Роковой бал - Додд Кристина - Страница 51

Джейн слабо улыбнулась.

– Посмотрите, с каким интересом они обсуждают, сколько это продлится, прежде чем он вышлет меня в деревню.

От ее ответа торжество и восторг Фица несколько поблекли. Джейн говорила так, будто сама задавалась теми же вопросами. Но она влюблена. Конечно, она должна быть влюблена.

– Брак не так уж плох, а? Даже для такого закоренелого холостяка, как Блэкберн.

– Совсем неплох. – Джейн сдержанно улыбнулась. – Брак мгновенно возвысил меня в обществе, точно так же, как когда-то унизил скандал, он развеял мои переживания о будущем.

Фиц смотрел на нее, хорошо одетую, красиво причесанную, ровно и неподвижно сидящую на стуле. По ней никогда не скажешь, что она, скорее всего, испытывает волнение новобрачной. Взяв стул, Фиц сел рядом с Джейн, наклонился к ней, упираясь руками о колени.

– Я знаю Блэкберна очень хорошо, и хотя он сложный человек и не все его качества вызывают восхищение, это очень крепкая натура. Он всегда выполняет свои клятвы.

– Хочет он того или нет. Лестно это слышать. Волнение? Да тут целая драма!

– Он не женился бы на вас, если бы не хотел. Рискуя быть дерзким, напомню, что в прошлый раз он этого не сделал.

Джейн покраснела, но сдержанно ответила:

– На этот раз все было несколько иначе.

– Я не знаю, как все происходило. «Кроме того, что наперебой рассказывали очевидцы», – добавил он про себя. – Но все бы не зашло так далеко, если бы он не был решительно настроен жениться.

Она не ответила, но, волнуясь, стала теребить платок.

– Ну, скажите, какие еще могут быть причины для такой настойчивости с его стороны?

– Я не знаю, но он не говорит мне всей правды.

Фиц вздрогнул. Он думал то же самое. Но что Блэкберн может скрывать?

– А кто говорит всю правду? – находчиво ответил он вопросом на вопрос. – Вы разве рассказали ему все свои секреты?

– У меня нет никаких... – Она что-то вспомнила и прервала себя. – Нет, мне нечего скрывать.

– Вот видите. – Фиц наклонился к ней, заглядывая в лицо, и Джейн была вынуждена посмотреть на него. – Блэкберн привязан очень крепко, и это сделали вы.

– Но он не собака, чтобы держать его на поводке.

– Нет. – Фиц весело усмехнулся. – Он жеребец, а вы... – До него вдруг дошло, что неуместно будет повторять аналогию Блэкберна. – Миледи, вы не пожалеете, что вышли за него замуж.

Она задумалась над его заверениями, и ее обеспокоенное лицо прояснилось.

– Зовите меня Джейн.

Ей-богу, он зарывает свой талант в землю, ему следовало стать священником, дающим советы новобрачным.

– Джейн. А вы зовите меня Фиц.

– Фиц... вы думаете, что я могу доверять ему?

– Вы можете жизнь ему доверить. Она прижала ладони к груди.

– Я больше переживаю насчет его верности.

– В этом вы тоже можете ему доверять.

Глава 27

Блэкберн наполнил тарелку для Джейн и направился через зал обратно, поглядывая в сторону Адорны и собравшейся вокруг нее толпы поклонников. Все эти джентльмены – подозреваемые в глазах Блэкберна – ловили каждое слово девушки, как золотую монету. Возможно, кто-то из них поинтересуется ее успехами во французском и, услышав выбранную мсье Шассером фразу, примет к сведению внесенные Блэкберном изменения.

Блэкберн обогнул подвыпившую матрону.

А возможно, и нет. С тех пор, как он работал у мистера Смита, Блэкберну всюду виделись скрытые пароли, но этот казался слишком диковинным даже для него. Несомненно, это довольно посредственный способ передачи сообщений.

Но использование Адорны и ее плохого французского может оказаться единственным способом передачи информации, и если Блэкберн нашел первое звено в цепочке, установленной французской разведкой, то, может, ему удастся вывести из тени и остальные.

Он снова взглянул на Адорну. Если его расчеты верны, нужно позволить ей говорить с каждым, кто этого захочет.

А он может вернуться, чтобы ухаживать за своей женой.

Джейн необычайно ровно сидела в экипаже, который двигался в темноте ночного Лондона, когда она ехала с приема у Сьюзен. Она не хотела даже случайно дотронуться до Блэкберна. С самого дня их свадьбы она не прикасалась к мужу по своей воле. Но доводы Фица внесли смятение в ее мысли, и она не знала, что думать. Фиц восхищался Блэкберном, это ясно, но так же ясно и то, что он не питает иллюзий в отношении друга. После своих заверений о замечательных душевных качествах Блэкберна, Фиц принялся потчевать ее слухами, которые ходят об их браке, смеясь над каждым проявлением заносчивости Блэкберна.

И Джейн тоже смеялась, в первый раз за две недели. Она засмеялась еще громче, когда подняла глаза и увидела Блэкберна, который прожигал ее взглядом, с тарелкой и чашкой.

Поэтому сейчас ей было непросто. Отказаться от своей враждебности к Блэкберну и предположить, – лишь предположить, что он женился на ней, потому что хотел поступить правильно, потому что она ему желанна и потому что... она ему нравится.

Или продолжать обижаться. Но как долго она сможет это выдержать? Джейн была практичной и по природе незлой женщиной. Она не сможет холодно относиться к мужу всегда... особенно, когда она так его любит.

Джейн посмотрела в темноту.

Да, она любит его всем своим истерзанным сердцем.

Поэтому она позволит себе освободиться от злости и если зародилась эта маленькая надежда, надежда, что когда-нибудь он полюбит ее в ответ... что ж, она не будет развивать ее. Но и отказываться тоже не будет.

– Джейн, ты никогда не рассказывала мне, что берешь уроки мастерства, – его голос был приятным и теплым, как подогретый сироп.

Непроизвольно она стала в позицию обороны.

– Я взяла лишь несколько.

– Кажется, мсье Бонвиван впечатлен твоим дарованием. – Блэкберн вроде бы не возражал против этого.

– Да. Ну... да, он так сказал.

– Как ты отыскала этого выдающегося учителя искусств из Франции?

– Когда де Сент-Аманд увидел меня, он узнал во мне автора одной картины. – В голосе Джейн не было хвастовства за свою раннюю работу; Блэкберну могло это не понравиться. – Ты помнишь.

– Когда мы были в саду у Сьюзен.

– Да. Де Сент-Аманд пригласил меня в гости и познакомил с мсье Бонвиваном. – Какое возбуждение испытала она тогда! Какой страх предвкушения! – Я не могла отказать. Когда он сказал, что видел мою работу и восхищается ею, я была так польщена. – Джейн еле удержалась от смеха, вспоминая, как мсье смотрел на нее своими большими грустными глазами и хвалил ее самыми напыщенными словами, которые она когда-либо слышала.

Джейн сконфуженно замолчала.

Блэкберн повернулся к ней, и его рука легла Джейн на поясницу.

– Рассказывай дальше.

Он хотел, чтобы она говорила, но Джейн трудно было ввести в заблуждение. Все приличные английские джентльмены чувствовали себя не в своей тарелке, когда разговор заходил о ее таланте, а у Блэкберна было для этого причин больше, чем у других.

– Я пошла туда, как только смогла, и он многому научил меня всего за несколько часов. Я была потрясена, мне хотелось рассказать об этом всем вокруг, но никто особо не интересовался... – «Никому не нужен мой талант». Нет, она не может так сказать. Это прозвучит как жалоба, а она не чувствовала себя ущемленной. Она принимала жизнь такой, как есть, и поступала так, как множество женщин до нее. – Вот и все.

Его пальцы сжали ее руку.

– Продолжай.

Вглядываясь в лицо Рэнсома в полумраке экипажа, она пыталась понять его выражение, но увидела только неясный блеск в глазах. Его голос звучал довольно сдержанно, и Джейн в том же тоне ответила:

– Мне бы очень хотелось, но я пойму, если это окажется ненужным.

Он притянул ее к себе.

– Мы должны подумать о будущих поколениях.

– Я не собираюсь становиться великим художником, но... Наклонив голову, он тихо прошептал ей на ухо:

– Я говорю о будущих поколениях Квинси.

– О-о. – Его дыхание щекотало кожу, по ней пробежали мурашки. – Ты имеешь в виду детей.