Под Опалой, на Большой - Дмитриев Александр Николаевич - Страница 8

В последующие дни отвергнутая дочь не раз видела, как мамаша с пестуном выходила к речке и, как в недалеком прошлом для нее, ловила для медвежонка гольца, а дождавшись, пока тот насытится, приступала к еде сама. Несмотря на то, что их разделяла река, юная медведица старалась держать значительную дистанцию, чтобы не искушать судьбу и не напрашиваться на конфликт. И вообще, старалась как можно меньше давать о себе знать, занимаясь своими медвежьими делами. Так прошло около двух недель, пока медведица-мать и ее отпрыск не исчезли вовсе. Видно, старая опытная медведица повела своего медвежонка в только ей известные, еще более богатые пищей места.

Лето окончилось. Рыбалка была хорошей, и слегка ожиревшая молодая медведица пошла набираться витаминов на богатейшие брусничные поля, раскинувшиеся по всему западному побережью Камчатки. Только и здесь встреча с матерью была неизбежна. Ведь все то, что она знала, все, что укладывалось в ее медвежьем мозгу, было получено от той, кто ее воспитывал, кто преподал ей основы выживания в этом мире. Поэтому, повинуясь простой привычке, она вышла туда же, где старая мамаша потчевала свое чадо чуть горьковатыми, но очень вкусными темно-красными ягодами. Уже нельзя было спрятаться за спасительной преградой водного потока. Растительности никакой – голая тундра. Да и хозяйка здешних мест не собиралась делить свое богатство с непрошеной гостьей. И опять – оскал и угрожающая поза. Она не хотела ссоры и, теснимая матерью, ушла. Ушла на полуденное солнце. Там тоже были богатые ягодой поля. И еще там жили люди, самые жестокие хищники на нашей планете. Но этого-то она и не знала…

5

Если бы вы только видели, какой красивый в наших местах закат! Только ради нескольких минут этого воистину волшебного зрелища стоит бросить все дела и лететь, ехать, бежать сюда, на юго-западную оконечность Камчатки.

Огромный темно-бордовый шар солнца плавно опускается к горизонту, расцвечивая редкие облака малиновым цветом. Вся тундра вдруг из зеленой превращается в алую. Море приобретает неописуемой красоты лазоревый оттенок и как бы превращается в огромный магнит, который тянет и тянет в свои глубины небесное светило. Повинуясь ему, солнце касается своим краем леденящей поверхности, и тут же, перебегая через барханы могучих волн, к берегу протягивается яркая бордовая дорожка. Перелетный косяк диких гусей вдруг пересекает эту красоту, внося в нее живой оттенок. Солнце все глубже и глубже погружается в морскую пучину, и, глядя на эту картину, так и ждешь, когда же раздастся оглушающее шипение остывающей огненной массы, а из водных глубин вырвутся столпы обжигающего белесого пара.

Бордовый горизонт, а над ним ярко-голубое, до рези в глазах, небо с клочками красных облаков. Темно-красные горошины брусники на тундре в этот момент сливаются с окружающим фоном, и складывается впечатление, что все эти ягодные поля в единый миг как бы исчезают, растворяются в воздухе. Кровавые отблески заката играют на ледяном куполе вулкана Опала. Воздух чист и невесом.

Но вот солнце окончательно тонет в бескрайних просторах Охотского моря. На горизонте, во всю его ширь, остается только яркая темно-красная полоса. Море из лазурного моментально превращается в темно-зеленое. Даже цвет неба с запада на восток постепенно меняется от светло-голубого до темно-синего.

Сразу после заката стремительно сгущаются сумерки. День в этих краях очень быстро переходит в ночь. Еще каких-нибудь полчаса, и все вокруг погрузится в густые объятия темноты, расцвечиваемой только светом луны и, как нигде, ярких звезд.

Дивное зрелище для туристов, а для тех, кто вырос и живет здесь, все эти красоты дело обыденное. Вот и Сергей не обращал никакого внимания на великолепие заката.

Время ушло впустую. Весь день он шел по свежему следу медведя. Он чувствовал, что зверь был здесь только что, прямо перед ним. Но как он ни вглядывался в бескрайнее кочкарное море, рассмотреть бурую тушу царя Камчатки не смог. Складывалось впечатление, что медведь попросту играет с ним, гоняя кругами и уводя все глубже и глубже в тундру. "Вепрь" из доброго друга превратился уже в тяжелую ношу. Ежеминутно ожидая встречи с хозяином тундры, Сергей не выпускал ружье из рук, ни разу за целый день не закинув его за плечо. И к вечеру нетяжелый карабин казался его хозяину трехпудовой гирей. Теперь перед ним стояла только одна задача: до темноты выбраться из тундры поближе к дороге, чтобы потом, в темноте, двигаясь только по звездам и луне, не брести вслепую, на каждом шагу спотыкаясь о предательски вырастающие прямо под ногами кочкари. Ночевать на тундре тоже не хотелось. Тем более что до дома всего каких-то пять-шесть километров. Но тундровые километры всегда почему-то кажутся вдвое длиннее.

Один раз Сергей даже спустил курок, когда из зарослей шеломайника с громким кряканьем взлетели потревоженные им же самим селезень с уткой. Пуля ушла в "молоко", и у Сергея еще долго учащенно билось сердце, гулко отдаваясь где-то под затылком. Моментально получив недельную порцию адреналина и едва успокоившись, он подумал: "С такими нервами – и на медведя? Ну-ну".

И все-таки он чувствовал, что зверь где-то рядом. Он много слышал о медвежьем уме. Но до такого!..

Сергей мог поклясться, что не более чем десять – пятнадцать минут назад в этот распадок между двумя кочкарями ступала медвежья лапа, а за это время, даже убегая, медведь не мог скрыться на расстояние, недоступное человеческому взгляду. Просто мистика какая-то!

Погоня продолжалась бы бесконечно, если бы увлекшийся этой игрой человек не остановился. Сергей посмотрел на солнце, клонящееся к горизонту, оценил приблизительно расстояние, на которое он ушел от села, и понял, что нужно немедленно возвращаться назад, чтобы успеть до темноты вернуться к распадку, непосредственно примыкающему к дороге. Мелькнула мысль не прерывать поиск и заночевать на тундре, но Сергей уже догадался, что медведь играет с ним, а следовательно, опасен. А какая добыча может быть легче, чем одинокий, глухой и слепой, без чутья, по звериным меркам, спящий, пусть даже около костерка, человек!

Сергей вышел к придорожному распадку, когда густые, тяжелые сумерки готовы были перерасти в полную мглу. Восход луны только обозначался на юго-востоке тусклой желтой полосой. Вот-вот и ее край покажется над горизонтом, как раз в той стороне, где находится его дом, где его ждут жена и дочь. А пока на небе только звезды, как подружки, перемигивались между собой.

Сергей чувствовал, что чем больше вокруг него сгущается мгла, тем сильнее в нем растет беспокойство. Как будто кто-то буравит тебе спину пристальным взглядом, следуя по пятам. Он пытался убедить себя, что это как в детстве страх перед темнотой, беспочвенное суеверие, результат долгих часов, проведенных в нервном ожидании встречи с хитрым и коварным зверем. И все же ощущение, что он здесь не один, не покидало Сергея.

До дороги оставалось не более двух километров, а там уже с километр до поселка – и дом, родной дом!

После первых осенних дождей, предшествовавших бабьему лету, распадок перед дорогой был немного заболочен. Чтобы не утруждать себя раскатыванием "болотников" и в то же время не зачерпнуть в них тундровой водицы, нужно знать места, где кочкарник становится сплошным, образуя удобную тропу, как бы возвышающуюся над болотистыми низинками со стоячей водой. Днем Сергей без труда и ни на миг не останавливаясь двигался бы по надежной тверди. Но в темноте дело обстояло сложней.

Над горизонтом начал вырастать ярко-белый диск луны. Сергей присел на корточки, чтобы на его фоне различить знакомые ориентиры, которые помогут найти верный путь. И вдруг, как и в случае с утками, новый выплеск адреналина в кровь: в тусклом свете восходящей луны вырисовывался силуэт невообразимо лохматого и огромного зверя. Это ощущение длилось всего пару секунд. Сергей вначале замер, мертвой хваткой вцепившись в карабин, а затем обмяк, готовый расхохотаться во все горло над своим неожиданным испугом. Ведь это был всего-навсего широко разросшийся куст кедрача – один из его личных ориентиров. Надо забрать чуть-чуть левее, и метров через триста поперек болота протянется надежная тропа, по которой можно хоть на мотоцикле проехать. И Сергей рассмеялся бы на всю тундру, хотя бы ради того, чтобы немного приободриться и придать себе уверенности. Но звук, готовый уже выйти из него на волю, в следующее мгновение застрял в горле… Это уже не была игра воображения.