«Гран-При» для убийцы - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 72

– Мы не имеем права присуждать премии, руководствуясь личными симпатиями, – пояснила она, – для этого есть международное жюри. Я не имею права даже обсуждать с вами тот или иной фильм. Могу высказывать свое мнение только во время обсуждения фильма в комнате для жюри.

– Да, конечно, – кивнул Дронго, – извините, что вас побеспокоил. Мне казалось важным сообщить вам некоторые обстоятельства, о которых вы не знаете. Если вдруг мы упустим террористов и они сумеют провести террористический акт, то весь мир будет считать, что это сделали иранцы. Вы понимаете, как важно их поддержать?

– Я не имею права вам поверить, – вдруг мягко улыбнулась она. – Думаю, вы должны понимать и мою истину.

– Простите, – кивнул Дронго, – я только отнял у вас время.

Он повернулся и вышел, не сказав больше ни слова. После его ухода в комнате долго стояла тишина.

Канны. 18 мая 1997 года

Весь день семнадцатого мая Дронго провел в других местах. Он не завтракал в отеле, не обедал и не ужинал. Только поздно вечером вернулся, постучал в номер отца, устало вошел к нему и сообщил:

– Жюри будет объявлять победителей только завтра. Они не пришли сегодня ни к каким выводам.

– Это хорошо или плохо?

– Пока не знаю, – признался сын, устало усаживаясь в кресло. Потом попросил: – Может, ты завтра отсюда переедешь?

– Это так опасно?

– Это может быть опасно, – честно признался сын.

– Тогда тем более я останусь здесь, – ответил отец.

– Если с тобой что-нибудь случится, я себе этого не прощу.

– Когда у тебя будет свой собственный сын, ты все поймешь, – возразил отец, – мне уже много лет, меня нельзя испугать. Если суждено умереть в Ницце, значит, я здесь умру. Но я отсюда никуда не уеду. Завтра мы будем вместе.

Сын понял: он не сможет переубедить своего отца.

– Хорошо, – улыбнулся он, – тогда мы остаемся вдвоем.

– Ты все предусмотрел?

– Кажется, все. Только одна просьба. Сегодня ты будешь ночевать в другом номере. Договорились?

– Мне нужно тебе уступить, – кивнул отец, – иначе ты все равно меня обманешь и вообще переедешь из отеля. Я знаю все твои уловки. В какой номер мне нужно переходить?..

Ночь прошла спокойно. Утром наблюдатели заметили на вилле «Помм де Пимм» необычайное оживление. Для девушек было вызвано такси, и они уехали. Гости вывели из гаража свой микроавтобус, тоже намереваясь куда-то отправиться.

На фестивале объявили, что сегодня вечером состоится торжественное закрытие и объявление имен победителей.

Отец спустился позавтракать и обнаружил в ресторане Павла Гурвича.

– Он прислал со мной билеты на сегодняшнее закрытие фестиваля, – пояснил Гурвич.

Отец понял, что сын все-таки перехитрил его, и согласно кивнул. Может, он действительно лучше знает, что делает.

Майкл Уэйвелл понял, что его прекрасной жизни на вилле приходит конец. Он в растерянности бродил по дому.

Дронго спустился завтракать в тот момент, когда машина с отцом и Гурвичем выехала в Канны на церемонию закрытия. На часах было уже половина двенадцатого. Через час он вернулся в свой номер, а автомобиль с выехавшими из Ниццы в это время доехал до набережной Круазет.

В половине второго постояльцы виллы наконец закончили готовить свой автомобиль и стали укладывать чемоданы.

В два часа дня Дронго заказал в свой номер воду и легкие закуски.

В половине третьего отец и Гурвич сели за столик в ресторане отеля «Нога Хилтон». Старший мужчина ничего не ел. Он понимал, что в этот день происходит нечто важное. Он ни о чем не спрашивал Гурвича, чтобы тот ему не соврал. Он понимал и другое: что ничего не сможет сделать, и от этого страдал еще больше.

В три часа во Дворец кино вошел посетитель с журналистской карточкой. Когда он входил, металлоискатель показал наличие металла. Посетитель улыбнулся и расстегнул рубашку, демонстрируя массивную золотую цепь с крестом. Он снял цепь, положил ее рядом с полицейским и повторно прошел через раму металлоискателя. На этот раз все было в порядке. Посетитель надел цепь и пошел внутрь здания. Он прошел в левую его часть, поднялся на лифте, проследовал коридором и, открыв дверь для служащих, оказался в другом коридоре. Здесь он подошел к панели системы кондиционирования и, оглянувшись, бросил в стык между панелями небольшую коробочку, устроив короткое замыкание.

В три часа, плотно пообедав, гости сели в автомобиль и выехали с виллы «Помм де Пимм», предложив Уэйвеллу место в своем микроавтобусе. Генерал Дасте, лично прибывший в Сен-Тропе, руководил операцией, с удовольствием вспоминая гневное лицо Дронго.

– Он еще пытался нас поучать, – усмехнулся Дасте. – Теперь я докажу всем, чего стоит наша служба. Они не верили в эту виллу, теперь они во всем убедятся сами. Представляю, какие репортажи будут в газетах, когда мы их обезвредим.

В половине четвертого к зданию дворца, где происходила церемония закрытия, подъехал автофургон с одетыми в фирменную одежду сотрудниками фирмы кондиционеров.

– Вчера плохо работала система кондиционирования воздуха, – объяснили они дежурным полицейским, – мы должны все проверить. – Они предъявили документы, составленные по всей форме, но бдительный сержант решил все проверить тщательнее. Он позвонил на фирму и там подтвердили вызов автобуса с тремя сотрудниками. Сержант позвонил в штаб фестиваля, там тоже подтвердили факт вызова. Система кондиционирования действительно плохо работала. Сержант внимательно проверил все карточки приехавших и только после этого пропустил их в здание.

Микроавтобус, выехавший с виллы, взял курс на Сен-Максим, проехав который, он направился не в сторону Канн, а в противоположную, на Тулон. Когда Дасте доложили об этом, он распорядился снять часть сотрудников из Антиба и Канн и перебросить их в Тулон и Марсель.

– Эта дурацкая гипотеза о террористах на фестивале не стоила и гроша, – радостно заявил он своему заместителю, – террорист обманул их всех, кроме меня. На самом деле он готовит свою акцию где-то на тулонских или марсельских заводах, а может, даже в порту.

Сотрудники фирмы кондиционеров прошли в коридор, сняли панель, чтобы начать работу, когда за их спиной возник неизвестный.

– Здесь нельзя ходить, – повернулся к нему один из ремонтников. Тот улыбнулся и резким движением набросил на шею несчастного металлическую струну. Второй только поднял голову, а первый уже хрипел. Убийца свалил ударом ноги и этого и, достав вторую струну, так же быстро и сноровисто задушил его. Затем снял обе струны, расстегнул свою рубашку, снял с себя золотую цепь и намотал на нее обе струны. После чего быстро сорвал с груди убитых карточки и забрал их документы. Подтащил тела к вентиляционной шахте, открыл ее, заглянул внутрь. На перекрытиях были металлические решетки. Убийца столкнул оба тела в шахту, и они упали, застряв где-то на полпути, на решетках. Убийца закрыл люк.

Спустившись вниз, он кивнул полицейским и вышел из здания. В машине фирмы кондиционеров сидел третий сотрудник. Убийца показал на этот автомобиль двум сообщникам, стоявшим у здания. Через несколько секунд они были у машины. Дуло глушителя уперлось в бок водителю.

– Тихо, – посоветовал главный убийца. Это был Ахмед Мурсал. – Сиди тихо, и тебя не тронут, – сказал он по-французски.

Все трое террористов забрались в автобус, и водитель мягко отъехал от здания дворца.

В половине пятого к зданию начали подъезжать автомобили. Выстроились жандармы, появились фотографы, корреспонденты, толпа росла с каждой минутой.

Микроавтобус с тремя пассажирами миновал Тулон и двигался на Марсель. За ним следили более пятидесяти человек, готовые моментально вмешаться и пресечь любую акцию террористов. Генерал Дасте лично руководил операцией, чувствуя, что его шансы растут с каждой минутой.

В это время Дронго услышал стук в дверь своего номера. Он взглянул на часы и достал пистолет. Когда раздался второй стук, он встал за шкафом, чтобы встретить незнакомца. На дверях висела табличка «не беспокоить», которая ясно указывала на присутствие в номере гостя.