. “Ну и что? – взвизгнула дама. – Там-то погибло несколько сот тысяч, а у нас сто пятьдесят миллионов страдает. Вот, – она победоносно подняла палец, указывая на экран компьютера со сводкой с валютной биржи, – доллар опять скакнул”. Что-либо объяснять ей было бесполезно. Да и ясно, что ссылка на масштабы событий была чисто условной. В конце концов, дружинник осажденной татарами русской крепости и солдат, сидящий с “калашом” в окопе в Чечне, видящий, как волнами прут на него боевики, чувствуют одно и то же. Масштаб событий значения не имеет. Каждый умирает в одиночку. “Сюда бы тебя, родная, – подумал Артем. – Хотя бессмысленно. Здесь бы она только укрепилась в ощущении, что является самым несчастным существом на свете. А если бы судьба забросила ее в самую процветающую страну мира, в один из богатейших ее домов, она все равно нашла бы кого-то, кто живет еще лучше, и опять бы ощутила себя несчастной. Всегда есть кто-то, у кого что-то лучше, больше, красивее. Да, несчастным себя делает человек сам, как и счастливым тоже”.