В сердце тьмы - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 38

Заперев дверь — это была единственная дверь во дворце с замком, по крайней мере Велисарий других не видел, — Нанда Лал повел его в большой зал.

— В любом случае она уже много дней досаждает императору. Наконец он от нее устал. Поэтому утром, как раз перед твоим прибытием, он приказал мне отвести тебя к Великой Госпоже Холи сегодня вечером после того, как мы закончим с делами.

Велисарий вздохнул. Нанда Лал скорчил гримасу.

— Я понимаю, полководец. Но, пожалуйста, не грусти. Уверяю тебя: долго мы там не задержимся. Несколько минут, чтобы засвидетельствовать почтение, немножко поболтаем, и все.

Велисарий смирился и расправил плечи.

— Как хочешь, Нанда Лал. Она живет во дворце?

Нанда Лал снова грустно покачал головой.

— К сожалению, нет. Ей не нравится дворец. Она говорит, что здесь слишком шумно и полно народу. Поэтому она живет на барже, на реке у причала.

Он усмехнулся.

— Все не так плохо! До твоего отъезда тебе обязательно следует посмотреть на баржу Великой Госпожи Холи! На самом деле там есть на что взглянуть. Она великолепна. Самая роскошная баржа из когда-либо построенных!

— Не могу дождаться, — пробормотал Велисарий.

Теперь они проходили мимо главного входа в Большой Дворец. Полководец остановил Нанду Лала, положив руку ему на предплечье.

— Подожди минутку. Мне нужно сообщить катафрактам о наших планах. Зачем им стоять на жаре и солнцепеке остаток дня?

Нанда Лал милостиво кивнул. Велисарий вышел из дверей дворца во двор. Как и всегда, трое катафрактов ждали его прямо у главного входа в Большой Дворец. Их лошади, как и лошадь Велисария, были привязаны рядом.

С первого дня после прибытия в Каушамби, когда Велисарий начал затянувшиеся переговоры с мантри-паришадом, он приказал катафрактам оставаться снаружи. Если бы он брал их с собой во все места, которые посещал во дворце, это означало бы определенную робость, что совсем не подходило для человека, планирующего предательство. И, кроме того, катафракты неизбежно омрачили бы переговоры. Многие из анвая-прапта сачив присутствовали в императорском шатре, когда казнили правителя Ранапура и его семью. А те, которые не присутствовали, слышали рассказы. Конечно, было бы забавно смотреть, как самые высокопоставленные малва сжимаются в присутствии Валентина. Забавно, но непродуктивно.

Велисарий быстро описал ситуацию и велел катафрактам возвращаться в предоставленные им апартаменты. Валентин попытался возражать, но не сильно. В основном формально, поскольку должен был возражать, как телохранитель. В конце концов, они для всех считались телохранителями Велисария и ими на самом деле являлись. Но Велисарий настоял, они сели на лошадей и вернулись к комфорту и тени их роскошных апартаментов.

— Это все, Ваше. Величество, — объявил Холкар.

Он завязал веревку по верху мешка и опустил его в обитое шелком отделение в небольшом сундучке. Затем закрыл крышку сундучка и встал. Мгновение восхищенно осматривал работу, потом оглядел всю комнату.

После прибытия в Каушамби римлян и аксумитов разместили в особняке, расположенном в императорском квартале столицы. Императорский район протянулся вдоль южного берега Джамны, сразу к западу от пересечения Джамны с могучим Гангом. Большой Дворец императора стоял в самой восточной части района. Особняк гостей находился ближе к западной и стоял недалеко от флотилии роскошных барж, временных резиденций элиты малва в летний период. Воды Джамны немного облегчали жару.

Прямо к югу от императорскою района вытянулись оружейные мастерские, где производили оружие малва и боеприпасы к нему, — огромный комплекс по производству пушек, ракет и пороха. Запахи, идущие от этого комплекса, часто были ужасны, но элита малва их терпела ради безопасности. Оружие Вед являлось основой их силы, и они держали его поблизости.

Особняк, в котором разместили иностранцев, принадлежал одному из многочисленных троюродных братьев Шандагупты, которого по заданию императора отправили в Бихар. Здание было почти небольшим дворцом. Там насчитывалось более чем достаточно комнат, чтобы разместить всех сопровождающих кушанов в дополнение к самим иностранным послам. Шакунтала и Эон наконец смогли спать по отдельности.

Шакунтала, по крайней мере, проводила ночи одна. Дададжи бросил взгляд на Тарабай, которая сидела на подушке в углу огромной спальни Шакунталы. Он сдержал улыбку. Женщина из народности маратхи почти не расставалась с Эоном с момента их прибытия. На самом деле сегодня она впервые взялась за выполнение обязанностей фрейлины.

Если, конечно, занятия сегодняшнего дня можно было назвать обязанностями фрейлины или горничной. Холкар в этом сомневался. Императорские фрейлины редко — вероятнее всего, никогда — проводили целый день, помогая императрице считать богатство.

Взгляд Холкара вернулся на сундучок, крышку которого Дададжи только что закрыл. Он был лишь одним из многих небольших сундучков в покоях Шакунталы. Эти сундучки значительно уступали размером большому сундуку, стоявшему в центре комнаты. Большой сундук сиял изысканной резьбой, украшенной золотом и рубинами — цветами династии малва. Теперь он практически опустел.

Шакунтала покачала головой. Она, казалось, пребывала в почти бессознательном состоянии. Когда она заговорила, в голосе слышалось благоговение.

— Я не могу в это поверить, — прошептала она. — В сундуке оказалось столько…

Дададжи улыбнулся.

— Годовой доход принца. Богатого принца.

Писарь почесал щеку.

— Тем не менее это не очень много — для императорской военной казны.

Шакунтала все еще качала головой.

— Как я когда-нибудь смогу отплатить Велисарию? — задумчиво произнесла она.

Дададжи улыбнулся шире.

— Не бойтесь, Ваше Величество. Полководец не рассчитывает, что вы расплатитесь с ним деньгами — только ударами, которые вы нанесете по малва. Ударами, которые это богатство поможет финансировать. Как он выразился? «Императрица без денег — это политическая и военная калека. Союзник-калека бесполезен для Рима».

Шакунтала прекратила качать головой. Сделав глубокий вдох, села прямо.

— Конечно, он прав. Но сколько людей ты знаешь, которые отдадут такое богатство практически незнакомому человеку? И ведь он отдал не только последнюю взятку малва.

— Сколько людей? — переспросил Холкар. — Очень немногих, Ваше Величество. Очень-очень немногих — Раб рассмеялся вслух. — И я знаю только одного, который сделает это с такой радостью!

Шакунтала сама улыбнулась, вспоминая веселые слова Велисария прошлым вечером, когда он подарил ей сундук, который ему в свою очередь подарил Нанда Лал — и половину содержимого первого, который вручил ему Шандагупта в Ранапуре.

«Мне хочется думать об этом, как об идеальной справедливости, — сказал римский полководец, хитро улыбаясь. — Пусть взятки малва финансируют восстание Андхры».

Шакунтале, женщинам-маратхи и Холкару потребовалось потратить целый день, чтобы пересортировать монеты и камни по небольшим сундучкам, которые гораздо легче транспортировать. Большая часть сокровищ была упакована теперь в множество маленьких сундучков. Но часть Шакунтала разложила по кошелям, которые распределила между всеми членами своей группы.

Рожденных в бедности женщин-маратхи это полностью ошарашило. Каждая из них теперь имела при себе больше денег, чем все члены их больших семей заработали на протяжении нескольких поколений тяжелым трудом. Холкар внимательно посмотрел на четырех молодых женщин, сидевших в углу. Он подумал, что теперь они уже оправились от шока. Но если раньше они еще как-то колебались или сомневались, прислуживать ли им Шакунтале, теперь все колебания исчезли. Доверие императрицы полностью припаяло их к ней.

Взгляд Холкара вернулся к Шакунтале, и он тут же понял вопрос на ее лице.

— Нет необходимости, Ваше Величество, — сказал он, качая головой. — Я все еще служу Велисарию, даже если вы и являетесь моей императрицей. Если он захочет, чтобы у меня были деньги, то даст их мне. Я не могу принимать их от другого человека. И кроме того, где мне их прятать? — он насмешливо показал на набедренную повязку.