Таинственные земли - Дункан Дэйв - Страница 65

Но как бы там ни было, они удрали из Араккарана. Эта мысль была подобна прохладному озеру среди голого мыслительного ландшафта, дождю – после засухи.

Солнце уже нырнуло за темные острые зубцы Агонист, когда караван прибыл в оазис. Инос была разочарована – оазис произвел на нее менее романтическое впечатление, чем она ожидала. Здесь не оказалось ни единого строения, пальмы были считанными и чахлыми, а трава съедена тысячами караванов, направляющихся в столицу. Оазис предлагал колодец людям и два грязноватых пруда животным, но ни тени, ни защиты от обжигающего ветра, который налетал неожиданно, швыряя в глаза и рот пригоршни песка. Верблюды выражали свое мнение громко и недвусмысленно, и Инос полностью соглашалась с ними.

Вновь став на землю трясущимися ногами, она узнала, что ее первая обязанность – раскинуть шатер, в котором Азаку и его мнимой семье предстояло провести ночь. Кроме того, она обнаружила, что теперь Азак стал Третьим Охотником на Львов и гонялся за Вторым, который покамест ускользал от него.

Шатер был наконец раскинут, но большую часть работы выполнила Фуни, высмеивая Инос за ее неумелость и заливаясь пронзительным, как визг стекла под ножом, смехом.

Фуни была одной из правнучек шейха. Ее приставили к Инос в качестве наставницы и помощницы. Фуни досаждала Инос сильнее, чем мухи. Не видя ее лица, Инос не могла определить возраст Фуни, но предполагала, что ей не более двенадцати лет. Девочка была крошечной, визгливой, дерзкой и раздражала Инос обширными познаниями в жизни кочевников. К Инос она относилась как к слабоумной и недалекой чужестранке; изводила ее придирками, описывая рядом круги на одном из вьючных верблюдов, и не упускала случая ее унизить. Следующие полчаса Инос потратила, пытаясь определить место Фуни в своем списке людей, заслуживающих отмщения, и, наконец поставила ее четвертой – после вдовствующей герцогини Кинвэйлской.

Но шатер был все-таки воздвигнут. Он имел не самый внушительный вид среди множества черных шатров, рассыпанных под пальмами, и его строительство завершилось последним. Инос уже собиралась отправиться за водой, когда заметила, что другие женщины носят кувшины на голове; тогда она послала за водой Фуни.

Затем она занялась приготовлением постелей. Шатер не отличался избытком места, особенно когда она устроила защитную зону вокруг ложа Азака. Если кто-нибудь из троих женщин случайно коснется ночью его руки или даже волос, то заработает ожог.

Завершив работу в душном и тесном шатре, Инос вышла наружу, в сумеречный свет. Кэйд сидела у входа на циновке, окруженная ворохом белых перьев.

– Ради священного равновесия, тетушка, скажи, что ты делаешь?

– Ощипываю птицу, дорогая.

Испытывая удивление и угрызения совести, Инос опустилась на колени рядом с ней. Герцогиня Краснегарская ощипывала жалкого тощего цыпленка! Как только у нее, Инос, хватило совести так жестоко обращаться с тетей? Ее совсем не успокаивала насмешка в голубых глазах Кэйд.

Инос виновато потупилась.

– Я не знала… где ты этому научилась?

– Во дворцовой кухне, еще в детстве.

– Давай, я помогу.

– Нет, это занятие так успокаивает – если бы ты знала, то оставила бы его мне.

– Вот уж не думала!

– Не важно, – с довольным видом откликнулась Кэйд. – Я справлюсь сама. Так забавно вновь заняться тем, чего уже давно не делала. Удивительно, как быстро вспоминаются давние навыки!

Инос не нашлась, что ответить. Милая Кэйд! Очевидно, она уже смирилась с путешествием и пыталась извлечь из него всю пользу. Если бы Инос проиграла такой спор, она дулась бы несколько дней подряд.

Но Кэйд не умела дуться.

– Откровенно говоря, дорогая, дворцовая жизнь здесь, в Зарке, показалась мне несколько скучноватой. Путешествия всегда воодушевляют, верно?

– Да, пожалуй. – Инос решила почистить лук и как следует выплакаться. Она оглядела шумный лагерь, но нигде не заметила ненавистной Фуни. Вероятно, девчонка сплетничала с другими детьми или женщинами.

– Я и не думала, – произнесла вдруг Кэйд, – что пустыня может быть такой прекрасной – разумеется, на свой лад.

Прекрасной? Инос осмотрелась повнимательнее. Небо над горными пиками приобрело кроваво-алый оттенок, на востоке поблескивали первые звезды, а вокруг лагеря разгоняли мрак небольшие жаровни. Ветер слегка утих и теперь овевал прохладой ее лицо.

– Ты права, в ней есть… особое очарование, – согласилась Инос. – Но большую и лучшую его часть составляет мысль, что мы сбежали от колдуньи!

– Радоваться еще слишком рано, дорогая. – Кэйд подняла полуощипанную курицу за ногу и прищурилась, разглядывая ее. – Если ей известно, где мы находимся, она может появиться и вернуть нас обратно в любую минуту.

– Похоже, такая участь тебя не слишком тревожит. Кэйд вздохнула и лишила курицу нескольких оставшихся перьев.

– Я по-прежнему склонна доверять султанше Раше, дорогая. А что касается Хаба…

– Хотелось бы знать, какого цвета пижамы предпочитают гоблины? – зло выпалила Инос. – Может, розовые, чтобы оттенить зеленую кожу? Или кроваво-красные – на случай, если на них что-нибудь прольется?

Кэйд укоризненно покачала головой, одновременно продолжая обдирать тощую тушку.

– Я же говорила тебе, дорогая: я не могу поверить, что это они решили всерьез. Несомненно, император…

Инос перестала слушать. Кэйд обладала неограниченной способностью верить в то, в чем себя убедила, и не желала признавать, что волшебники и император могут вести себя неподобающим образом – как и колдуньи. Ей-то что! Не ей придется рожать уродливых зеленокожих младенцев!

Прежде чем Инос сумела подыскать логичный довод и заставить Кэйд отказаться от несостоятельных убеждений, к шатру подошел Азак, шурша длинным кибром. Присев на корточки, он уставился на Инос.

– Значит, вы живы, ваше величество? Инос предполагала, что он шутит, однако сомневалась в этом – понять настроение Азака было нелегко.

– Разумеется, жива! Будь я мертвой, я не чувствовала бы всей этой боли.

Он удовлетворенно кивнул и взглянул на Кэйд, которая сосредоточенно поворачивала курицу над жаровней, опаливая пеньки.

– На севере слабые женщины не выживают, – добавила Инос.

– Это мне известно, иначе я не задумал бы такое путешествие.

Инос уловила в его голосе странную нотку и задумалась: неужели ей удалось высечь искру восхищения у этого великана? Может, дела вроде устройства шатра преуспеют там, где потерпели поражение охота с верховой ездой? Эта мысль вызвала у нее беспокойство, почти угрызения совести. Если кто-нибудь и заслуживал сейчас восхищения, так это Кэйд.

– Вы уже стали Первым Охотником на Львов? Азак ворчливо отозвался:

– Я пока еще Второй. Первый пожелал решить спор в поединке. Особых затруднений я не предвижу, но, если ему повезет прикончить меня, уверен, шейх позаботится о том, чтобы вы благополучно добрались до Алакарны.

Кэйд резко обернулась, а Инос выронила луковицу и нож.

– Прикончить вас?..

– Как я сказал, это маловероятно. Несомненно, я сильнее его, а несколько мелких ран – сущие пустяки, обычные для таких поединков.

Он не шутил!

Да, они явно оказались за пределами Империи.

Но даже в Империи случались дуэли.

Инос так перепугалась, что с трудом сумела произнести:

– Но какая разница, каким по счету Охотником на Львов вы будете – Первым или Вторым? Почему…

– Разница есть, – перебил он.

Разница имелась для него, а что думали по этому поводу остальные, Азака не волновало. Он был волен рисковать своей жизнью, а Инос и ее тетушку считал просто попутчицами. Он не проводник и не стражник, получающий плату, он ничего не должен своим спутницам, и они не имели права удерживать или отговаривать его от поединка.

Каким-то образом новая вспышка ярости заставила Инос иначе взглянуть на эту безумную затею. Верблюды… пустыня… бегство от колдуньи…

– Азак, это же безумие! Да, да – вся затея! Наверняка каждому здесь известно, кто вы такой, и…