Атласная куколка - Дэвис Мэгги - Страница 72

— Я люблю тебя, Саманта. Ради всего святого, постарайся об этом помнить. — Чип снова поднял меню и сказал, прикрываясь им: — Правильным было обращение «милорд», а не «ваша милость». «Ваша милость» — мой троюродный брат. Лоуренс что-то на минуточку забылся.

— Боже, так есть еще и какая-то «милость»? — Сэмми закрыла глаза.

Воцарилось молчание. Затем Чип в очередной раз опустил меню, и она поймала на себе странный, почти умоляющий взгляд обычно таких самоуверенных черных глаз. Он несколько минут смотрел на нее, потом глубоко вдохнул и тихим голосом произнес:

— Дорогая, мое полное имя Перси Чарльз Кристофер Эдвард Джордж. А титулы — граф Брейсгедл, виконт Варрингтон, барон де Клэр. Семейству моей матери принадлежит манчестерская нитяная фабрика «Дозьер». А сама она — леди Констанс Чизуик, вдовствующая графиня Марль.

Сэмми сидела и смотрела на него, склонив голову набок, солнечные лучи играли в ее светлых волосах.

— Но ты ведь коп, — пробормотала она, пытаясь осознать только что услышанное. — Кто такой Перси Чарльз Кристо… Твою маму, — сказала она уже громче, — зовут леди Констанс?

Он еще крепче сжал челюсти.

— У меня не было времени объяснить тебе все утром. К тому же я знал, что этот чертов американец воспользуется телефоном, который ему дали в Интерполе. Я хотел подождать.

— Ты хотел подождать? — До нее все еще не доходил смысл сказанного. — Ты хотел подождать и посмотреть, понравятся ли мне все эти имена — всякие там графы и бароны?

— Это титулы, — процедил Чип сквозь зубы. — Не зовут же меня Граф, я просто английский граф! И виконт, и барон. — Заметив, как изменилось выражение ее лица, Чип быстро проговорил: — Тебе понравится мама. Мы сегодня же поедем в Суррей к ней на чай. Она наполовину американка. Ее мать…

Сэмми смотрела на него широко открытыми, совершенно обезумевшими глазами, пальцы ее намертво вцепились в стол.

— Минуточку! — воскликнула она. — Но ведь граф означает и лорд, правильно? Ты хочешь сказать, что ты — аристократ? Лорд Как-его-там?

— Я получил образование и диплом криминалиста в университете Лидса, — возразил он, — и я предпочитаю работать. Моя мать тоже работает. Она возглавляет совет директоров фабрики «Дозьер».

— Ты не можешь так со мной поступить! — пронзительно выкрикнула Сэм. — Я бросаю все, чтобы выйти замуж за копа… Гори ты огнем, ты же знаешь, как я отношусь к аристократам. Мне хватило их в Париже! Я рассчитывала, что буду женой простого полицейского.

— Саманта, я дам тебе все, что ты захочешь. — Глаза Чипа заблестели. — Я в десять раз богаче, чем Джексон Сторм. И я действительно коп. Причем следующая моя командировка — в Гонконг.

— Нет, подожди! — не успокаивалась Саманта. — Ты соврал мне! Тебя зовут Перси Что-то-там и какой-то …гедл!

Чип осторожно положил салфетку на стол.

— Граф Брейсгедл. Это очень древний родовой титул, но фамилия нашей семьи Чизуик.

Он нагнулся через стол, поймал ее руку и крепко сжал, когда она попыталась ее вырвать.

— Радость моя, мне очень жаль, что ты не сможешь принести эту последнюю жертву и стать женой простого копа. Потому что, выйдя за меня замуж, ты станешь весьма богатой графиней.

Его пальцы сжали ее руку железной хваткой, он решительно поднес ладошку Сэмми к губам и поцеловал.

— Я не хочу быть графиней, — заявила она, пытаясь вырвать руку. — От них до проституток один шаг, видела я!

— В Англии все по-другому. — Чип весьма чувствительно покусывал зубами ее пальчики, не давая отвести руку. — И подумай, дорогая моя, тебе никогда больше не придется себя жалеть. Ты никогда не будешь просыпаться посреди ночи в слезах из-за бурана и из-за того, что тебя не любят. У тебя будет все, что нужно, и даже больше. Квартира в Мэйфер принадлежит семейной корпорации, но я — ее президент, поэтому обычно ей и пользуюсь. Есть еще загородный дом Чизуик-Мэйнор в Суррее и хорошенький маленький домик в Айршире, а мой троюродный брат управляет имением в Альберте, куда ты в любой момент можешь съездить взглянуть на коров, если затоскуешь по родным местам.

Свободной рукой Чип быстро отодвинул от ее дрожащего локтя вазу с цветами.

— А еще есть огромное количество фамильных драгоценностей, и моей матушке не терпится передать их невестке. К тому же тебе как супруге пэра полагается место в Вестминстере, где ты будешь сидеть на коронациях и надевать чертову тиару Варрингтона. И ты станешь графиней Брейсгедл, леди Варрингтон и так далее и тому подобное. И станешь миссис Кристофер Чизуик, — предостерегающе добавил он, почувствовав, что Сэмми ударила его под столом ногой. — Но Морган только мой, любовь моя. На днях я отказался от двадцати тысяч фунтов, которые мне за него предлагали.

Сэмми смотрела на Чипа ничего не понимающими глазами.

— Кто такой Морган, ради всего святого!

— Машина. Мой автомобиль, который ты так ненавидишь. Я куплю тебе замечательный «Бентли», радость моя. Он тебе понравится больше.

— Не хочу я «Бентли», я хочу назад инспектора Чизуика! — закричала Сэм. — Я хочу Чипа… моего Чипа…

Она замолчала под его пристальным взглядом.

— Я знаю, Саманта. Потому-то и женюсь на тебе. Я нашел единственную женщину, которая любит меня ради меня самого. Неужели ты не можешь понять это?

Она сдалась и позволила ему поцеловать свою руку. Теплые, мягкие губы ласкали каждый ее пальчик. Она откинулась на спинку стула. «Это Чип, — словно в тумане повторяла она, — коп, граф, лорд и все прочее, что он перечислил». В это невозможно было поверить! Он хотел, чтобы она полюбила его ради него самого, поэтому ничего не говорил раньше. Она от всего отказалась ради него, ради любви — и вот что теперь выяснилось!

— О черт, неужели это правда? — прошептала Сэмми со слезами на глазах. — Ты меня надул!

— Я не надул тебя, дорогая, — с улыбкой сказал он. — Пожалуйста, не надо так думать. Ты прелестная, смелая, красивая и умная. Ты ко всему привыкнешь. Постарайся теперь взглянуть на жизнь с другой стороны и будь щедрее, разве ты не можешь? Никогда не поверю!

Она покачала головой.

— В любом случае я не могу стать леди, — со вздохом возразила Саманта. — Это смешно! Это не по-американски! Я отказываюсь от всего, о чем когда-то мечтала!

— Нет, не отказываешься. У тебя будет свой бутик, любовь моя. Ты станешь модельером и будешь королевой Карнэйби-стрит, обещаю. — Чип заставил ее разжать кулачок и снова ласково поцеловал каждый пальчик. Его черные глаза светились радостью. — Ты будешь много работать, повсюду ездить со мной, родишь мне детишек…

— Я тебе не пара, — прервала она. — У меня ужасная семья. Они очень бедны… Мой отец — самый настоящий тунеядец. Двое моих братьев сидели в тюрьме!

— Трое моих предков обезглавлены за измену, один попал в засаду и был повешен в Ирландии собственными арендаторами, а моего прапрадедушку выслали в Австралию за растрату, — сообщил Чип, не выпуская ее руки. — Просто скажи, что ты меня любишь, Саманта. Ты очень нужна мне. У меня очень тяжелая жизнь и работа, и я очень одинок. Я хочу, чтобы ты принесла мне счастье.

Она только качала головой, слезы не давали ей вымолвить ни слова. В его пылающем взгляде, в его красивом лице было столько любви, что она поняла: как бы его ни звали, для нее он навсегда останется просто Чипом. Он оказался самым могущественным, замечательным, властным, восхитительным мужчиной в ее жизни. «И к тому же богатым», — ехидно добавила она про себя.

Свободной рукой Чип взял салфетку и вытер слезы, медленно катившиеся по ее щекам.

— Скажи, Саманта, — прошептал он, — скажи, что ты любишь меня так же, как люблю тебя я.

Она понимала: сидящие в зале «Каннота» люди не сводят с них глаз. Они привлекли всеобщее внимание, пока Сэмми пыталась вырвать руку из его сильных пальцев. Теперь она плакала в три ручья, а Чип настойчиво упрашивал ее не устраивать сцену. Наверное, стены этого респектабельного заведения, благопристойная публика, выдержанные официанты впервые стали свидетелями такой бурной сцены.