Меч демона - Дункан Дэйв - Страница 69

– Но не сейчас? Или ты допускаешь любовь для женщин, но не для мужчин? Значит, тебе придется на этот раз просто поверить. Мои намерения абсолютно благородны. Проблема, от которой ты не уйдешь, Лонгдирк, – это то что я богат, я хорош собой, и я самый желанный холостяк во всей Шотландии. По твоим примитивным меркам я, возможно, просто наглый негодяй, но я так влюбился в дочь коптильщика, что собираюсь сделать ее своей женой, вместо того чтобы просто затащить на сеновал. Что, твой цинизм не понимает этого, да? Моя бабка тоже поначалу пришла в ужас – пока не познакомилась с Мег получше. Мне кажется, она влюбилась в нее так же быстро, как я, – через десять минут, в крайнем случае через двадцать.

Мег в Инверери-Касле, одетая в обноски леди Лоры…

– Это все лютня, – вздохнул Рори, восхищенно созерцая ногти на другой руке. – Она сидела рядом со мной на камне под луной. Я играл на лютне, а она пела.

– И она влюбилась?

– Нет, я. Я подумал, что это самая потрясающая девушка из всех, которых я встречал. Она была абсолютно невинна, но с огоньком, с чувством юмора… Я вдруг вообразил себе жизнь в обществе Мег и погиб! Конечно, я не мог тогда открыть свои чувства, хотя сам в них уже не сомневался. А она не говорила ни о чем другом, кроме как о здоровом, красивом тиндрумском парне, который спас ее от сассенаха. А потом ты, шаркая, вынырнул из тумана – с мечом на спине, волоча свои кулачищи…

Тоби откинулся на спинку кресла. Теперь-то он понял, что произошло между ними той ночью.

– Тогда и начались все неприятности!

– Вот именно! Любовь – это не все, что может случиться с первого взгляда, – усмехнулся Рори. – Но теперь все позади. Я выиграл.

Нищий бродяга против наследника первого семейства Шотландии? Даже когда Тоби начал понимать, за что идет состязание, даже тогда игра не была справедливой.

– Это вас удивляет?

– Пожалуй, нет. Нет, не удивляет. Отец, конечно, заживо изжарит меня на вертеле. Он надеется, что я женюсь на плосколицей, плоскогрудой, плоскостопой дуре из Макдональдса. Ничего, бабушка с ним справится.

Язвительность не поможет.

– Я хочу поговорить с Мег.

– Тебе надо успеть на корабль.

– Но у меня есть еще время попрощаться, не так ли?

– Ты измолотил человека до смерти у нее на глазах. Думаешь, она захочет говорить с тобой?

– Чего вы боитесь: что я утащу ее или что она сама со мной сбежит?

– Попридержи язык, парень!

Тоби поднялся:

– Я теперь человек короля!

– Твой король – призрак, лишенный трона! – надул губы Рори. Его взгляд скользнул по галерее для менестрелей, потом вернулся к Тоби. – Что именно ты хотел обсудить с моей невестой?

– Сказать ей, что я преисполнен радости по поводу ее удачной судьбы. Пожелать ей счастья.

Конечно же, Рори не доверял ему, даже теперь.

– Ты что, не понимаешь? Она – дочь коптильщика. Я унаследую герцогский титул, тысячу вооруженных гвардейцев, Аргайль, семь или восемь замков, поместья в Англии, дома в Эдинбурге и других городах. Ты – никто, никем и останешься. Признаю, у нее юношеское влечение к тебе. Я могу простить это, ибо она очень юна. Но ты простой бугай, Лонгдирк. Вряд ли ты проживешь еще неделю, но если даже и проживешь, у тебя все равно нет будущего, ничего, что можно было бы предложить женщине. Ты понимаешь, что у нее просто не было выбора?

– Я очень хорошо понимаю это, господин. Я никогда не говорил Мег, что люблю ее. Я не скажу этого и теперь. Я не скажу ничего такого, что огорчило бы ее.

Рори немного поколебался.

– Тогда подожди здесь, – сказал он наконец и вышел.

Все его омерзительные колкости были правдой. Глупо ожидать, что девушка в здравом уме отвергнет богатого и знатного – и красивого – дворянина ради неученого, нищего преступника. Ему нравилась Мег, ему приятно было ее общество. Не более того. Если бы он любил ее, он бы так и сказал ей, правда? Как друг он должен радоваться удачному повороту в ее судьбе.

Почему же тогда ему так больно? Может, он просто так болезненно принимает проигрыш? Но он ведь даже не играл в эту игру, правда? Так что какое ему дело, проиграл он или нет?

Когда он убедился, что Рори не услышит его, он посмотрел на галерею для менестрелей.

– Убирайся, – сказал он. – Не пройдет и минуты, как у тебя будет компания.

Он с усилием выбрался из кресла и стоял, глядя в огонь.

5

Он повернулся на шорох ее платья. В этом темном платье, подол которого спускался до самого пола, а рукава вздуты, как подушки, Мэг выглядела как настоящая леди. Ее волосы были снова уложены в серебряную сетку. Нитка жемчуга на шее стоила, пожалуй, дороже всего Тиндрума. Ему показалось, что глаза ее покраснели, и уж точно она была очень бледна, словно замок душил ее.

Взглянув на его лицо, она вздрогнула. Он галантно поклонился, насколько умел и насколько ему позволяли синяки. Она серьезно присела в книксене – надо же, как научилась!

– Мои поздравления, миледи. Я очень рад за вас. Я желаю вам добра. – Горло болело, пожалуй, даже сильнее, чем челюсть. С чего бы?

– Спасибо, Тоби.

Молчание. Как бы ему хотелось уметь читать по ее глазам! Сквозь страх и смятение там проглядывало… что? Торжество? Заслуженное торжество, да? Жаль, что он не мастер говорить.

– Что я могу еще сказать? – спросила Мег. – Не считая спасибо, конечно. Ничего этого не было бы без твоей помощи. Я очень, очень тебе благодарна.

Что она хотела этим сказать? Его пагубная привычка наставлять Мег могла лишь укрепить ее в стремлении сопротивляться домогательствам Рори и тем самым спровоцировать того на предложение. Мег никогда не сказала бы этого открыто. Он надеялся, что не обидел ее зря.

– Мне очень жаль, что я говорил тебе все эти гадости. Я не хотел. Мне действительно было плохо.

Она дернула головой:

– Ты мог бы хоть написать мне.

А! Милый Рори!

– Ну, я не большой мастак писать или давать советы. Я вообще мало что умею, только драться. У меня никогда не было ни семьи, ни друзей. Я не умею дружить, так что, наверное, не знаю ничего и о любви. Лорд Грегор хороший человек, и я уверен, ты будешь с ним очень счастлива.

Она отвернулась к камину, так что он не видел ее лица.

– Рори говорит, любовь – это как удар молнии, но у большинства людей это не так. Моя ма говорила мне, что ей становилось чуть ли не дурно каждый раз, как па просто смотрел на нее – после того, что сассенахи с ней сделали, ты ведь знаешь, – и она думала, что ее па оказал ей плохую услугу, найдя для нее мужа, но постепенно, она говорила, ей удалось… В общем, она говорит, что полюбила его со временем.

Нельзя позволять Мег нести такую ерунду. Она ведь не знает, что ее жених подслушивает, сидя на галерее.

– Я думаю, что ты влюбилась в Рори той же ночью в Глен-Орки. Ты просто не понимала этого тогда.

Она резко обернулась:

– Правда? Ты правда так думаешь?

– Да. То, как ты на него смотрела и как ты говорила мне, какой он красивый, как ты смеялась его шуткам…

Она вспыхнула и снова отвернулась.

– Спасибо, Тоби. Я попробую поверить в это. Хэмиш тоже уезжает с тобой? Тебе ведь нужен кто-то, чтобы… Ладно, Рори говорит, я не должна спрашивать, куда ты собрался.

– Спрашивай на здоровье, я сам этого не знаю. – О, Мег, Мег! Он не мог больше сдерживаться. – Я никогда не забуду тебя… – «даже если мне удастся прожить целую неделю», – и наши скитания. Когда-нибудь я смогу похвастаться, что был знаком с самой герцогиней Аргайль!

– Ты можешь хвастаться, что спас ее от насилия или даже от смерти.

– Нет, этим я хвастаться не буду. Так люди еще подумают, что ты вела себя глупо.

– Тоби! – вскинулась она, но тут же рассмеялась. – Я поумнела с тех пор, правда? Никаких больше романтических бредней. Холодная, жесткая…

– Не буду целовать вам пальцы, миледи. Я могу испачкать их кровью. – Или слезами. Вот смешно: он никогда не был особенно сентиментальным. – Будьте счастливы. – Он поклонился, повернулся и пошел из залы.