Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий - Страница 79

Потом был еще один бой, уже около шатра Великого Маршала Ливонского ордена. Он видел, как съехались в поединке Великий Маршал и князь Андрей и как князь разрубил ливонца почти до седла. Потом была погоня. От угара битвы он очнулся, только когда конь уже стоял по брюхо в воде, а гнать и рубить было больше некого. Уцелевшие во время погони ливонские воины, сбросившие с себя оружие и сумевшие переплыть на другой берег реки Великой, старались скрыться от стрел преследователей в лесу. Тех из них, кто остался на этом берегу и сдался в плен, сгоняли в группы и уводили в княжеский лагерь. Это была победа.

Артем спрыгнул в воду и умыл лицо холодной водой, перемешанной с кровью, потом подхватил коня под уздцы и пошел к лагерю, собирая свой отряд, вернее, тех, кто остался в живых.

Глава 61

Международное признание

По коридорам дворца псковского наместника ходили ратники, спешили посыльные, прибывали гонцы, проносились слуги. Дворец был, как и в Новгороде, расположен в кремле и вот уже вторую неделю после торжественного вступления князя Андрея в Псков служил главной княжеской резиденцией.

Осада города была снята ливонцами сразу после известия о разгроме на реке Великой. Рыцари ушли, а город приготовился встречать победителя и нового правителя. Князь решил на некоторое время перенести ставку сюда. Жизнь постепенно начала возвращаться в мирное русло.

Артем спешил сейчас на экстренный совет к князю. После того как Новгород и Псков признали над собой власть князя, правительство вновь работало в пожарном режиме. Артему снова пришлось вернуться к исполнению своих обязанностей министра финансов, но теперь уже объединенного, вернее, объединяющегося государства, что прибавило забот. В непривычной обстановке, оторванный от своей канцелярии, где все было налажено и организовано, Артем чувствовал себя неуютно. Многое приходилось делать буквально “на коленке”. Но когда он сказал об этом князю, тот усмехнулся.

– А мне-то как хорошо без этих питерских льстецов, – сказал он. – Здесь, слава Богу, только те, кто сражался со мной, а не чернила на бумагу лил.

Артем вошел в зал, где уже находились князь и барон Рункель. Князь молча указал Артему на стул. Артем сел. Пауза продлилась не более минуты. В дверь вошел боярин Алексей, ныне верховный воевода Великого князя Ингрийского, и сел за стол напротив барона. Согласно указу князя, боярское достоинство в Ингрии приравнивалось к графскому титулу. Но боярин предпочитал старое название. Князь немедленно заговорил:

– Времени мало, потому всем быть краткими. Мне необходимо сейчас несколько лет мира в подвластных землях.

Князь посмотрел на Рункеля. Тот кивнул. Артем заметил острый взгляд, брошенныг Алексеем на барона. Князь продолжал.

– По этой причине я решил направить полномочного посла в Кенигсберг для заключения мира с Тевтонским орденом. Мы пообещаем им мир, дружбу и торговлю, если они признают единое Североросское государство, а меня – как Великого князя его.

– Зачем это? – вскипел Алексей. – Мы им хорошо дали по носу. Повели, князь, с дружиной в поход выйти. Юрьев[19] возьму, Бог даст, Ревель возьму, добычу привезу. Гроссмейстер Тевтонский сам мира запросит, а мы его данью обложим. Кто же силу не признает?

– Добычу возьмешь, может быть, – произнес князь иронично. – А на обратном пути тебя литовцы с этой добычей возьмут. А на следующий год тевтоны против нас уже всей мощью пойдут.

– Отобьемся, – ухмыльнулся Алексей.

– Хватит, – хлопнул по столу ладонью князь. – Навоевались. Артем, есть ли в казне деньги на снаряжение нового похода?

– Заем итальянским банкирам, что на этот поход брали, отдавать надобно, Великий князь, – произнес Артем.

– Видал, – склонив голову, произнес князь. – Мы с тобой, друг, пол-Руси под себя поставили, а тебе неймется. Охладись. В землях наших разброд. Три княжества, два народа, кто в лес, кто по дрова. Если сейчас твердой рукой порядок не наведем здесь, того и гляди, усобица начнется. Мы с тобой еще повоюем. Только до того надобно мне, чтобы Артем вон княжескую казну наполнил, Генрих вон сделал бы так, чтобы и Петербург, и Новгород, и Псков любой наш поход поддержали. А тебе надобно дружину единую создать, чтобы ландскнехт немецкий с ратником нашим волком друг на друга не смотрели. Тогда будем мы с тобой еще и в Юрьеве, и в Ревеле. Да и Кенигсберг не мы, так потомки наши возьмут. Но если не сделаем этого, все, что приобрели, вмиг потеряем. И будет сынок мой, крестник твой, Васятка, не князем в Петербурге, а, как я прежде, разбойником в тихвинских лесах. Услышал ли ты меня, ДРУГ?

– Правда твоя, Андрей, – опустив глаза, произнес Алексей. – Сказывай, что желаешь ты.

– Я решил отправить послом в Кенигсберг Альберта фон Бюлофа.

– Ты с ума сошел, – снова взвился Алексей. – Немца к немцам.

– Альберт мой верный вассал, – гордо произнес Андрей. – Он отважно бился бок о бок с тобой на Великой, он присягнул мне, и нет у меня сомнений в его преданности. Кроме того, я и барон считаем, что именно он сможет выполнить эту миссию лучше, чем кто-либо. Он знает многих европейских правителей, он будет говорить с ними как свой.

– Пошли Рункеля, – бросил боярин.

– Он нужен мне здесь. К тому же, друг, – князь немного понизил голос, – не в одном посольстве дело. Альберт слишком популярен среди немецких рыцарей Ингрии, чтобы я позволил ему остаться в Петербурге и быть предводителем германского дворянства. Но по той же причине, если его просто отправить в отставку, те же рыцари решат, что я начинаю на них гонения. А мне сейчас, как никогда, нужны их преданность и их копья для устрашения врагов. Я должен назначить его на почетную должность, на которой бы он ничего важного не решал и был бы подальше от двора.

– Но из посольства он вернется через месяц-два, – округлив от удивления глаза, произнес Алексей.

– Я рад, друг, что ты понял меня, – произнес князь. – Про остальное не волнуйся.

Он взял со стола колокольчик и позвонил.

– Пригласи фон Бюлофа, – сказал он вошедшему стажнику.

Через минуту Альберт стоял перед князем.