Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 44

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БЕСЫ

Обеды в ресторанчике «Три яйца всмятку» были уже в какой-то степени традиционными. Конечно, когда Дубов и его друзья находились в городе. И разговоры за десертом тоже велись традиционные — о всякой небывальщине. Так, на этот раз господин Ерофеев потчевал сотрапезников историей о том, как таможенники отняли у его шофера микроавтобус и укатили на нем в Кислоярск, где он впоследствии и был найден. Публика с удовольствием смеялась в том месте, где водитель ставил печать в документы всем желающим и за это ему совали деньги, так что за день он заработал более тысячи долларов. После чего ночью отправился домой на попутке. Смеялись, но не верили. Хотя и сам господин Ерофеев не особенно в это верил.

— А может, он мне и лапшу на уши повесил, — смеясь, пожимал плечами бизнесмен, — сам где-то халтуру провернул, потом приехал в город, оставил микрушник на другом конце Кислоярска и наплел мне целую историю. Хотя зачем — непонятно.

— Может, чтобы вы не узнали? — предположил Серапионыч.

— А мне-то какое дело, — снова пожал плечами Ерофеев. — Бабки заработал — молодец. Машину в гараж поставил, и гуляй вальсом.

— Нет, ну я имел в виду, — продолжал Серапионыч, — чтобы вы не узнали про его отлучку.

— Да нет, доктор, — улыбнулся Ерофеев, — машину нашли гаишники на Родниковой в тот же вечер, когда он должен был вернуться в город.

— Тогда зачем придумывать какую-то безумную историю? — обиделся на вруливого водителя Серапионыч. — Странно.

— Вот и я говорю — странно, — обратился Ерофеев к Дубову. — А вы что скажете, господин сыщик?

Дубов задумчиво покрутил ложечкой в стакане с чаем:

— Знаете ли, я как раз проезжал через эту таможню и, судя по вашему рассказу, примерно в то же время. И таможенники были на месте и, по-моему, никуда уезжать не собирались. Но дело не в этом.

— А в чем? — нетерпеливо спросил Ерофеев.

— Да в том, что эти таможенники — бывшие Кислоярские омоновцы, и сюда им соваться — полное безумие.

— Значит, соврал? — уточнил Ерофеев.

— Но с другой стороны, — продолжал рассуждать Дубов, — если он прибыл в город вовремя, даже пусть попутно подхалтурив, то зачем оставлять машину где-то на улице? Да еще и с дверями настежь и с ключами в зажигании. Ведь, если я вас правильно понял, гаишники именно из-за этого обратили на «Латвию» внимание. Я сам водитель со стажем и такой безалаберности никогда не допускал.

— А может, он был того? — предположил Серапионыч и щелкнул себя пальцем по горлу.

— Может быть, конечно, — покачал головой Дубов, — но опытный водитель выключает фары и запирает машину даже, как говорится, на «автопилоте».

— Так, значит, не врет? — снова вклинился Ерофеев.

— Хотя, может, он дал ее кому-нибудь покататься? — предположил Дубов.

— За тысячу долларов? — усмехнулась баронесса, до этого молча поедавшая вегетарианский салат. — Господи, ну и тему вы для разговора нашли! Василий Николаич, расскажите нам лучше, как вы съездили в Старгород и что вы там узнали о картинах Врубеля. Эта тайна меня куда больше занимает, нежели шоферские фантазии.

Дубов как-то неловко отхлебнул чай. Поморщился, хотя чай был неплохой — «Липтон». И наконец изрек:

— Э-э-э, — врать Великий Сыщик был не мастер, — понимаете ли, госпожа Хелена… — Тут он снова сделал паузу и хлебнул еще чайку, видимо, набираясь храбрости. — До Старгорода мы, собственно, не доехали. Машина сломалась. Старый «Москвич» — это автомобиль не для дальних поездок. — Сыщика явно «понесло». — Вкладыши коленвала сношены, а поменять их сложно. Сам я, по крайней мере, не умею. Хотя как-то однажды менял картер, когда пробил на ухабах…

Баронесса внимательно слушала всю эту чушь и даже деловито кивала головой. Ерофеев явно не понимал, что происходит, и с удивлением поглядывал на Дубова. Серапионыч же догадывался, что Василий что-то откопал и просто не хочет говорить об этом баронессе.

— А вы слышали, — пришел на выручку Дубову доктор, — к Земле летит астероид и упадет в наше Кислое море?

— А вот это интересно, — оживился Ерофеев, — туристы понаедут, ученые…

И вопрос о картинах Врубеля, к удовольствию Дубова, сошел со сцены. Только госпожа Хелена очень уж задумчиво жевала салат. Даже не замечая, что это салат доктора.

А когда обед был закончен и все вставали из-за стола и прощались до следующего раза, баронесса, пожимая руку Василия, внезапно задержала ее в своей.

— Василий Николаевич, а вы не хотите заглянуть ко мне? — проникновенно сказала она. — Посмотреть некоторые новые экспонаты.

Дубов слегка опешил — баронесса редко приглашала кого-либо к себе. И он, как бы ища поддержки, оглянулся по сторонам. Его растерянный взгляд встретился с весело блестящими из под пенсне глазами Серапионыча. И тот хитро подмигнул Дубову.

— Ну что ж, госпожа Хелена, — решился Василий, — когда вам будет удобно?

— Сейчас, — решительно сказала баронесса.

— А, ну сейчас, так сейчас, — деланно равнодушно пожал плечами Дубов. — Я уж давно мечтал ознакомиться с вашей коллекцией.

Жилище баронессы произвело на Василия сильное впечатление. Что, собственно, немудрено — люди с менее устойчивой нервной системой просто падали в обморок. Именно такая беда приключилась с сантехником, пришедшим прочистить раковину, забитую кофейной гущей. Увидев в прихожей мумию фараона, бедолага лишился чувств. А когда пришел в себя, обнаружил, что лежит в саркофаге, куда его заботливо перетащила госпожа Хелена. Она же хотела как лучше — саркофаг был ее кроватью. Нет, сантехник, конечно, прочистил раковину, но впредь зарекся ходить к госпоже Хелене в трезвом виде.

Дубов в обморок не падал, но ему все-таки потребовалось некоторое время, чтобы освоиться. Вскоре он начал с интересом осматриваться по сторонам, а уже через пять минут поставил под сомнение подлинность телевизора образца тридцать девятого года. Правда, в этом великий сыщик был посрамлен. Баронесса прочитала ему короткую лекцию по истории телевизионного вещания. Из которой вытекало, что еще до начала второй мировой войны велись разработки в области передачи изображения на расстоянии. Другое дело, что широкое телевизионное вещание началось лишь после окончания войны. Так что первые телевизоры были созданы в тридцатых годах, и это один из них.

И вдруг баронесса, даже не закончив лекции, перешла к боевым действиям — она схватила Василия за лацканы пиджака и притянула к себе.

— Хватит заговаривать мене зубы! — негромко, но с чувством сказала она. В ее глазах появился уже знакомый Дубову блеск, который означал, что баронесса готова «слямзить» какой-нибудь бесхозный исторический экспонат. И ее ничто не остановит.

— Василий, вы меня любите? — спросила она требовательно.

Василий был готов ко всему, но только не к этому. А потому ответил первое, что пришло в голову:

— Я вас уважаю, госпожа Хе…

— Вы что, отвергаете мои нежные чувства? — В голосе баронессы прозвучала угроза.

— Я, знаете ли, ну… — Василий не знал, что сказать. И наконец придумал: — Я предпочитаю холостую жизнь…

— А я и не покушаюсь на вашу руку, — с пафосом отвечала баронесса, — мне нужно ваше сердце!

Это прозвучало несколько по-людоедски, отчего у Василия пробежал холодок по спине. Хотя он и понимал, что госпожа Хелена просто оговорилась. А она тем временем, отпустив один лацкан, принялась нервно расстегивать пуговки своей кофточки.

— Э-э-э, мадам, давайте не будем забегать вперед, — неуверенно промямлил Василий.

Великий Сыщик не был пуританином. И, мягко говоря, не чурался прекрасного пола. А баронесса была достаточно интересная женщина в расцвете лет. И все же что-то его останавливало.

— Госпожа Хелена, — осторожно начал Василий, — если вас интересуют картины Врубеля, то… — Здесь он сделал длинную паузу, а баронесса перестала теребить пуговки.

Пауза затянулась.

— Ну так говорите же! — не выдержала госпожа Хелена.