Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 23

Дубов постучал в стенку, карета остановилась, и женщина с неожиданной прытью выскочила наружу и побежала через поле к ближайшему перелеску.

— Да уж, дикие нравы у князя Григория, — заметила баронесса, когда экипаж вновь стронулся с места. А Чаликова в это время внимательно перебирала багаж.

— Так и есть! — воскликнула она. — Так я и думала!

— Что — так и есть? — удивился Дубов.

— То и есть, что больше нету. Было шесть позолоченных стаканов, а осталось пять!

— Значит, все это фуфло?! — почти радостно загоготал майор Селезень. — Опять нас обвели, как малых детей… — И, погрустнев, добавил: — Вот и делай после этого добро людям!

Василий же был настроен куда серьезнее:

— Между прочим, в этом эпизоде, как в капле воды, отразилось все то, что мы видели и в чем участвовали в параллельной действительности. Включая убийство князя Владимира и многое другое.

— В каком смысле? — попросили уточнить его спутники.

— В самом прямом. Не знаю, как это называется здесь, но у нас обычно определяется как самая элементарная провокация.

— А мне кажется, что тут все сложнее, чем просто игра на чувстве сострадания, — заметила Чаликова. — Вы заметили, как она перед нами, в сущности чужими людьми, бранила князя Григория и его похотливых сатрапов? Похоже, что эта дама — агент князя Григория и была заслана, чтобы выведать что-то о нас!

— Хорошо еще, что мы при ней лишнего не болтали, — озабоченно проворчал Василий.

— Погодите, — вмешалась баронесса, — но если она — шпионка, то зачем стакан стянула?

— Маскировалась под мелкую воришку, — объяснила Надя.

— Но зачем ей маскироваться под воришку, если она маскировалась под изнасилованную?

— Элементарно, — прогудел майор. — Шпионила она по профессиональному долгу, а воровала — по душевному призванию!

Тут карета вновь остановилась.

— Ну что там, снова кто-нибудь на дороге валяется? — сладко зевнул Василий.

В карету заглянул Чумичка:

— Скоро подъедем к замку князя Григория. Надо обговорить, что делать будем.

— В каком смысле? — деловито схватился за блокнот Василий.

— Я перед отъездом встречался с одним царь-городским звездочетом, и он сказал: «Смерть ждет князя Григория в ночь его свадьбы, и изойдет она из волчьей пасти».

— Что за дикие предрассудки! — возмутилась Чаликова. — И вообще, астрология — это лже-наука.

— Ну хорошо, пусть так, но где ж мы волка-то возьмем? — задалась практическим вопросом госпожа Хелена.

— В лесу поймаем, — беззаботно ответил Селезень. — Хотя тут и лесов-то негусто.

— В лесу? — хмыкнул Чумичка. — Что ж, можно, конечно, и в лесу. А можно и иначе…

Через несколько минут тройка вновь катилась по дороге, оставляя позади перелески, поля, деревни и верстовые столбы. Последнюю небольшую остановку путники сделали уже на подступах к княжескому замку, когда его мрачные башни и бастионы почти явственно проглядывались в обширной долине, окруженной холмами, поросшими редким лесом.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ЧЕРНАЯ СВАДЬБА

Карета катилась вниз с холма, и все четче становились очертания замка, окруженного глубоким рвом, над которым нависал подъемный мост на массивных ржавых цепях. Несмотря на некоторую тряску по неровной дороге, майор Селезень усердно наблюдал через полевой бинокль за въездом в замок, где рядом со спущенным мостом стояла группа людей.

— Интересно, кто из них есть ху? — громогласно вопросил майор. — Конечно, приношу пардон за выражение.

— Позвольте мне. — Дубов настроил бинокль. — Похоже, тот, что в центре — князь Григорий. А вон там, третий справа — о, это же собственной персоной господин Каширский!

За этими наблюдениями царская карета все приближалась к замку князя Григория. Но Дубову казалось, что это не они приближаются, а замок надвигается на них всей мрачной громадой высоких нелюдимых башен и черных стен, ощетинившихся торчащими из бойниц пушками.

Кони лихо процокали по деревянному настилу моста, и карета остановилась перед въездом в замок. Первым из нее вылез майор Селезень и с заученным галантным поклоном подал руку царевне. Следом за ними выбрались и все остальные. Ради такой встречи Татьяна Дормидонтовна оделась в лучшее свое платье — пурпурное с длинным шлейфом, который сзади поддерживала баронесса Хелен фон Ачкасофф. Последним с козлов соскочил кучер.

Из толпы встречающих выдвинулся князь Григорий — высокий худощавый господин в рыцарских доспехах и начищенных до блеска кожаных сапогах. Василий машинально отметил в нем светлые пустые глаза, длинные усы, прикрывавшие уголки тонких губ, и темные с проседью волосы, старательно зачесанные на плешь.

— Нет, не юноша, конечно, но двести или триста лет ему никак не дашь, — как бы угадав мысли Дубова, шепнула ему баронесса.

Царевна низко поклонилась своему жениху:

— Здравствуй, князь-батюшка, ваше сиятельство, наше красное солнышко!

Однако «красное солнышко» лишь мельком глянул на невесту.

— Приехали? Очень хорошо, — сказал он негромким скрежещущим голосом, обращаясь к своему окружению. — Царевну ко мне у койку, а этих, — он небрежно кивнул в сторону свиты, — у круглую башню.

— Как это так?! — бурно возмутился майор. — Эдак мы не договаривались!

— У башню, — повторил князь Григорий. — И дальнейшая ваша участь будет зависеть только от уважаемой Татьяны… э-э-э… Дормидонтовны. Удовлетворит она меня у койке — немедля усех выпущу. A нет — будете сидеть до особого распоряжения.

— За что?! — не выдержала и баронесса.

— За незаконный переход границы. — Князь противно захихикал, обнажив под усами пару желтых клыков. — Уведите.

Из-за спин княжеского окружения выступили несколько молодых бритоголовых парней в черных рубахах. Они без лишних слов грубо схватили царевнину свиту и, втолкнув в дверь прямо в крепостной стене, повели вверх по полуобвалившимся ступенькам. Вскоре пленники оказались в обширном круглом помещении с маленькими зарешеченными окошками, через которые виднелось закатное небо с редкими кучевыми облаками.

Оставив узников в этом малоуютном месте, чернорубашечники молча покинули темницу. В дверях с громким скрежетом повернулся ключ.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — только и мог вымолвить майор.

— Этого следовало ожидать, — совершенно спокойно сказал Дубов. — Ведь знали же мы, куда и к кому едем. Но, с другой стороны, мы все-таки официальные представители царя Дормидонта! Мог ведь он хотя бы из уважения к будущему тестю принять нас соответственно рангу, а не запирать в этой дурацкой башне.

— Ну и что же по этому поводу говорит ваш знаменитый дедуктивный метод? — не без некоторой доли ехидства поинтересовалась баронесса.

— Возможны несколько вариантов, — охотно откликнулся Дубов. — Наиболее вероятный — что это своего рода психологическая атака на царя Дормидонта. В таком случае наш арест носит чисто символический характер и будет весьма кратковременным. Потом мы вернемся в Царь-Город и доложим Дормидонту Петровичу, как обошелся князь Григорий с его приближенными.

— И с царевной, — добавил майор.

— И с царевной. И тогда Государь окончательно поймет, что с Григорием шутки плохи. Другое объяснение — Каширский узнал, что под видом царевны и ее свиты едем мы, и сказал об этом своему покровителю. Или просто, безо всяких объяснений, попросил отправить нас в темницу. В таком случае, конечно же, ничего хорошего нас не ждет. И если ближе к истине окажется моя первая версия, то утром нас, скорее всего, отпустят. А уж если вторая… — Василий помрачнел. — Если вторая, то очень возможно, что до утра мы просто не доживем.

— Предлагаю третью, — вдруг заявил майор Селезень. — Князь Григорий решил через нас повоздействовать на царевну, чтобы лучше работала «у койке».

— Браво, майор, — совершенно искренне зааплодировал Василий. — О таком варианте я и не подумал. Что ж, если так, то долго нам здесь не томиться.

— Ну, царевна ему покажет класс! — ухмыльнулся Александр Иваныч.