Властелин Огненных Земель - Дункан Дэйв - Страница 41

– Ладно, пора ехать. Смой кровь с лица. – Папа встал и потянулся за полотенцем. – Я тоже не уверен, но порой от заклинаний можно ждать чего угодно. Будь я на месте Вульфвера, я бы успокоился на этот счет, проткнув тебя мечом. Поэтому запрет на рассказ кому угодно про Веаргахлейв вдвойне относится к глитму, понял? И пожалуйста, не рассказывай об этом матери!

– Да, господин. – Радгар начал вытираться. Он был слаб, как размокшая тетива. Ему хотелось спать месяц без перерыва. – Хильфвер сказал, что может повторить глитм для Вульфвера.

– Хорошо. Я могу привязать тебя к кровати до тех пор, пока он не сделает этого. – Папа улыбнулся, давая понять, что говорит это не всерьез. Но что еще у него на уме, не считая того, что он заберет Свеальма?

– Как думаешь, он сложит глитм для меня? После все-го, что я сделал с его домом? А для тебя он это делал – я имею в виду, глитм?

– Если ты причинил ему хотя бы половину того вреда, что говоришь, я не подпущу тебя к этому древнему ужасу на полет стрелы до тех пор, пока ты не вырастешь вдвое больше Вульфвера. И потом, глитм может с тобой не сложиться, потому что глупость не считается стихией, хотя стоило бы. Глупости в мире больше, чем всего остального, вместе взятого. – Улыбка исчезла с папиного лица, когда он принялся надевать через голову рубаху. Когда голова его показалась из воротника, лицо его хмурилось. – Я думаю, как-нибудь он сложит глитм и для тебя, если я попрошу его. И – да, я знаю свой рок, но – нет, я не скажу тебе, в чем он. Этого я не говорю никому. Собери еду; я отнесу ее Хильфверу в знак мира.

Радгар уже оделся. Он наелся и согрелся – и засыпал на ходу. Почему же папа заставляет его ждать плохих новостей?

– Возьми это, – сказал папа. Сам он взял второй мешок и пошел к Виге. – Я посажу тебя на Свеальма и пригляжу, как ты въедешь в туннель. Я хочу, чтобы ты ехал прямиком в Халигдом и попросил Заклинателя Плегмунда исцелить эту шишку на лбу, пока ее не увидела твоя мать. Я пришлю ему денег.

– А ты?

Некоторое время папа не отвечал, затягивая подпругу.

– Ты сильно повредил хижину Хильфвера? – спросил он наконец.

Радгар низко опустил голову.

– Папа, я почти совсем развалил ее. Ее придется строить заново, но я ничего другого не придумал, чтобы…

– Вот и хорошо, – сказал король. – Я уже несколько лет пытаюсь переселить этого старого упрямца в дом получше, а теперь ему придется это сделать, хочет он этого или не хочет. Этим я сейчас и займусь. В долине несколько хороших, крепких домов, в которых никто не живет. Скажи маме и Леофрику, что меня не будет до завтра. – Он вскочил в седло и протянул руку. – Садишься?

– Скажи! – взмолился Радгар. – Пожалуйста, ну пожалуйста, не заставляй меня ждать дальше!

Папа удивленно посмотрел на него.

– Ждать чего?

– Того, что ты собираешься делать со мной! Пусть это будет порка, столько розог, сколько ты захочешь, и я буду чистить конюшни или рубить кукурузу с фраллями, что угодно, правда, что угодно, только, пожалуйста, пожалуйста, не забирай у меня Свеальма!

– О! – Папа прикусил губу и с минуту молча смотрел на скалы. – Ну что ж, сын, ты поступил очень глупо, верно?

– Да, господин. Извини меня. Мне правда жалко.

– Не сомневаюсь. Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты никогда не охотился за дичью больше, чем сможешь поймать, верно? Ты решил немного пошалить, а сам едва не замерз до смерти, и тебя чуть не убили. Тебе пришлось провести целый день впроголодь, и ты перепугался больше, чем когда-либо раньше в жизни. Так?

– Так, господин.

Папа ухмыльнулся.

– Значит, ты сам себя и наказал. Подумай: у взрослых нет папы, который будет пороть их розгами, но им приходится нести наказание, каким бы оно ни было. Я не могу сделать с тобой ничего страшнее, чем ты сам сделал с собой, да я и не стал бы. Свеальм твой, сын. Я не буду забирать его у тебя.

Это была абсолютная стыдоба, но когда папа усадил его на спину Виги, Радгар снова заплакал.

6

Больше об этом почти не говорили, если не считать Эйлвина. Его тоже не наказали за их похождения в Веаргахлейве – к великому его удивлению, – но он хотел узнать, что же все-таки произошло. Когда Радгар отказался рассказывать, последовали крик, толчки и даже оплеухи. Впрочем, холодок в их отношениях прошел через несколько дней, как это случалось всегда, и друзья нашли себе новые неприятности, чтобы вляпаться в них вместе.

Прошло больше недели, когда папа спросил, не хочет ли Радгар порыбачить с ним вдвоем – дурацкий вопрос! Вот так и вышло, что они отплыли на Боденклиф, и пока они стояли со своими удочками на камнях между пенящихся волн, папа вдруг крикнул Радгару, с трудом перекрывая грохот прибоя:

– Хильфвер снова сложил глитм для Вульфвера.

У Радгара как раз что-то клевало, возможно, жирный окунь, поэтому в эту минуту его не очень интересовали похождения своего уродливого кузена.

– И что?

– И снова его роком вышла вода. Так что ты был всего лишь случайностью.

– Хорошо, – сказал Радгар и сосредоточился на более важных делах вроде подсекания окуня.

Вся эта история всплыла еще раз очень скоро – когда они плыли домой на закате того же дня. Радгар сидел на руле, и садящееся солнце окрашивало барашки волн Свифейфена в алый цвет. Он наловил больше рыбы, чем король Бельмарка, и мир был прекрасен настолько, насколько это возможно.

– Я все думаю, – заметил герой, – про тот глитм. Мне кажется, не может быть проклятия хуже, чем Любовь! Вот, наверное, жуть – знать, что тебе суждено погибнуть от руки кого-то, кого любишь!

Отец помолчал немного, прежде чем ответить.

– Уверен, что ты прав, сын.

7

Когда Радгару исполнилось одиннадцать лет, умер шивиальский король Тайссон, и на трон взошел наследный принц Амброз. Это казалось благоприятной возможностью остановить затянувшуюся войну, но Грендон не прислал в Варофбург никаких мирных предложений. Поэтому следующей же весной король Эйлед провел крупнейший за всю эту войну рейд на неприятельские берега, опустошив их и перекрыв все морские торговые пути. Месяц за месяцем в Бельмарк потоком шли трофеи и добрые новости, но список потерь тоже рос. Женам не хватало мужей, а детям – отцов. Стране тяжело, когда все ее молодые мужчины исчезают на долгое время, так что к осени в стране начало нарастать недовольство.

Как раз тогда ателинг Радгар отправился в обществе Эйлвина и некоторых других двенадцатилетних мальчиков и девочек, разодетых в алые с горностаем королевские одежды, в поездку по провинциям Бельмарка. Их вооруженный эскорт составляли книхты всего на пару лет старше их самих. Не считая Каттерстоу, они посетили одиннадцать провинций, и в каждой столице их встречали эрл или его танист. Разумеется, в их честь устраивали пир и прочие развлечения вроде песен, скачек и боевых состязаний приезжих книхтов с местными.

Идея этого занятного представления принадлежала королеве Шарлотте, которая и организовала его вместе с женами других эрлов. Когда эту идею предложили в первый раз, регент Сюневульф отверг ее, но чувством юмора он не отличался никогда. Эйлед, к которому воззвали в письменном виде, прислал письмо с отменой распоряжения таниста, и, как всегда, его мнение перевесило. Вид детей, путешествующих по не тронутой войной стране, являл собой разительный контраст новостям из разоренного Шивиаля, и это поднимало дух у населения. Страна прямо-таки визжала от восторга.

– Этот ателинг похож на своего отца, – восхищенно говорили все. – Никогда не знаешь, чего еще придет ему в голову.

Шутовской король и его свита отплыли в Каттерстоу из Твигепорта в тринадцатый день Девятого месяца и подошли к берегу в мелкий промозглый дождь. Будь это настоящей королевской процессией, она завершилась бы парадом и приветственным пиршеством в Сюнехофе, но дядя Сюневульф отказался играть в их игры. Юные придворные ворчали насчет кислого поведения регента, но на самом деле все изрядно устали от игры и не слишком жалели о том, что шутка подошла к концу. В конце концов целый месяц вести себя примерно – задача почти невыносимая. Подойдя к берегу в Варофбурге, они увидели, что весь пляж усеян драккарами, а на берег высыпала половина населения города. Военная кампания этого года тоже подошла к концу. Радостная кутерьма на берегу объявила о возвращении фюрда, так что пиршество их все-таки ожидало.