Властелин Огненных Земель - Дункан Дэйв - Страница 13

На третий день ветер поутих, и море немного успокоилось. Навесы убрали, чтобы команда смогла вычистить корабль. Пленникам покрепче поручили вычерпывать воду. Даже Джерард признал, что жизнь возможна и в узких ущельях меж водных гор. Он свыкся с вонью немытых тел, непрестанным скрипом канатов, грохотом катающегося о днищу груза, с хныканьем пленных. Ближе к полудню на нос корабля передали команду. Рейдер рывком поставил Джерарда на ноги – и поддержал в таком положении, ибо без того тот упал бы. Стоявший на корме вожак кивнул.

– Skiplaford e gehate, – сказал пират. – Bu ga him.

Джерард не говорил по-бельски, но понимать немного понимал. Бельмарк был открыт шивиальскими моряками и заселен шивиальцами, поэтому многие слова из тех, которыми перебрасывались члены команды, напоминали древний шивиальский язык старых указов и прочих документов, с которыми он работал в коллегии. Моряк произнес «sciplaford» совсем похоже на «ship lord» – «капитан», так что смысл обращения был достаточно ясен, особенно когда тот ткнул в сторону кормчего пальцем одной руки и толкнул Джерарда в ту же сторону другой.

Джерард пустился в путь через весь корабль. Перемещение возможно было только в промежутки между взлетом корабля на гребень волны и головокружительным падением, да и так ему пришлось ползти на карачках через нагромождение мешков с награбленным добром, стараясь не разбудить при этом спящих матросов – очень уж у них были тяжелые кулачищи. Однако в целом путешествие вышло познавательным. Он и раньше обращал внимание на то, что одежда моряков пошита весьма умело и украшена вышивкой и бисером. Теперь же он заметил пряжки и броши, изысканно украшенные золотом и драгоценными камнями, равно как рукояти оружия, лежавшего наготове под рукой у каждого. Да и сам корабль был построен на редкость качественно – все дубовые доски тщательно подогнаны друг к другу, гладко выструганы и во многих местах украшены резными изображениями сказочных морских чудищ, явно не служившими никакой практической цели. Вряд ли можно было найти что-то утилитарнее банок-рундуков, на которых сидели гребцы и в которые они убирали свои пожитки, но даже они были покрыты резьбой или отделаны слоновой костью или перламутром. В том, что работорговцы богаты, не было ничего удивительного, но он никак не ожидал от дикарей такой любви к изящному. Капитаном корабля был тот самый коренастый молодой человек, который взял его в плен. Хотя он не выпускал из рук рулевого весла по меньшей мере две трети времени с момента их отплытия из Эмблпорта, он не выказывал ни малейших признаков усталости. В самый разгар шторма ему помогали еще двое, но и сейчас, когда ветер немного стих, управление судном явно оставалось тяжелой физической работой, ибо ему приходилось двигать веслом вверх-вниз в зависимости от положения корабля относительно волны, удерживая его по ветру. Что ж, это объясняло широкие плечи.

Он был одет в длинный, до колен, вязаный кафтан зеленого цвета, перехваченный на талии золототканым поясом. Из-под кафтана виднелись клетчатые штаны в обтяжку и мягкие кожаные башмаки. Поверх всего этого был накинут плащ с меховой оторочкой, застегнутый на левом плече золотой брошью с изумрудами и рубинами. Капюшон плаща он откинул, и его медно-рыжая шевелюра развевалась на ветру, как знамя. Поговаривали, что бельцы относятся к любому младенцу, родившемуся не рыжим и зеленоглазым, как к уроду и несут его на ближайшую октаграмму с тем, чтобы выправить его окраску соответствующими заклинаниями. Так или иначе, цвет волос всех мужчин на борту варьировал от соломенного до каштанового, и все носили их длинными – кто-то распущенными, кто-то заплетенными в косицу. Впрочем, сравниться со своим вожаком по интенсивности окраса не мог никто.

Джерард ухватился за штаг, чтобы не упасть, и приготовился выслушать свой приговор. С минуту рейдер с непроницаемым лицом разглядывал его. Лицо его было широким, волевым – определенно не красивое, но и не уродливое. Если какая-то черта и выделялась, так это рот – слишком большой и поэтому придающий ему обманчиво шутливое выражение. Он производил впечатление человека, который всегда во главе любого начинания – будь то любовные развлечения или мордобой.

– Я ателинг Эйлед Фюрлафинг, танист эльдорманна Каттерстоу и шиплафорд «Греггоса».

– Э… Да, сэр.

Взгляд чуть смягчился.

– Эйлед, сын Фюрлафа. «Ателинг» означает, что мой отец был королем. Каттерстоу – самая большая и богатая волость Бельмарка, а танист – наследник эльдорманна – того, которого вы зовете эрлом. – Угол большого рта чуть дернулся, когда его обладатель не без иронии наблюдал за реакцией пленника. Если он говорил правду, он должен был принадлежать к самым могущественным людям этой страны. – И то, и другое значат не так уж много, но в настоящий момент я – капитан «Серого Гуся», а это позволяет мне делать все что угодно.

– Я Джерард из Уэйгарта, ваша честь.

Эйлед поклонился, сверкнув ровными белыми зубами.

– Джерард из Уэйгарта? Славное имя. Расскажи-ка мне еще про Джерарда из Уэйгарта, ибо все, что я пока знаю про Джерарда из Уэйгарта, – это то, что он убил моего брата.

Последняя новость мало ободряла.

– Мне двадцать три года, я не женат. У меня нет ни семьи, ни поместий. Я зарабатываю на хлеб, выполняя мелкие поручения Коллегии Геральдики.

Танист рассмеялся.

– Джерард из Уэйгарта, знаешь ли ты, в какую неприятную историю попал? Убить моего брата – уже само по себе плохо, пусть он мне всего сводный брат, а у меня их и так больше, чем следовало бы. Гораздо печальнее то, что он был одним из моих фейнов. Обыкновенно я убиваю семерых за каждого из моих убитых. Право же, тебе не стоило делать этого, Джерард из Уэйгарта, ох как не стоило! А теперь скажи мне, чем ты можешь возместить потерю.

Что это, серьезные переговоры или белец просто забавляется с человеком, которого вознамерился убить каким-то особенно жестоким образом?

– Ничего, – прохрипел Джерард. – Я хочу сказать, что могло бы как-нибудь утешить вас за смерть брата?

Медные брови взмыли высоко-высоко.

– О, уйма всякого. Я говорил уже, двенадцать сотен золотых – вергильд за фейна. Но меня устроят и ковры. Мешки самоцветов. Или дюжина красивых девственниц. Ну же, думай хорошенько! И побыстрее.

– Выкуп, вы хотите сказать?

– Деньги за кровь. Если ты не можешь уплатить вергильд, ты будешь витфью.

С таким словом Джерард в архивах не встречался.

– То есть?

Эйлед вздохнул.

– Виновный продается в рабство, чтобы деньги за его покупку ушли семье убитого.

– Вы пытаетесь меня запугать – и замечательно преуспели в этом.

– Я пытаюсь спасти тебя, Джерард. Нам нужно найти способ уплатить твой долг.

– Я же говорил вам. Я всего лишь мелкий чиновник. Художник. Я могу писать для вас портреты или строить красивые фамильные древа.

– В случае, если я не выжгу тебе мозги заклятием, ты хочешь сказать?

– Полагаю, да.

Эйлед покачал головой.

– Маловато, Джерард из Уэйгарта. Слишком мало.

Джерард пытался думать.

Это было ошибкой, ибо попытка думать подразумевала, что ему вообще есть о чем думать. В лицо ему хлестнул комок пены – «Греггос» опустил корму и задрал нос, поднимаясь на следующий гребень.

Эйлед повернулся к своей команде.

– Стеореер? Тофбьорт! – Мужчина ростом с хорошего быка, если тому вздумалось бы ходить на задних ногах, подошел к ним и принял рулевое весло. Капитан показал ему, куда должна падать тень от мачты, потом положил руку на плечо Джерарду, подталкивая к противоположному борту. Сопротивляться этому тот мог не в большей степени, чем, скажем, швырнуть рулевого за борт. Он вцепился в планшир и приготовился к тому, что в море швырнут его самого. Он все равно ничего не поделал бы с этим улыбающимся убийцей с мягким голосом.

– Только не думай, что мне не жаль Вейрферхфа, – заметил Эйлед. – Жизнь его была нелегкой, ибо мать его была из фраллей. Рожденные фраллями редко сообразительнее медузы. Но в жилах Вейрферхфа текла королевская кровь, и я всегда любил его и разговаривал с ним. Я помогал ему. Когда у него отросла борода, я одолжил ему боевую амуницию и нашел место в рядах моего серода. Он старался изо всех сил и учился быть храбрым. Из него вышел бы хороший фейн. Ты его убил.