Атласная куколка - Дэвис Мэгги - Страница 50

Сэмми запрокинула голову, с наслаждением ощущая тепло солнечных лучей, впервые за несколько недель имея возможность расслабиться. «Я в бассейне, во Франции, — сказала она себе, закрывая глаза. — И какие странные вещи я вытворяю в последние дни!»

Вспенивая гладь бассейна мощными гребками, к ней кто-то приблизился; над поверхностью воды внезапно появились выцветшая на солнце голова и мускулистые плечи. Струйки стекали по каштаново-золотистым прядям, прилипшим ко лбу Алана, капли бусинками висели на его ресницах. Вода была настолько прозрачна, что молодому человеку, стоящему рядом с ней, достаточно было опустить глаза, чтобы увидеть ее высокую упругую грудь всего в нескольких сантиметрах от своего загорелого тела. Алан похлопал ладонью по воде.

— Тебе здесь нравится?

— Да, все замечательно. — Она покачивалась на воде, слегка шевеля ногами, чтобы оставаться на одном месте. Сэмми скорее почувствовала, чем увидела, что Мэри-Лу и все гости де Бержераков старательно делают вид, что их нисколько не интересует эта парочка.

— Саманта… — Его тон был весьма настойчив. — Ты должна приехать на несколько дней в мой загородный дом. — Алан откровенно посмотрел на ее обнаженную грудь. — Ты такая красивая! Я хочу прикоснуться к тебе. Я так хочу любить тебя. Поедем прямо сейчас. Сегодня.

Она медленно опустила голову, разглядывая его.

— Ты знаешь, что я не могу. Я должна заниматься шоу.

— Нет, можешь. Если бы ты хотела меня, моя дорогая, то смогла бы. Но ты не хочешь меня так, как желаю тебя я. Согласись!

Можно было подумать, что они ссорятся. Сэмми оглянулась.

— Я не могу.

Он знал, как упорно она сейчас работает. Безумием было продолжать настаивать на поездке в самый ответственный момент. Сэмми оттолкнулась рукой от стенки и поплыла. Алан следовал за ней, не отставая.

— Тебе что-то сказала обо мне Мэри-Лу?

Несколькими мощными гребками он отплыл в сторону и, коснувшись ногами дна, встал, похожий на бронзовокожего греческого бога, выходящего из пенистых волн и пожирающего ее глазами.

— Саманта, ради всего святого, давай поедем, позволь побыть с тобой наедине. Я все объясню. Неужели ты меня не хочешь? — В его голосе появились нотки отчаяния. — Завтра. Ты поедешь завтра?

Об этом не могло быть и речи. Ну почему он проявляет такую настойчивость, не понимала Сэмми. Только потому, что, увидев ее обнаженную грудь, не может больше ждать?

— Алан, пожалуйста, не своди меня с ума, — попросила она, решительно тряхнув головой и чувствуя себя немного неловко. — Может быть, позже, после шоу.

Она еще не успела найти ответы на все вопросы об Алане де Бо и теперь уже не была уверена, что когда-нибудь сможет это сделать.

Лучи яркого июльского солнца в самом центре Манхэттена осветили пустующий стол секретарши в приемной перед кабинетом Джексона Сторма. В этот субботний полдень множество народа ждало своей очереди повидать его. Встревоженная Джин Руис из координационно-рекламного отдела держала в руках несколько отпечатанных на машинке страничек — доклад о шоу в «Палас-отеле», где демонстрировались костюмы для лыжных прогулок. Здесь же находились два усталых художника с окончательными оригинал-макетами пригласительных билетов на шоу. Худая, как спичка, манекенщица, драматического вида брюнетка в полном гриме и ярко-красном комбинезоне из «Вальдорф-шоу», украдкой курила, прислонившись к секретарскому столу.

Питер Фрэнк подошел к приемной в то же время, когда Минди Феррагамо вышла из своего кабинета на противоположном конце тридцать девятого этажа. У дверей Джексона Сторма они встретились.

— Мы по одному и тому же вопросу? — поинтересовался Фрэнк.

Минди стянула с пышных волос очки и пристроила их на переносице, глядя на листок, который держал в руках Пит.

— Статья в «Эгоисте» относительно Дома моды Лувель?

Он покачал головой:

— Телеграмма из парижского агентства с просьбой подтвердить, что нам нужны четыре манекенщицы на двадцать второе июля.

— Господи Иисусе! — выдохнула Минди. Она долго смотрела на вице-президента компании, отвечающего за развитие производства, и только потом вымолвила: — Это должно быть забавно.

Минди решительно прошагала мимо Джин Руис и художников и вошла в кабинет президента — уверенная в себе маленькая женщина в черном, единственный человек, которому дозволялось прерывать Джексона Сторма во время субботнего приема и при этом не испытывать на себе последствия его гнева.

Когда глава всемирно известной корпорации поднял седовласую голову, по выражению его лица они поняли: в эти горячие, требующие титанического напряжения сил выходные он испытывает не меньшую усталость, чем его сотрудники.

— Что еще? — прорычал он нетерпеливо.

Минди обменялась взглядом с Питером Фрэнком. Если Джек пускает в ход голос с Седьмой авеню — это плохой знак.

— Париж, — безразличным тоном сказала она и наклонилась, чтобы положить перед ним два листочка — вырезки из газет.

— Какой, к черту, «Эгоист»? — проревел Джек.

Поскольку заметка была на французском, он отшвырнул ее в сторону, взял статью из парижского выпуска «Геральд трибьюн» и принялся читать. Через несколько мгновений он сунул карандаш в подставку и повернулся к исполнительному директору агентства по связям с общественностью и прессой, стоящему рядом с ним.

— Позже, Фредди. — Джек указал на дверь. — Выйди и подожди. Через минуту я вызову тебя.

Не успел молодой человек покинуть кабинет, как Джек Сторм откинулся в кресле, закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Каждый год я говорю себе, что уеду из города, — пробурчал он, — и оставлю всю эту июльскую чертовщину на откуп вам. И каждый год я все-таки остаюсь, увязая во всем этом по все мои ослиные уши. Я — глава ворочающей миллиардами долларов империи, и чем же я занимаюсь в выходные дни посреди лета? Просматриваю меню ленча для прессы от Вальдорфа, который, похоже, свихнулся, и любуюсь на дерьмовый комбинезон, вставленный в шоу кем-то, с кем, как мне говорят, мы должны считаться.

Они ждали, что последует еще более яростный взрыв, но Сторм только спросил:

— Ну, так что?

— Она готовит шоу, Джек, — начала Минди, и в тот же момент Питер Фрэнк положил на стол телеграмму.

— Парижское агентство запросило подтверждение на найм четырех менекенщиц.

Джек поднял руки вверх.

— Господи Иисусе, дайте мне передохнуть! — Он схватил заметку из «Геральд трибьюн» и прочитал вслух: — «Одной из самых неожиданных новостей недели, которая, правда, не слишком заинтересовала журналистов и обозревателей, стало заявление корпорции Джексона Сторма, Нью-Йорк, о намерении провести 22 июля в 10.00 ретроспективный показ работ Клод Лувель, который состоится в Доме моды Лувель, улица Бенедиктинцев, дом 3, Париж. Другой информацией в настоящее время редакция не располагает».

Он отшвырнул вырезку из «Геральд трибьюн» и схватил статью из авангардистского журнала «Эгоист».

— Я не читаю по-французски. О чем идет речь?

Минди пожала плечами.

— У меня не было времени получить перевод, но и здесь говорится о Доме моды Лувель. Джек, несколько минут назад я позвонила в Париж, связалась с мадам Дюмер, но она даже не стала со мной говорить. Потом к телефону подошла какая-то идиотка, которая заявила, что она отвечает за связи с общественностью и прессой по вопросам шоу. Кажется, она решила, что я какой-то корреспондент в Париже. Вот что я смогла узнать: 22 июля состоится демонстрация моделей какой-то Клод Лувель — то же самое сообщает «Геральд трибьюн». Она спросила, желаю ли я получить предварительную программу! Ты понимаешь, что это значит, Джек? — Минди слегка повысила голос. — Сэмми собирается устроить что-то в Париже, и это приписывается Джексону Сторму! — Она взволнованно сдернула с носика очки и близоруко уставилась на босса. — Эта девчонка выпустила пресс-релизы и разослала приглашения на какую-то — как они там ее называют? — ретроспективу! Посреди июльских показов новых коллекций в Париже! Если нам позвонит кто-то из нью-йоркских журналистов, мы даже не знаем, какую информацию им предоставлять!