Прошедшее повелительное - Дункан Дэйв - Страница 63

– Это я и сам мог бы сообразить, – сказал Гим, понуро озирая окрестности.

– Если ты завоюешь золотую розу, жрецы заставят тебя сбрить усы.

– Это-то еще при чем?

– Вот и я хотела спросить тебя о том же.

Все устали. Минувшей ночью никому из них не удалось выспаться, да и путешествие выдалось не из легких.

Руатвиль оказался не совсем пуст. Главная улица оставалась такой же широкой, хотя булыжная мостовая заросла травой и из нее торчали древесные корни. Редкие жители спешили по своим делам: гнали коз на пастбище, тащили мешки еды или угля. Все останавливались посмотреть на драконов.

Элиэль подсказала Т’лину, как проехать к гостинице, хотя он и сам наверняка нашел бы дорогу. При виде гостиницы на нее нахлынули воспоминания. Когда-то это здание было дворцом или общественным заведением, и стены до сих пор поднимались на целых три этажа. Теперь же использовался только первый его этаж, а в пустых глазницах верхних двух виднелось небо, ибо крыша давным-давно обвалилась. Входом служил величественный портал, но двери пошли на растопку давно уже умершим людям, и от них остались только ржавые петли.

Пиит’дор Трактирщик был крупным мужчиной с мясистым лицом. Лицо украшала седеющая борода и впечатляющая бородавка на носу. Исполняя свою роль в наилучшем виде, он радостно потирал руки, когда Т’лин отсыпал ему золота. Трактирщик поведал, что опасается нашествия беженцев из Филоби, тем более что местные власти могут потребовать от него, чтобы он предоставил кров этим оборванцам… но раз уж дорогие гости пожаловали, теперь-то их никто не потревожит. По счастью, его лучшие комнаты как раз свободны… и так далее.

Гим уже отстегивал ремни, удерживавшие сестру Ан в седле, когда его освободил от этого занятия сам Т’лин.

– Местные власти! – сердито бормотал он под нос. – Десять против одного, что это его собственный брат.

Он легко поднял старуху на руки, чиркая острием меча по земле. Пиит’дор Трактирщик всплеснул руками от удивления. Его радостный настрой куда-то испарился. Он все пятился от них, не сводя глаз с этого злосчастного меча, пока не заслонил вход.

– Что-то не так? – спросил Т’лин.

Трактирщик начал бормотать что-то о дурных приметах.

– Всех или никого! Это еще что за штуки! – Продолжая держать старуху, словно она была легка, как перышко, Т’лин угрожающе шагнул вперед.

– Она больна?

– Скорее устала.

Совершенно расстроенный, Пиит’дор освободил путь. Должно быть, дочери Ирепит – большая редкость в Руатвиле, но и постояльцы со звонкой монетой тоже заявлялись сюда не каждый день. Поэтому он постарался изобразить радушного хозяина.

– О господин мой, мой дом всегда к твоим услугам… твоим и твоих спутников. И святая госпожа тоже не останется без крова. – Он зашагал вверх по ступенькам, продолжая бормотать. – Моя жена…

– Спорим, потолок протекает, – шепнул Гим.

– Еще бы… – Элиэль вдруг одолела зевота. Она так устала, что не могла даже рассказать, как тут лило в их прошлый приезд. Тогда это не казалось таким забавным. Она подумала, что даже такая гроза, как в тот раз, не разбудит ее сегодня, стоит ей только найти место, где бы прилечь…

Айана Трактирщик была больше своего мужа – огромная, радушная. Даже бородавка на носу у нее не уступала мужниной. Она хорошо знала свое дело – смахнув муку со лба, она вытерла руки о передник и провела их в отведенные им комнаты. Айана заохала, увидев плачевное состояние монахини. Ничуть не опасаясь присутствия дочери Ирепит у себя в трактире, она проследила, чтобы ту уложили на мягкий тюфяк, и отослала мужчин.

Вооружившись ведерком воды, Элиэль угнездилась в углу большой комнаты и смыла грязь от долгого путешествия. Ей предстояло делить одну комнату с сестрой Ан. Это мало что меняло – свободного места в комнате хватило бы и на пару драконов. Больше всего на свете она хотела рухнуть на кровать и уснуть. Но суета вокруг монахини мешала ей.

Солнечный свет проникал в помещение через два больших оконных проема, в которых не осталось ни одного целого стекла, так что особой безопасности жильцам гостиница не обеспечивала – любой желающий мог подобраться по лесу к самому окну. Перекрытием служили остатки крыши и полов верхних этажей. Прорехи заделывались неошкуренными стволами деревьев из леса. Причудливая расстановка кроватей объяснялась скорее всего выбором сухих мест, поскольку тут и там на мозаичном полу виднелись потеки – следы дождей. Оставшись в запыленной рубахе, как была, с мокрой головой и босиком, Элиэль отправилась на поиски съестного. Гим уже опередил ее. Он сидел в гордом одиночестве в огромной комнате, уставленной грубо сколоченными столами и скамьями. На стенах сохранились остатки древних росписей. Его волосы были мокрыми, как и у нее, но он переоделся в чистую рубаху. После того как Гим умылся, все его солнечные ожоги особенно бросались в глаза. Т’лина не было видно. Скорее всего он возился со своими драгоценными драконами.

Завтрак – а может, обед, а может, ужин – состоял из обилия разных фруктов, горячего хлеба и козьего сыра. Гим попробовал все фрукты без исключения, требуя, чтобы Элиэль назвала их ему. Она перечислила все известные ей названия, заменяя те, которые не помнила, на более или менее убедительные. Если не считать этого, они почти не говорили.

Вскоре Элиэль почувствовала, что глаза ее окончательно слипаются.

– Я иду спать! – твердо заявила она.

Гим напустил на себя вид бравого мужчины.

– А я поупражняюсь на лире, если только не понадоблюсь Драконоторговцу.

– Можешь упражняться хоть на барабанах, я все равно не проснусь, – сказала Элиэль и отправилась к себе в комнату.

Тюфяк в углу был соблазнительно пуст. На том, что лежал посередине комнаты, храпела сестра Ан. Ну и пусть! Элиэль будет спать, даже если… Эк!

В окно заглядывал какой-то человек. Ей потребовалась секунда на то, чтобы понять, что это Т’лин Драконоторговец в соломенной шляпе и коричневой местной рубахе. Она никогда еще не видела его без тюрбана, к тому же было что-то странное в его бороде.

– Это только я! – Он закинул в комнату какой-то тюк. – Принес тебе кое-какого шмотья. Ты не ложилась всю ночь – хочешь спать, наверно?

– О да.

– Скажи мне только, как пройти к Святилищу.

Элиэль окинула его мутным от усталости взором. Он зачем-то вымазал бороду углем – не то чтобы она стала совсем черной, но от медно-рыжего цвета не осталось и следа. Зачем это Т’лину Драконоторговцу маскироваться?

И почему бы ему просто не попросить кого-нибудь из местных проводить его туда?

– Его трудно пройти, не заметив, – сказала она. – Ступай по главной дороге на север, к старому мосту. Святилище к востоку от дороги, где-то в полумиле. Там знак и тропа.

– Ага. Хорошо. Э-э… тебе нужно чего-нибудь перед сном?

Элиэль зевнула и блаженно потянулась.

– Глаза совсем слипаются.

– Отлично. – Т’лин подозрительно посмотрел на нее. – Если ты проснешься, пока меня не будет… В общем, тут тебе не Нарш или Сусс, помни это. Чтоб сидела здесь!

Элиэль уселась на свой тюфяк и как можно искреннее пообещала, что не отойдет от гостиницы дальше, чем к драконам, – она слышала их усталое порыгивание.

– Не забывай, что случилось нынче утром в Филоби, – зловеще напомнил Т’лин. – И потом, в этих краях водятся саблезубы.

– Уж не пытаешься ли ты удержать меня в стороне от чего-то, Т’лин Драконоторговец? – перешла она в контратаку.

– Нет, нет. Спи спокойно. – Он исчез.

Возможно, это ужин взбодрил ее. А может, просто любопытство. Так или иначе, она знала, что уже не уснет. Элиэль порылась в тюке, который он сунул в окно, и нашла рубаху и пару сандалий. Почти наверняка он последит еще некоторое время за окном на случай, если она попробует увязаться за ним. Девочка торопливо переоделась в чистую рубаху, схватила сандалии и выбежала в дверь. Шлеп-шлап, шлеп-шлап…

39

Эдвард неожиданно для себя уснул. В фургоне было жарко и шумно. Время от времени он просыпался и слышал храп, скрип колес, потрескивание осей и цокот копыт. Изредка навстречу проезжал грузовик, с обочины выкрикивали проклятия несносным цыганам ребятишки. Заливались истерическим лаем собаки. В эти минуты на него снова наваливались мысли о его злоключениях, и он смотрел на раскрашенные планки обшивки перед своим носом, обдумывая все «за» и «против». Какие документы потребуются ему, чтобы записаться? Он не может называть свое подлинное имя. Значит, его аттестат бесполезен. Да к тому же он все равно остался в Кенсингтоне, так что с мыслями о поступлении на офицерские курсы придется распрощаться. Ладно, не в звании дело. Но как долго удастся ему скрывать свое имя?