Сфера Маальфаса - Долгова Елена - Страница 53

Сарган хохочет искренне, свободно.

– На этот раз нам попался двуногий скот. Посмотрим, на что он может пригодиться. Пусть скажет, как проще всего взять тот, главный, город.

Переводчик тараторит, потом почтительно поворачивается к вождю.

– Он говорит, мой господин, что это совсем просто – твоим воинам достаточно подняться на стены или пробить ворота, перебив сначала всех защитников.

– А он смел, этот ничтожный. Спроси – быть может, он знает другой способ?

Пленник, выслушав вопрос, что-то коротко бросает.

– Он говорит, что не знает иного способа, а если бы знал – не сказал.

– Мы умеем заставлять упрямых. Впрочем, ты сказал правильно, червь. Мои боевые машины разобьют стены, воины убьют жителей, а то, что останется, – пожрет огонь.

Пленник с непроницаемым видом выслушивает обещание.

– Я умею ценить храбрость. Скажи – мы принимаем его на службу.

На этот раз толмач говорит долго. Сарган терпеливо ждет. Времени достаточно – он может позволить себе развлечение.

– Мой господин, этот глупец отказывается. Он говорит, что не станет служить тому, кто принимает предателей.

Пленник смотрит прямо на съежившегося имперского посла – дерзкий намек. Сарган слегка хмурится – развлечение кончилось слишком быстро, раб то ли глуп, то ли, напротив, хитер… Ну, что ж…

– Без пролития крови.

Воины обступают пленника. Тот молча ждет, еще не вполне осознав происходящее. Посол, уже насмотревшийся на такие расправы, отворачивается, старательно подавив тошноту. Толмач суматошно отбегает в сторону, прикрыв ладонями уши.

Страх и омерзение чаще всего мешают разуму. Но порой у хладнокровных людей, всему предпочитающих пользу, случается иначе – смертельная опасность обостряет находчивость такого человека. Когда все кончилось, озарение, посетившее знатного имперца, без труда оформилось в слова:

– Так вы хотите получить этот город, мой повелитель?

Глава 2

Эти странные чужие дороги

Via scientiarum.[11]

Май – август 7010 года от Сотворения Мира.

Поросшие скользкой зеленью камни едва прикрыты слоем прозрачной воды – невиданная жара заставила обмелеть речушку. Вода покинула берега, обнажились окаменевшие от времени бревна – сваи старого моста. Зной, тишина и безветрие.

Тишина оказалась недолгой. Старый настил моста задрожал под ударами копыт, уронил в воду тучу мелкой древесной трухи.

– Вперед!

Испуганными воробьями разлетелись дети, степенные матери поспешно прикрывали двери. Отряд, стрелой промчавшись по единственной улице приграничной деревни, лишь на минуту остановился у самого большого и нарядного дома. Хозяин не сразу понял, что нужно капитану этих людей, то ли солдат, то ли монахов.

– Где он?

– Кто?

Зашуршал свиток, извлекаемый из седельной сумки.

– Преступник роста среднего, волосы имеет русые, глаза светлые, лет от роду тридцать шесть. Особые приметы – шрам на ладони левой руки.

Хозяин оживился, махнул рукой, показывая на восток. Солдаты уже тронули коней, а он все пытался продолжить поспешно-угодливые объяснения. Еще постоял, глядя вслед, потом вернулся в дом и, заметив в глазах жены безмолвный вопрос, коротко уронил:

– Они.

Тем временем отряд миновал селение, вихрем промчался по дороге, рассекшей пополам рощу, галопом вышел к широкой реке, принявшей в себя воды деревенского ручья.

– Вот он!

На дальнем берегу, миновав плавный изгиб русла, быстро удалялись два силуэта – видно, всадники, не разбирая дороги, неслись во весь опор.

– Проверить дно!

– Здесь нет брода, брат Ульрих, – переправа выше по течению.

– Собьешь стрелой?

– Которого? На таком расстоянии оба одинаковы, как два яйца в гнезде малиновки.

– Любого.

Спешившийся лучник натянул тетиву, прицелился. Стрела ушла к горизонту, бессильно и бесполезно пронзив летний зной.

– Далеко. Поздно.

Азартные преследователи уже поворачивали коней в сторону брода.

– Стойте. Прекратить погоню. Там, за рекой, кончаются земли Империи.

– Жаль, капитан, крупная птица улетела.

– Еще ничего не потеряно.

– Почему?

– Перелетные птицы рано или поздно возвращаются.

Стоял летний полдень, над людьми в раскаленных солнцем кольчугах и разгоряченными лошадьми вились слепни.

Солдат молча, со значением, кивнул.

На широких деревянных лавках, за простыми столами шумно веселились гости.

Город Оводец – перекресток дорог. На западе – великая Империя, еще далее, на закат – таинственная земля Уэсток. На восход – несметное множество городов. Каждый город, хотя бы обнесенный частоколом, имеет своего, и весьма гордого, правителя, пусть подданные князей-соседей и говорят на одном языке. Еще восточнее и южнее – пустые земли, степь и таинственные южные страны. Пути человеческие вьются причудливыми извивами нити, сплетаясь в сеть событий и встреч, которая год за годом незримо покрывает землю. Кого только не встретишь в питейных домах Оводца!

Когда удаляется ночь, но еще не смеет прийти утро, тени, слепые и незримые, тихо слетаются из глухих лесов, топких болот, от туманов озер на свет очага, на тепло живой человеческой души. Потому и не веселят душу более ни хмельной напиток, ни крепкие шутки. И смутно душе человека в этот предутренний час.

– Песню! Песню! – горланили неуемные гуляки. Кто-то затянул хрипло, но сильно, не подыгрывая себе ни на чем. Хор голосов немедленно подхватил лихой припев.

В самом углу кабака, там, где сходятся стены, сложенные из целых древесных стволов, за столом притулились двое. Чернобородый орлиноносый здоровяк, в рясе, подпоясанной веревкой, и чужеземец с холодными светлыми глазами. Двое, не обращая внимания на шум, гам и нестройное пение, беседовали на языке священных книг.

– …чужеземец ты! И нет в тебе понимания…

– Sapienti sat[12]. Отчего же, отец Репей? Я человек. Человек всегда поймет человека…

– А я отверзну уста свои, и среди поношения узришь ты истину святую, кою предки наши кровию написали для потомков своих, сирых и бессильных! Нельзя договориться с драконом, ибо имя его – Враг, и не делить он пришел в дом твой, но пожрать все без остатка! И видеть желает мужей наших в грязи и рубище, с колодкой раба на шее, а жен и дев в бессилии и доступности чреслам его!

Здоровяк ударил по крышке стола кулаком.

– Но кто эти люди, достопочтенный отец? Что стронуло их с насиженных мест?

– Не знаю и знать не хочу. Не для мирной беседы идет супостат, но поставить ногу свою на выю склоненную. И речи его едины от века: я хозяин, а ты раб!

Собеседники опрокинули кубки, помолчали. Потом светлоглазый чужеземец осторожно поинтересовался:

– Есть ли далее, на восток, караванные пути? Быть может, оттуда возвращались ученые мужи-путешественники или предприимчивые купцы?

– Ты остер умом, чадо Лудовик, хоть и чужой нам. Были караваны, были и странники. Но пустошь – место пустое. Как уносит ветром клок сухой травы, так и народы степные проходят от восхода на закат, чтобы опять вернуться с восхода. А те или не те – кто их знает?

– Значит, не те?

– Не те. Эти – особенные, племя адово, народ бездны.

– Дикие племена во многом подобны приливу моря, мой друг. Это стихийное явление. Вы образованный человек, отец Репей, и знаете, сколько сгинуло от нашествий молодых народов просвещенных государств. Их владыки не могли использовать преимущества мысли и искусств против обычных дикарей. Вы не задумывались почему?

Орлиноносый нахмурился.

– Что проку в пустозвонных книжниках, когда потребна рука, держащая меч! Разнежась в прекрасных палатах, забывают, как стоять в бранном строю.

– Это верно. Однако в книгах можно встретить множество полезных сведений. О способах ведения войны и политики, о лечении ран и болезней, о тактике, строительстве и укреплении крепостей и даже о магии, пригодной для обороны оных.

12

Дорога знаний (лат.)

13

Разумный – поймет (лат.)