Неистовая принцесса - Дрейк Шеннон - Страница 40

— Боже, прошу тебя, не надо! — шептала она. Никто не ответил ей в ночи. Ей стало холодно, она обняла себя за плечи и побежала во дворец.

Фаллон направилась в опочивальню отца. Из-за полуоткрытой двери она увидела, что Гарольд был не один.

С ним был Аларик. Они обменялись негромкими фразами, затем оба встали и обнялись как друзья.

Фаллон затаилась, прижавшись к стене. Аларик прошел мимо, не заметив ее. Фаллон поняла, что утром он уедет.

Это была последняя встреча Аларика и Гарольда, где они разговаривали как друзья. С этой ночи они стали противниками, и за каждым из них была армия.

Глава 12

Комета была видна в небе семь ночей. Она почти исчезла, когда пришла весть о том, что у южного побережья появился вражеский флот.

Но это было не войско Вильгельма.

С гонцом, прибывшим к Гарольду, приехал очень высокий белокурый датчанин. Он был представлен Фаллон как кузен Эрик Улфсон, князь датского королевского дома. Он привез отцу весть о том, что ее дядя Тостиг посетил Нормандию, Фландрию, Данию и Швецию, пытаясь сколотить войско, чтобы выступить против брата. Именно флот Тостига сейчас угрожал южному побережью. Собирали продовольствие для Тостига — не для поддержки его, а для подкупа, чтобы он покинул Англию.

Гарольд готовился выехать для встречи с братом, и Фаллон оказалась в компании своего датского кузена. Это был красавец нордического типа и крепкого телосложения. Он не спускал глаз с Фаллон. Но ей не нравился Эрик. Удивительно, что она стала сравнивать его не с Делоном, а с Алариком. Она и сама не могла объяснить своих симпатий: ведь Эрик был союзником, в то время как Аларик — врагом. Но они оба прошли через множество сражений, и оба, она это знала, желали ее.

Однако что-то сильно отличало их друг от друга, даже то, как они смотрели на нее. Какое-то тепло рождалось в ней, а сердце начинало биться сильнее от взгляда Аларика. Ненавидя его, она тем не менее начинала дрожать от прикосновения его руки. Ничего, кроме внутреннего холода, не ощущала она в себе при мысли об Эрике.

— Эрик больше похож на Гарольда Гордраду, чем на датского короля, — сказал однажды ее дядя Леофвин. — Он все еще изображает из себя викинга. Он совершал набеги через Балтийское море на Русь. Говорят, что он дерется как зверь и для него нет ничего святого.

— Но отец приветлив с ним, — заметила Фаллон.

Леофвин пожал плечами.

— В наши дни неплохо иметь союзников. Датский король удовлетворен своим королевством, а вот Гарольда Гордраду стоит опасаться. Так что будь полюбезнее со своим датским кузеном, Фаллон.

Она старалась быть любезной, хотя в его присутствии ей было не по себе. Однажды вечером, сидя рядом, он поцеловал ей руку и окинул таким взглядом, что она почувствовала себя голой.

— Фаллон, если бы мы были врагами, как в прежние времена, я приплыл бы сюда и умыкнул тебя.

Фаллон постаралась как можно вежливее отвести руку.

— Но мы живем не в прежние времена, — ответила она. — Мы в какой-то степени родственники, и вы приехали к нам как друг.

— А в один прекрасный день меня, возможно, призовут в качестве союзника. Я буду сражаться за вас. Я разобью любого врага.

Фаллон выдавила из себя улыбку и постаралась сдержать дрожь.

— Благодарю вас, милорд. Однако я хочу надеяться, что такие времена не настанут.

— Тем не менее, миледи, помните, что я ваш слуга. — Бесцветные глаза его, казалось, хотели рассказать о том, как он будет убивать со смаком и наслаждением. Вероятно, подумала Фаллон, в этом и заключалась разница между Эриком и Алариком. Граф Аларик убивает по необходимости, защищая своего сеньора. Эрик готов убивать из любви к искусству войны и смерти.

Она посмотрела в зал и увидела Делона. Их взгляды встретились: в глазах Делона светилась тоска. Гарольд держал их порознь, и они оба начали опасаться, что король действительно намерен рассматривать дочь как пешку. Конечно, это можно было объяснить и напряженностью момента. Со времени коронации король не знал минуты отдыха. Он не относился к числу людей, которые нарушают слово. Фаллон знала, как тяжело переживал отец то, что он не выполнил обещания, данного Вильгельму в Нормандии. По этой причине его сильно взволновало появление кометы, и он провел много ночей на коленях, ища ответы на свои вопросы.

Фаллон была несказанно рада, когда Эрик Улфсон уехал с отцом на встречу с дядей Тостигом.

Вскоре выяснилось, что войны между братьями не будет. Войско Тостига, заслышав о приближении Гарольда, стало разбегаться. Тостиг уплыл на север, найдя убежище у шотландского короля. Эрик сразу же отплыл в Данию.

Гарольд готовился отправиться на юг, где на острове Уайт находилась часть его дружины, а Фаллон должна была сопровождать отца. У них появилась возможность заехать домой. Фаллон считала, что мать способна снять хмурость с отцовского лица. Было лето, вокруг все цвело и зеленело, и король сможет насладиться заслуженным отдыхом, забыть о том, что он король, и стать на время мужем и отцом.

Аларик вместе с Вильгельмом и его единокровными братьями Робертом и Одо изучали карту побережья Англии. Их заботило то, что они окажутся во власти ветров. Вильгельм собирался предпринять нечто дотоле невиданное. Викинги переплывали море для того, чтобы совершать набеги и грабить, а герцог планировал военный поход. Он брал с собой тысячи лошадей и на редкость пеструю мешанину людей. Всю зиму и первую половину весны он доказывал своим вельможам, что победа возможна, хотя по площади Нормандия не превышала одного английского герцогства. Он должен был оставить какую-то часть войска дома на случай возможных смут в его отсутствие. Вильгельм набрал нужное войско под щедрые обещания, и сейчас, когда они стояли перед картой, Аларик с болью подумал о том, что обратного хода нет. Дело выглядело весьма рискованным, хотя Вильгельм и говорил о нем уверенным тоном. Они попадали в зависимость от непостоянных ветров. А высадившись, они окажутся лишь небольшой кучкой вооруженных людей в обширной враждебной стране. Гарольд знал об их военных планах и наверняка приготовился к их появлению.

Вильгельм жестом показал на юго-восточное побережье Англии. Они поговорили о ветрах и обсудили возможное место высадки, при этом каждый высказал свое мнение. Голоса их звучали приглушенно. Многие из самых влиятельных вельмож Вильгельма считали затею авантюрной.

В дверь постучали, и вошел вызванный Вильгельмом Фитцосберн. Он уставился на герцога, лицо его расплылось в медленной улыбке.

— Мы получили благословение от папы! — сказал Фитцосберн. Герцог бросил быстрый взгляд на Аларика, который вместе с епископом Ленфренком предложил вести не завоевательную, а священную войну. Если убедить папу в том, что религиозные устои в Англии недостаточно прочны, он даст свое благословение. И сейчас они его получили.

Все так же широко улыбаясь, Фитцосберн прошел в глубь комнаты.

— Папа передал хоругвь и священное кольцо для тебя. Гарольд отлучен от церкви.

Вильгельм кивнул.

— Сейчас бароны и рыцари всей Европы собираются выступить на твоей стороне, — возбужденно продолжал Фитцосберн.

Вильгельм распорядился доставить бочонок вина, чтобы отпраздновать эту маленькую победу, после чего Роберт, Одо и Фитцосберн отправились спать. Вильгельм и Аларик с удовольствием вспомнили свои прежние сражения и выпили еще. Внезапно Вильгельм посмотрел на Аларика и поднял кубок.

— Я вижу, ты не одобряешь этот поход. — Он покачал головой и задумчиво посмотрел вдаль. — Знаешь, Аларик, в ту ночь, когда я был зачат, моей матери приснился любопытный сон. Как будто из нее выросло дерево и перекинуло свои ветви через море. — Голос его стал хриплым от возбуждения. — Аларик, неужто ты не видишь в этом перст Божий?

Аларик помолчал, думая о комете, которая несколько дней сияла в небе. Ее видели во многих странах и, как говорили путешественники и клирики, все пришли к выводу, что это было связано с английской проблемой. Действительно ли то было предзнаменование? И можно ли видеть в этом перст Божий?