Тайны Парижа. Том 1 - дю Террайль Понсон - Страница 45

— Как вам будет угодно.

— Господа… — прервали их несколько офицеров, подходя к ним.

— Оставьте, господа, оставьте… — остановил их Гектор, — г-н де Верн заслуживает, чтобы ему дали урок, и он получит его.

Лейтенант подошел к офицеру и шепнул ему:

— Вы негодяй! У меня есть доказательства вашего дезертирства, и я мог бы отказаться от дуэли с вами; но, уважая ваш мундир, я принимаю вызов. Мы будем драться насмерть…

— Насмерть! — вскричал капитан, побледнев от злости.

IV

Гектор Лемблен провел беспокойную ночь. Слова лейтенанта де Верна могли поколебать доверие, установленное его рассказом о плене, и обесчестить его. Нужно было во что бы то ни стало погубить этого человека, и не столько подчиняясь приказанию общества, сколько в видах устранения последнего опасного свидетеля дезертирства.

Лейтенант де Верн участвовал в той самой экспедиции, во главе которой стоял капитан Лемблен и откуда он убежал.

Рассвет застал Гектора Лемблена уже на ногах. Всю ночь он не сомкнул глаз. Поспешно одевшись, он зашел за офицером, который должен был быть его секундантом, и поспешил на вал, окружавший Константину. Лейтенант Октав де Верн и его секундант были уже там. Лейтенант был настолько же спокоен и хладнокровен, насколько его противник был взволнован.

Противники поклонились друг другу, обменявшись взглядами, полными ненависти, и сняли верхнее платье.

— Мы будем драться насмерть, не правда ли? — спросил Гектор, вставая в позицию.

— Черт возьми! — воскликнул Октав де Верн. — Вы поступите умно, если убьете меня, так как убьете последнего свидетеля вашего низкого поступка. Солдат, ехавший в тот вечер рядом с вами, убит во время последнего сражения.

Это сообщение окончательно вывело капитана из себя. Они оба в совершенстве владели шпагой, но один из них сохранял хладнокровие, тогда как другой весь отдался порыву гнева. Поединок длился недолго. Гектор Лемблен нападал без передышки, забывая обороняться от ударов. Де Верн хотя также принимал удары, не обороняясь, но в то же время нападал очень слабо. Он даже отскочил на несколько шагов.

Трус, — закричал ему капитан, — ты отступаешь! Да, — ответил лейтенант. — Я отступаю, чтобы вернее напасть.

И, протянув руку в тот момент, когда Гектор Лемблен не ожидал нападения, он нанес сильный удар в грудь капитану… Гектор Лемблен упал, громко вскрикнув.

— Честное слово! — пробормотал лейтенант. — Я уверен, что этот человек мертв.

— Убит! — сказал в это же время и часовой, следивший за поединком с верхушки вала.

Однако Октав де Верн и часовой ошиблись.

Доктор, приглашенный немедленно, объявил, осмотрев капитана, что он может поправиться, но, по всей вероятности, долго пролежит в постели.

V

Три дня спустя после этой дуэли Октав де Верн, утомившись службой, подал в отставку и собирался уехать во Францию; но прежде чем покинуть Константину, повинуясь долгу рыцарской вежливости, который предписывает победителю справиться о состоянии здоровья побежденного, он явился к Гектору Лемблену. Капитан все еще находился между жизнью и смертью, однако, увидя Октава де Верна, решил, что хотя он и умрет, но все же отомстит за себя.

— Сударь, — обратился он чуть слышно к де Верну, прося его взглядом подойти поближе и давая этим понять, что хочет доверить ему тайну, — вы правы… я дезертировал, это меня вы встретили на улице Вивьен в Париже.

Лейтенант удивился этому признанию.

— Однако, — продолжал раненый, — я не могу умереть с сознанием, что вы считаете меня трусом и негодяем… У меня были слишком веские причины, чтобы бежать… слишком священные… А все же, — продолжал Гектор, — протягивая руку своему противнику, — вы не откажетесь исполнить просьбу умирающего?

— Говорите, я слушаю вас.

— Вы едете в Париж?

— Да.

— Прекрасно! Позвольте попросить вас сходить на улицу Гельдер, N 25, к полковнику Леону, бывшему офицеру, моему другу…

— Я пойду.

— Вы расскажете ему о нашей дуэли, о моей ране и скажете, что я прошу его объяснить вам мое поведение… И вы увидите тогда, что, несмотря на то, что я дезертировал, я не заслужил…

— Хорошо, — прервал его Октав, — я пойду.

— Вы даете мне слово?

— Да.

И молодой человек великодушно протянул руку капитану, который судорожно пожал ее.

— Дурак! — пробормотал он, когда де Верн ушел. — Он избавляет меня от необходимости писать полковнику и сам подписывает свой смертный приговор… Если я умру, то умру, по крайней мере, отмщенный, а ты недолго переживешь меня.

Злая улыбка искривила лицо капитана при этой мысли, и он спросил себя, кому из членов общества «Друзей шпаги» выпадет на долю это дело.

VI

Октав де Верн уехал из Константины и Алжира. Высадившись в Марселе, он направился в Париж.

Три дня спустя бывший лейтенант, верный данному слову, явился на улицу Гельдер и подал свою карточку слуге полковника Леона. Полковник, одетый по-домашнему, с гаванской сигарой в зубах, сидел у камина после превосходного завтрака, когда слуга принес ему визитную карточку лейтенанта. У полковника закружилась голова, как у человека, у которого под ногами разверзлась пропасть.

«Бедняга де Верн, — размышлял десять минут назад полковник, — уже давно на том свете, и баронесса Мор-Дье, его тетушка, принуждена будет найти себе другого наследника».

В то время, как полковник предавался этим успокоительным размышлениям, ему вдруг подали карточку того самого человека, которого он считал умершим, и объявили, что он желает видеть полковника. «Следовательно, он не умер! В таком случае, значит, убит капитан Гектор Лемблен». Эта мысль сильно взволновала полковника. Страннее всего был визит де Верна, которого полковник не знал и даже никогда не видал. У полковника мелькнула мысль:

«Лемблен изменил нам! Он, должно быть, проговорился, умирая, и теперь де Верн пришел грозить мне карою правосудия».

Это подозрение привело в ужас главу общества «Друзей шпаги»; но, несмотря на сильное волнение, лицо его осталось совершенно спокойным.

— Попросите войти г-на де Верна, — сказал он, решившись пойти навстречу грозе.

Молодой лейтенант вошел и поклонился. Де Верн был одет в штатское платье, а его спокойное, улыбающееся лицо немедленно успокоило и полковника.

«Пустая тревога, — подумал он, — он ничего не знает».

— Сударь, — сказал Октав, садясь на предложенный полковником стул, — вы друг капитана Гектора Лемблена?

— Да, — ответил полковник, — вы желаете сообщить мне о нем?

— Увы! Сударь, грустные известия…

— Боже мой! Он умер? — перебил полковник.

— Нет, но он тяжело ранен. Полковник вздохнул с облегчением.

— Он ранен при осаде Константины?

— Нет, на дуэли.

— Он дрался… с…

— Со мною, — просто сказал Октав.

— С вами?

— Мы поссорились, и я имел несчастие тяжело ранить его прямо в грудь…

— Однако, — спросил полковник, тщетно старавшийся объяснить себе, к чему де Берн рассказывает ему все это, — есть хоть малейшая надежда спасти его?

— Я надеюсь, по крайней мере. Выйдя в отставку, я отправился навестить его, и он дал мне поручение к вам…

Эти слова были для полковника лучом света.

«Ну, — подумал он, — я напрасно заподозрил капитана; хотя он был неправ, дав почти убить себя, зато он послал ко мне этого молодого петушка. Теперь мне все ясно».

Полковник взглянул на Октава с намеренно подчеркнутым удивлением.

— В чем состоит ваше поручение?

— Капитан, — продолжал Октав, — сказал, что вы объясните мне, почему он дезертировал…

При этих словах полковник смутился и вообразил, что его хотят поймать в ловушку, но, увидев спокойное лицо молодого человека, он тотчас успокоился.

— Сударь, — прервал он Октава, — я носил мундир в течение тридцати лет и клянусь честью этого мундира, что капитан Лемблен должен был повиноваться самому священному долгу, нарушив свою присягу. Он должен был спасти существо, которое было для него дороже всего в мире, просить же отпуска в то время было невозможно. Эта тайна не принадлежит мне; вот все, что я могу сказать вам.