Свеча в окне - Додд Кристина - Страница 64

Дадли с готовностью выбрался из-за стола.

— Да, сэр, благодарю вас.

— Ты же монах! — закричал ему во след отец, а за тем пробормотал: — Дурной мальчишка.

Поклонившись и отходя от Теобальда, Уильям услышал, как ноет Дуэйна:

— Говорю же вам, она его околдовала.

Подступив неслышно к Соре. Уильям обнял ее за талию и привлек к себе.

— Так оно и есть.

— Что?

Сора подняла голову, и Уильям увидел, что слезы уже не стоят в ее глазах. То, чего не удалось добиться ему лаской, пришло благодаря ее гневу. Уныния из-за меланхолии и неопределенности она больше не испытывала.

— Ты околдовала меня.

Уильям закружил ее в пируэте.

— Осторожней!

Сора вцепилась в подол своей юбки и прижала его к полу.

— Ты хочешь, чтобы я простудилась?

— Простудилась?

Уильям прекратил свой буйный танец.

— Да, у меня от этого ветер идет по ногам.

Внимательно вглядевшись в ее чересчур невинное лицо, Уильям сузил глаза.

— Что ты придумала?

— Придумала?

Голос ее игриво пискнул:

— Ничего. А почему ты спрашиваешь?

— Сора…

— А где все?

— На улице, играют во что-то. Сора?

— Солнце сияет, пойдемте на улицу, милорд.

Она ухватила Уильяма под локоток, улыбнулась ему, и он успел сделать два шага к брачному ложу, когда его с воплями схватили под руки Ролло и Клэр:

— Уильям в нашей команде!

Вокруг него сгрудились остальные игроки команды и потащили вперед, прочь от Соры. По мере отдаления от невесты, рассудок брал над Уильямом верх: он не смел уложить ее в постель в разгар дня, когда гости умоляют о развлечениях.

— А во что мы играем?

— В футбол. Дадли привез мяч, и ему известны правила. По мячу надо бить, и гонять его, но ни в коем случае не касаться его руками. Это потешнейшая игра. В день свадьбы надо веселиться.

— Все верно, — с мягким сарказмом улыбнулся Уильям. — Я и забыл.

Гости, толпившиеся вокруг, хихикали и дразнили Уильяма, когда того тащили во двор. Оглянувшись назад, он увидел, что во двор в окружении женщин спускается и Сора, и, очутившись под винтовой лестницей, Уильям задержался позади остальных, пробормотав что-то про развязавшуюся подвязку.

Отступив в тень, он занял выгодную позицию и стал ждать. Награда его появилась прямо перед ним. Держась рукой за стену, Сора спускалась с лестницы, и Уильяму открылась ясная картина ее полностью неприкрытых ног.

— Господи Боже мой, Сора! — бросился он к нижней лестничной площадке. — Что это еще за игры?

— Это тебе не футбол, — радостно сообщила Джейн.

Уильям стоял, упершись кулаками в бока и выдвинув вперед подбородок.

— Тебе так выходить на улицу нельзя. Немедленно поднимайся наверх и оденься.

С помощью отвлекающего маневра, каковым можно было лишь восхищаться, женщины уволокли Сору от Уильяма и оставили его лицом к лицу с леди Джейн.

— Мы посмотрим игру и соберем цветы, Сора хочет нам показать свой огород.

— Свой огород? Похоже, она собирается показать совсем другое.

Пока он возмущался, Джейн проскользнула мимо.

— Больше никто из мужчин не догадается подсмотреть, — жизнерадостно сообщила она. — Не беспокойся, мы приведем ее в дом, если поднимется ветер.

Это вовсе не убедило Уильяма.

В футбол он играл скверно, радостно сообщили ей женщины. Он постоянно слюнявил пальцы, проверяя, дует ли ветер, и не раз поскальзывался на большом, тяжелом мяче. Сора тихонько смеялась, пока они наблюдали за игрой из ворот огорода и рассказывали, что происходит на поле, однако она ощущала их нетерпение. Им хотелось смотреть на игры, а не присматривать за ней, поэтому она предложила:

— Ваши мужчины заиграют лучше, если вы пойдете и подбодрите их.

— А ты хочешь пойти посмотреть Уильяма. — Джейн запнулась, а затем спросила: — Черт побери, каким же словом это у тебя называется?

— Смотреть, — твердо ответила Сора.

— Ты хочешь пойти посмотреть, как Уильям играет в футбол?

— Нет. Если милые леди не возражают, то мне хотелось бы побыть в одиночестве. Всего лишь несколько минут.

Никто ничего не сказал, и Сора добавила:

— Подумать.

— Поздно уже думать-то, — заметила Берта, слегка дразня ее. — Дело сделано.

— Я понимаю.

Впервые за многие дни Сора проанализировала свои чувства и обнаружила, что ей хочется побыть одной. Ее охватило неуемное желание побыть в покое, чтобы разобраться с переменами, произошедшими в ее жизни.

— Мне бы просто хотелось минутку передохнуть.

Женщины как будто поняли ее. Одна за одной они выскользнули из огорода и оставили Сору в одиночестве. Она ощупью нашла дорожку к скамье на солнышке. Скамья из гладкой каменной плиты, подпираемой двумя камнями, была горячей и жесткой. Ветерок не залетал в огород, который был защищен высоким деревянным забором и розами, сплетавшими стену. Тут все пронизывала тишина; тишина не в прямом смысле этого слова, потому что сюда до Соры доносились голоса, и радостные несдержанные вопли. Тем не менее это была разновидность той умиротворяющей тишины, которой Сора в последнее время довольствовалась слишком редко. Оставшись одна и в покое, когда на нее перестали давить всякие дела и никто не требовал ее внимания Сора откинулась на ограду и закрыла глаза. Вдыхая аромат роз и майорана, впитывая порами солнечный свет, она погрузилась в какое-то сонное состояние. В голове стало пусто, легкое мускульное напряжение снялось и действительность стала ускользать от Соры,

Затекшие плечи вернули ее из забытья, и она стала рассеянно соображать, что же встревожило ее. Оторвав голову от стены, она прислушалась. Безмятежное чело ее прорезала легкая морщинка; от напряжения Сора нахмурилась еще сильнее. Она позволила себе расслабиться в этот досужий полдень. Так что же теперь помешало ей?

Никого тут не было. Она прислушивалась, но ничто не шевелилось, никто не говорил; Она чуть было не окликнула кого-то, но почувствовала, что это глупо. На самом деле ей не было ничего слышно; лишь по спине ее пробежал холодок, и она ощутила неприятный укол настороженности.

Снова откинувшись назад, Сора принялась сбрасывать напряжение в мускулах, пока дрема не вернулась к ней, и тут она ощутила его. Блуждающий ветерок коснулся ее щеки, грубый шепот эхом отозвался в воздухе. Она вскочила, как на пружине, хватая привидение, но никого там не оказалось. Она прислушивалась, прислушивалась изо всех сил, и услышала. Легкий шелест шаркающих шагов, сдавленное и ровное дыхание демона с помыслами, устремленными к расправе. Она уже слышала эти звуки раньше, знала, кто играет в эти дурные игры.

— Теобальд, сукин ты сын, немедленно перестань.

Она замолчала, слыша лишь дыхание. Теперь оно стало громче, заглушая ветерок, который шелестел вьющимися по стене розами и уносил их аромат на своих крыльях. Молчание привело Сору в ярость.

— Теобальд, обед на моей кухне уже доставлял тебе расстройство желудка. Можно и повторить.

Ничего. Никакого ответа не последовало, и поэтому Сора прокричала самую страшную угрозу:

— Теобальд, я расскажу о том, что ты вытворяешь, Уильяму, и он забьет тебя до смерти!

Ответом ей был лишь тихий смешок, и руки ее покрылись гусиной кожей. Это наверняка был Теобальд, точно, он. Однако Теобальд ни за что не стал бы посмеиваться при угрозе физической расправы с его персоной. Сора медленно поднялась, на лбу у нее выступила испарина, голос задрожал:

— Теобальд?

— Не бойтесь, прекрасная леди.

Голос звучал приглушенно, почти неслышно, был он знаком, но, тем не менее, неузнаваем.

— Я люблю вас.

Сердце у Соры рухнуло и принялось колотиться так, что она чуть было не оглохла. Она сделала глубокий, медленный вдох, пытаясь успокоиться настолько, чтобы быть способной мыслить, устроить ему ловушку, по-настояшему разобраться в его голосе.

— Ты не Теобальд, — уверенно произнесла она.

— Нет, — прошелестел ответ на ветру.