Неповторимая - Дрейк Шеннон - Страница 50

Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.

Она больше не дрожала от холода. Костер, который Дэвид развел в пещере, быстро согрел ее. Золотистый отблеск заливал тела, обдавая их приятным теплом. Сами прикосновения Дэвида излучали огонь, опаляли ее плоть. Она дотронулась губами до его груди. Он запустил пальцы в ее волосы, ибо ее поцелуй, ласки языка и рук дразнили и влекли. От этих прикосновений жизнь и огонь, казалось, вспыхнули в нем. Сила его страсти вызвала у нее новый трепет, растущую жажду, клубок которой разрастался в самом средоточии ее существа.

— О Шона… я больше не выдержу! — простонал он низким и гортанным голосом, хватая ее за запястья, заводя руки за голову Шоны и завладевая ее телом. — По-моему, можно сказать, что ты соблазнила…

— Лорд Даглас! — протестующе зашептала она. — По правде говоря, это вы воспользовались слабостью женщины, которая…

— Да? — Они переплели и крепко сжали пальцы; взгляд Дэвида и то, как молниеносно ожесточилось его лицо, заставили ее сердце затрепетать.

Она покачала головой. Он вновь нашел ее губы, действуя неторопливо и страстно.

— Знаешь, я всегда мечтал о тебе, — тихо прошептал он, на мгновение оторвавшись от губ Шоны.

Она покачала головой.

— Этого я не знала…

Его ладонь скользнула вниз по ее телу, подхватила грудь, лаская и дразня ее, погладила бедро, накрыла черный треугольник волос, а затем раздвинула ее бедра и нырнула между ними.

— Всегда…

— Да? — выдохнула она, стараясь вырваться из его рук, слиться с ним, закончить пытку, от которой огонь сжигал ее изнутри. И вместе с тем она отчаянно желала, чтобы эта пытка продолжалась вечно…

Губы вновь сблизились. Прикосновение Дэвида стало нестерпимо возбуждающим. Шона задыхалась, вырывалась и сгорала.

— Да, Шона, ты была юной, пылкой и надменной! Но я ждал, что когда-нибудь ты все поймешь, потому что любил тебя всю жизнь.

— Правда? — еле выговорила она.

— Любил и желал. И так или иначе, Шона, тебе пришлось бы…

Его шепот подхватывал огонь, разгоревшийся в пещере, он отдавался эхом от стен, окружал Шону со всех сторон. Внезапно игра прекратилась, и он оказался внутри ее. Девушка не чувствовала спиной твердую каменистую землю, ибо одеяло, поверх которого она лежала, стало таким же теплым, как тело, накрывшее ее, и она вновь была возбуждена — настолько, что страстно жаждала наслаждения. Казалось, земля покачивается в лад с нарастающим ритмом движений его бедер, жар внутри ее усиливался — до тех пор пока Шона не забыла обо всем, кроме влечения к Дэвиду, и золотистое пламя не заполнило всю пещеру, вливаясь в нее. Он наносил удары, отстранялся и повторял все заново, искал ее губы, шею, грудь… она изгибала спину, устремлялась навстречу ему и одновременно взбиралась все выше, пока этот сумасшедший ритм не вызвал ослепительную вспышку, сладкий взрыв, заставив ее вцепиться в его плечи, а затем она неспешно плыла к реальности твердого камня под одеялом и прохладе пещеры, в которой ночной холод развеивал только костер, догорающий в углу.

Однако Шона старалась побороть дрожь — потому что он лежал рядом, обнимая ее, оберегая от холода, безмолвно устремив взгляд на каменный потолок пещеры. Она обвела пальцем контуры его лица.

— Какая досада, что я одна осталась без шкуры, — тихо проговорила она. — Говорят, демоном, зверем или оборотнем можно повелевать, если украсть его шкуру — хотя бы вот этот клетчатый килт — и спрятать ее.

Медленно растущая улыбка изогнула губы Дэвида, и он повернулся к ней.

— Вам не хватает власти, миледи? Она покачала головой.

— У меня есть только то, что вы соглашаетесь отдать, лорд Даглас, а вы умеете больно жалить!

Он рассмеялся и придвинул ее поближе, но тут же посерьезнел и произнес:

— Однажды я уже потерял все, в том числе свое имя. Боюсь, что я лишусь жизни, если не буду осторожен. Но утратить тебя я могу быстрее, чем все остальное.

— Значит ли это, лорд, что я — то, что вы хотите иметь и сохранить?

Он повернулся на бок, навивая на палец прядь ее волос.

— Я вернулся, чтобы потребовать все, что принадлежит мне, — сообщил он. — И ты, должно быть, уже поняла: ради этого я готов сражаться. Больше я не стану жертвой предательства. Я верю в твою невиновность, но клянусь, что убью любого человека, который стал причиной моих бед, а если виновницей окажется женщина, то можешь поверить мне, дорогая: ей придется расплатиться сполна.

— Но…

— Шона, — перебил он, взяв ее за подбородок и глядя в глаза, — я же сказал, что верю тебе. Ты уверяла, что говоришь мне правду, что больше ты ничего не знаешь о прошлом и не можешь рассказать мне. Значит, мне остается только верить тебе.

Шоне вдруг стало трудно дышать. Ей хотелось всю жизнь быть с ним рядом, ощущать его тепло, силу и нежность. Видеть мягкую, но серьезную улыбку. Чувствовать прикосновения. И жар, сохранившийся в ней даже после того, как прошла минута страсти.

— Клянусь тебе… Он коснулся ее губ.

— Я тебе верю.

— Я люблю тебя, Дэвид.

— Боже милостивый! Как долго я добивался от тебя этих слов! — воскликнул он.

Шона вспыхнула, отталкиваясь от его груди.

— Вам не пришлось бы столько трудиться, лорд Даглас, если бы вы додумались сами произнести эти слова!

— Я же несколько раз повторил, что хотел тебя всю жизнь.

— Хотеть и любить — не одно и то же.

— Ладно, я хотел тебя потому, что любил.

Шона просияла, опустив ресницы. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не была такой счастливой. Но радость отравляла странная тревога. Она так и не услышала от него никаких обещаний. Возможно, когда-нибудь она разделит с ним потерянные годы, а он узнает, какую боль вытерпела она в прошлом. Когда-нибудь, но не теперь.

— Ты говоришь о том, что хотел меня раньше, много лет назад, — негромко возразила она.

— Да.

— Но это было в прошлом, — бесстрастно заметила Шона, вновь встречая его взгляд. — А что же сейчас?

— Господи, чем ты еще недовольна? — раздраженно воскликнул Дэвид.

— Я довольна, но…

Она осеклась, когда Дэвид вновь придавил ее к земле, впиваясь в нее взглядом, вспыхнувшим страстью.

— Ты была красивым ребенком, умным, порывистым, даже чересчур, и я не раз думал, что тебе не повредит хорошая порка.

— Если это признание в любви, то… — начала возражать она.

— Выслушай меня. О чем я говорил? Ах да! Но детство кончилось. Ты выросла прекрасной, умной, порывистой и надменной женщиной.

— Но постой, я…

— И я хотел тебя. Ты была юной леди Мак-Гиннис, и я был неравнодушен к тебе. Потом ты стала прекрасной молодой женщиной, которую я знал и любил всю жизнь, но ты изменилась, я повзрослел и хотел тебя, восхищался тобой, твоей решимостью, смелостью и, конечно, беззаветной преданностью своей семье. Но в глубине души я знал: наступит день, когда больше не смогу держаться на безопасном расстоянии, когда ты зайдешь слишком далеко, и я получу все, о чем мечтал, разумеется, подобающим образом. В конце концов я решил просить у Гоуэйна и Лоуэлла — и, конечно, у тебя — твоей руки. Ты вызывала у меня желание, но своей гордостью, чувством долга, преданностью, энергией и многим другим заставила полюбить тебя. Пять лет ничего не изменили. Я обрел тебя и теперь желаю еще сильнее. Я и прежде был влюблен в тебя, но теперь влюблен глубоко и страстно, как никогда. Ну, миледи, такое объяснение подойдет?

Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Шона улыбнулась.

— Вполне! — прошептала она.

— Вот и хорошо, потому что эта страстная речь возбудила во мне другую страсть. Миледи, разрешаю вам снова прошептать — конечно, с соответствующим пылом, — что вы любите меня, а затем доказать мне эту любовь и пыл.

Не отрываясь, Шона смотрела ему в глаза.

— Ну так что же?

— Да, я люблю тебя, Дэвид! Ты даже представить себе не можешь, как безумно, как страстно…

— Можешь объяснить, — прошептал он и поцеловал ее. То, что завершилось совсем недавно, повторилось вновь.