Награда чужаков - Дитц Уильям Кори - Страница 9

Приподняв голову, он увидел обычное зрелище — различных животных, лакающих мутную воду и недоверчиво косящихся друг на друга. Многие животные были неплохой добычей. Если подойти поближе, было бы нетрудно поразить одно из них копьем.

Однако по опыту он знал, что они разбегутся при его появлении, не позволяя убить себя. Но на водопое животные стояли настолько тесной массой, что брошенное с дальнего расстояние копье наверняка поразит какую-то цель.

Он сполз обратно по склону, встал, уже не опасаясь быть замеченным, и, достав из чехла ручную катапульту, уложил основание копья в ее желоб. Трудно было одновременно взбегать на холм и стрелять, но он сделал это, и дополнительное усилие подняло копье высоко в воздух. Какое-то время это была маленькая темная черточка на фоне сиреневого неба. Потом копье стало падать вниз и исчезло за песчаным гребнем.

Он добежал до вершины и посмотрел на водопой. Все животные, прыгая и толкаясь, разбегались в разные стороны. При этом одно билось на песке. Он ликовал: его затея удалась!

Сбежав со склона, счастливый охотник громким криком возвестил о своей победе, надеясь, что небеса услышат его, и поднял катапульту над головой. Но он резко оборвал себя, поскольку увидел и копье, и жизнь, отнятую им.

Фьюик был самой красивой птицей пустыни, розовым цветком на лиловом небе; крылья его бились в унисон с сердцем Илвига, и теперь он умирал, его головка печально поникла, а прекрасные крылья в последнем трепете бились о песок.

Он отобрал жизнь, не умея даровать ее! В отчаянии охотник пал ниц рядом с телом Фьюика, умоляя птицу о прощении, его слезы смешались с кровью на песке.

И в этот момент ему открылось многое. Он понял, что каждая жизнь является ценностью, что произвол и насилие не есть оружие разумных и что ответственность за свои действия является платой за дар мышления...

...На этот раз, когда рассказ Мак-Кейда подошел к концу, в каюте воцарилась тишина. Медленно, один за другим, все повернулись к Тибу. Тот наклонил голову, уставившись на складки плаща, и долго молчал. Когда он поднял голову, Сэм увидел слезы на его щеках, а когда Тиб заговорил, в его голосе слышалось изумление.

— Человек сказал нам правду. Я благоговею и смиряюсь перед силой великого Илвика. Его учение настолько всесильно, что даже человек может его постичь. Кандидат прошел второе испытание. Его ожидает еще одно. Готов ли испытуемый?

От жары Мак-Кейд буквально горел. Он знал, что надо поднять пистолет и перестрелять их всех, но боялся, что на это не хватит сил. Сэм покачнулся и едва не упал с камня, но его растрескавшиеся губы выговорили:

— Я готов!

В голосе Тиба почти слышалось сочувствие, когда он задавал последний вопрос:

— Я вижу, тебе трудно переносить нашу жару. К сожалению, обычай не позволяет отдыхать, но твое испытание почти окончено.

Ближе к концу жизни Илвика великая засуха обрушилась на наши поля. Сперва высохли источники, а потом и самые глубокие колодцы. Урожай погиб, животные пустыни исчезли, и вскоре начали умирать наши пращуры. Сказав: «Чтобы понять, что делать, нужно обратиться к своему сердцу», великий Илвик удалился в одиночестве в пустыню. Что произошло дальше?

Мак-Кейд вновь оказался в прошлом, он едва переставлял уставшие ноги — одинокая фигура в центре бесконечной пустыни. Пять дней он шел по пустыне и пять дней молился, пока силы не покинули его. Падая на колени, он воскликнул в душевных муках:

— Сжалься, о Боже, даруй нам благодать твоей священной жидкости, чтобы мы могли жить! Ведь не для того ты создал нас, чтобы обречь на гибель! Где же вода, в которой мы так нуждается?

И он стал не он, а какое-то иное существо, высокое и поджарое, с длинными тонкими ногами, сильно отталкиваясь которыми он продвигался в какой-то среде. Это было странное ощущение полета сквозь жидкий и страшно холодный воздух.

Жидкий! Он парил в жидкости, и не просто в жидкости, в священной! Это было не видение, посланное Богом, но ужасное богохульство, возникшее в каком-то темном закоулке его души. Что может быть расточительнее, чем погружение тела в священную жидкость?

Однако погодите, что это на его длинной тонкой руке? Браслет. Тот самый, который он нашел в святилище. Он выглядел точно таким же. Если так, то это могла быть часть магии браслета, воспоминания прежнего владельца, вызванные к жизни отчаянием Илвика! Может быть, в них и кроется то знание, с помощью которого он может помочь своему народу?

Оглядевшись, он увидел других, таких же, как он, плещущихся в воде и перекликающихся друг с другом. Они плыли к краю гигантского чана. Чего же удивляться, что они относились к священной жидкости без всякого почтения! Здесь ее больше, чем Илвик когда-либо видел, больше, чем его народ потреблял в течение нескольких лет. Однако где спрятано это жидкое сокровище?

Тот, кто делился с ним знаниями, перевернулся на спину, и он увидел каменный потолок высоко над головой. Где бы ни была эта вода, она находилась в глубокой пещере, что защищала ее от жаркого дыхания солнца.

Вода была холодной, такой холодной, какую он никогда не знал, и Илвик был рад, когда давний владелец браслета поплыл к берегу.

Скоро он нащупал ногами дно и вышел на песчаный пляж. Подняв большой кусок белой ткани, он обернул его вокруг себя и застегнул большой брошью.

В центре броши находился большой зелено-голубой камень. Илвик заметил, что он был точно таким, как и в браслете. Как же получилось, что браслет ему дано было найти, а брошь нет? Была ли в ней магическая сила браслета?

Но ответ он не получил, потому что обладатель броши надел сандалии, шагнул на какую-то платформу, и она пошла вверх. Когда платформа остановилась, он сошел с нее, нажал на светящуюся панель и дождался, пока тяжелая дверь не отойдет в сторону.

Древний житель планеты вышел наружу, и Илвик как-то узнал, что тот не переносит жары и стремится покинуть ее как можно скорее. Поэтому он торопился, не давая Илвику оглядеться, чтобы понять, где же спрятана священная жидкость.

Впереди возвышалось какое-то сооружение из блестящего металла. Его было столько, что хватило бы на миллион наконечников для стрел. Древнейший житель спешил именно к этому сооружению. В блестящей стене, как по волшебству, открылся проход, он вошел и с наслаждением вдохнул прохладный воздух.

Сев на что-то постыдно мягкое, он надел себе на голову нечто, похожее на котел. К своему изумлению, Илвик увидел, как тот коснулся одного из множества огней, мерцавших перед ним. Вся масса металла ожила и задрожала, подвластная проснувшимся в ней таинственным силам.

А владелец браслета коснулся еще одного огня, и внезапно Илвик увидел панораму, простиравшуюся на много миль окрест. Он узнал три горных пика, называемых «Пальцы Зика», длинную узкую долину под названием «Место, где не светит солнце» и раскинувшуюся перед ним пустыню — «Страну костей».

Он почувствовал, как неведомое сооружение взмывает в воздух, и его дух воспарил вместе с ним. Теперь Илвик знал точно, где он оказался и где священная жидкость! Он знал, куда нужно идти его народу, чтобы выжить!

И ведь они выжили, во всяком случае большинство! Конечно, многие погибли при долгом переходе через пустыню и стоявшие за ней горы. Найдя великие древние водохранилища и огромные подземные реки, питавшие их, раса стала процветать и приумножаться, и потомки отложили яйца в горячий песок других планет.

Прохрипев последнее слово, Мак-Кейд открыл глаза, увидел, как Тиб начинает что-то говорить, и упал лицом в горячий песок.

6

— Выпей это!

Охотник открыл глаза и оказался лицом к лицу с самым безобразным ильроннианцем, которого в жизни видел. Хотя ему никогда и не попадался более-менее пригожий ильроннианец, но этот был уродом из уродов. Лоб у него выдавался вперед, а один глаз располагался немного выше другого.

Но в своей когтистой лапе он держал чашку с водой, а жажда мучила Мак-Кейда до такой степени, что он принял бы воду из рук самого дьявола.