Варяги и ворюги - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 54

Все чаще в речах Софрона проскальзывали отринутые в свое время марксистско-ленинской наукой оппортунистические идейки социального мира, когда благосостояние угнетенных масс напрямую связывается с повышением благосостояния угнетателей, которое и позволит отстегивать порабощенным все возрастающую долю общественного богатства.

Такая ювелирная работа нуждалась в поощрении, и Софрону выделили приличную долю от деятельности гостевого барака, обговорив заранее, что часть идет на его личные нужды, а остальное — на удержание классовой борьбы в разумных пределах. Эта договоренность, понятное дело, никак не афишировалась, и разыгрываемый спектакль шел полным ходом и воспринимался вполне серьезно, хотя почти все почти все прекрасно понимали.

Таким образом, расстановка сил в Кандымской зоне выглядела следующим образом. Административная верхушка во главе с полковником Таранцом — раз. Крупный капитал, контролируемый Кондратом, — два. Распределенные по баракам территориально-национальные группировки — три. Не имеющий ни родины, ни национальности пролетариат, ведомый несгибаемым Софроном, — четыре.

И неведомая пока что пятая сила, которую представлял неожиданно появившийся на зоне Денис.

Глава 48

Перетягивание каната

— Прямо, значит, из самых Соединенных Штатов, — начальственно нахмурился полковник Таранец. — Ну что ж… Как говорится, чем обязаны? Какие, короче говоря, вопросы имеются?

Адриан ознакомил полковника с целью визита. В незапамятные времена груз, снятый с военного угольщика «Афакс», был завезен в Кандымскую зону и использовался для внутренних целей. Теперь потребность в этом грузе вроде бы отпала, он только понапрасну занимает место, и Адриан хотел бы освободить руководство зоны от этой обузы. Конечно же, он готов оплатить все транспортные расходы и дополнительно принимает на себя выплату вознаграждения тем, кто будет заниматься погрузочными работами. Если руководство не возражает.

Полковник надолго задумался.

— Что-то я не понял, — признался он наконец. — Это то есть как? Это же государственное имущество. Это как же я его отдам? Документ нужен. Указание должно поступить. А без указания никак невозможно.

Сидевший в углу Денис пошевелился.

— Есть указание, гражданин полковник, — вмешался он. — Есть согласование с Минюстом.

Он выудил из внутреннего кармана пухлый пакет и положил его перед полковником.

Полковник просмотрел бумаги и вроде расстроился. На лбу его образовались две глубокие продольные морщины.

— Не понимаешь, что ли? — спросил он Дениса. — Совсем, что ли? Что здесь, рай земной? Я и так уж два раза рапорт подавал по команде, оба раза отфутболили. Как что, так сразу Таранец. Туда Таранец, сюда Таранец, каждой бочке затычка. А как настоящее дело, так ты мне указание сразу на стол. Может, я тоже…

— Да ладно, — успокоил его Денис. — Понятно все. Путем все будет.

Полковник не успокаивался.

— Чего путем? Кто решает? Ты, что ль, решаешь? Не ты? Ну вот. Имей в виду. Тут зона все же. Мало ли что… Они там наверху не понимают кое-чего. Вот тебя прислали. А проку-то? Вот он, — полковник пренебрежительно кивнул в сторону Адриана, — так это… м-да… А ты? Ты-то должен порядок знать. Или как? Если что, я и напомнить могу. Если у тебя память такая короткая и ума своего не хватает.

Денис заиграл желваками на скулах.

— Чего вы все меня грузите? К Кондрату пришли — грузит. Намекает мне, как с ссученными разбирались. К тебе — опять та же история. Да если б не Москва, ты про эту историю хрен бы узнал. И этот, — теперь в сторону Адриана кивнул Денис, — хрен бы сюда добрался. И нечего крысятничать.

Полковник побагровел.

— Что! Крысятничать? Ты с кем говоришь? Да я тебя… И пусть потом кто хочет приезжает, раскопки здесь устраивает. Ты с Кондратом так же говорил? У него, небось, тише воды сидел. А здесь осмелел. Для себя, что ли, стараюсь? Оклад жалованья знаешь когда последний раз выдавали? Четыре месяца назад. За хрен знает какой год. Про вещевое довольствие я уж молчу. Не заикаюсь даже. А у меня коллектив. Работающий в трудных условиях полярного Севера.

— Коллектив, — иронично повторил Денис. — Работающий в трудных условиях полярного Севера. А у Кондрата свой коллектив. Сидящий в трудных условиях полярного Севера. Вот с ним и договаривайся. Пусть он тебя и принимает под крыло.

— Ага! — Полковник вылетел из кресла. — Вот и проболтался. Значит, с Кондратом тебе договариваться разрешили? А меня, значит, побоку? Вот так, значит?

— Товарищ полковник, разрешите обратиться. — В кабинет заглянул сержант в камуфляже. — К вам рвется заключенный Софронов. Какие будут распоряжения?

Полковник снова опустился в кресло и ехидно сказал Денису:

— Во! Теперь еще и этот придурок притащился. Погоди. Это пока что в бараках еще не пронюхали. Они там в Москве думают, что самые умные. Здесь бы посидели, поразгребали… Зови, зови, — это сержанту, — пусть заходит.

В дверях показалась фигура в драном ватнике с красным бантом на груди, в перемазанных битумом солдатских штанах и галошах на босу ногу. Фигура решительно прошла к столу начальника, устроилась на стуле, откашлялась и, достав из кармана мятый листок бумаги, сообщила с достоинством:

— Ультиматум. Разрешите зачитать.

— Валяй, — с удовольствием согласился полковник, задвигаясь в кресло. — Зачитывай. А мы послушаем.

— Антинародная и противозаконная политика коррумпированного руководства зоны, — звучным голосом произнес гость, — приведшая к невиданному в истории нарушению прав заключенных и фактической передаче властных полномочий кучке рецидивистов…

— Ты, Софронов, это пропусти, — приказал Таранец. — Я это от тебя уже полгода по три раза в день выслушиваю. Ты ближе к делу давай.

Софрон послушно замолчал, шаря глазами по бумажке, потом продолжил:

— Особенность текущего момента состоит в том, что сформировавшаяся при полном попустительстве режима немногочисленная группа эксплуататоров и приватизаторов окончательно обнаружила свою враждебную сущность и встала на преступный путь смычки с мировыми империалистическими и сионистскими кругами.

— Во! — Полковник выставил вперед большой палец. — Вот за что я его, собаку, уважаю. Что значит партийная косточка! Вишь, куда загнул? И про империализм. И про сионизм. Этого раньше вроде не было. Ты где ж тут у нас сионистов обнаружил, Софронов? А?

Софрон кивнул и продолжил чтение:

— Эти ненавистные компрадоры через своего агента, осужденного при советской власти врага народа Ивана Дица, установили связь с определенными силами в США и других странах НАТО, преследуя цель дальнейшего бесконтрольного обогащения. Для распродажи последних, еще сохранившихся ресурсов зоны ими, в нарушение всех законов и правил внутреннего распорядка, была организована преступная акция по доставке на наш режимный объект американского гражданина США господина Дица, — не отрываясь от бумаги, Софрон кивнул в сторону Адриана, — близкого родственника вышеупомянутого врага народа. Ни на минуту не сомневаясь, что присутствие здесь этого господина только ускорит процесс окончательного ограбления трудящихся масс, мы требуем. Первое. Восстановить ленинские нормы и принципы. Второе. Вернуться к социалистическим принципам распределения. Кто не работает — тот не ест. Третье. Решительно защитить права трудящихся. Четвертое. Гласно и открыто осветить цель приезда господина Дица и обеспечить участие масс в принятии ключевых решений. Уполномочен заявить, что при невыполнении этих требований в течение двадцати четырех часов будет создан военно-революционный комитет со всеми вытекающими последствиями.

Софрон положил ультиматум перед Таранцом, встал, просверлил взглядом Адриана и с достоинством удалился.

— Ну что, Денис? — с подковыркой поинтересовался полковник. — А это тебе как? С военно-революционным комитетом не хочешь поторговаться? Короче, так. Идите, братцы, ночевать. Утро вечера мудренее. Может, надумаете чего.