Да, господин министр - Линн Джонатан - Страница 58

58

Моя новая точка зрения в общем и целом формулировалась так: основная цель демократически избранного народного представителя – представлять интересы избравшего его народа, следовательно, любое покушение на данного представителя само по себе является покушением на свободу и демократию. Думаю, излишне объяснять: подобные акции наносят сокрушительный удар по неотъемлемому демократическому праву народа избирать свое правительство. Вывод: безопасность членов правительства должна обеспечиваться всеми необходимыми средствами, сколь ни мучительно осознание вынужденности этих мер.

Выслушав мой новый теоретический постулат, сэр Хамфри целиком и полностью с ним согласился.

– Великолепная аргументация, господин министр! – одобрительно заметил он. – Только так и должно быть, иначе – крах.

5 апреля

День начался не совсем удачно.

Рано утром в министерство доставили мою петицию. Петицию против электронной слежки и прослушивания телефонов. Я стоял у истоков этого движения полтора года назад, будучи в оппозиции и являясь редактором журнала «Реформ». И вот Бернард вкатил в мой кабинет здоровенную тележку, доверху нагруженную толстыми и тонкими тетрадями, альбомами, перевязанными стопками бумаг… Петиция уже насчитывала два с четвертью миллиона подписей. Настоящий триумф гражданской сознательности и общественной активности! Ну и что же мне, черт побери, со всем этим делать?

Теперь-то мне ясно – теперь, когда стали известны определенные факты, которые невозможно знать, находясь в оппозиции, – что в борьбе против организованной преступности и политического гангстеризма без слежки и тому подобных мер просто не обойтись.

Смышленый Бернард сразу все понял и предложил отправить петицию в архив.

Но я не был до конца уверен, что это лучший выход из положения. К тому же, у меня появилась другая мысль. Раз мы приняли ее от официальной делегации, значит, никому не придет в голову проверять ее сохранность. Более того, все будут уверены, что она в надежных руках, поскольку идея-то принадлежала мне.

– Петицию надо уничтожить, порвать в клочья, сжечь дотла, Бернард, – сказал я ему. – Мы должны быть уверены, что ее больше никто и никогда не увидит.

– В таком случае, господин министр, лучше архива, пожалуй, ничего не придумать.

11 апреля

Таких ужасных пасхальных каникул у меня еще не было.

Мы с Энни по обыкновению провели их в небольшом, относительно безлюдном местечке – вдали от городской суеты.

Впрочем, «по обыкновению» – не совсем точно. В этот раз нас сопровождала дюжина молодцов из спецслужбы.

Когда на следующий день после приезда мы отправились погулять в тиши леса, вокруг все буквально кишело детективами.

Они не отпускали нас ни на шаг, хотя вели себя предельно тактично. Мы чувствовали себя в полной безопасности, но ни о чем, кроме как о погоде, говорить не могли. Они всячески избегали смотреть в нашу сторону, однако – спешу внести ясность – не из соображений деликатности, а чтобы вовремя заметить и пресечь неожиданное нападение злоумышленника.

Проголодавшись, мы зашли в очаровательный местный ресторанчик, и… мне показалось, что вместе с нами там очутился весь Скотланд-Ярд.

– Сколько человек будет обедать? – вежливо осведомился метрдотель.

– Девять, – отрезала Энни.

День явно складывался не так, как ей хотелось. Нам отвели уютный столик на двоих у самого окна. Однако, по мнению сержанта, в этом месте было небезопасно.

– Мы выбрали для мишени вон тот столик, – повернувшись к своему коллеге, объяснил он.

Для мишени!

Нас с Энни усадили за колченогий стол в углу рядом с кухонной дверью, которая непрерывно открывалась и закрывалась.

Затем старший группы, как положено, детально проинструктировал меня:

– Вы сядете здесь, сэр. Сержант Росс – вон там, чтобы иметь возможность наблюдать за входом из кухни. Кстати, запомните: в случае прямой опасности бегите именно туда. Вообще-то мы не думаем, что убийцу успели внедрить в персонал кухни, поскольку мы приехали сюда только вчера вечером. Я расположусь у окна. Если услышите стрельбу – ныряйте под стол, остальное – не ваша забота.

Без сомнения, он хотел меня успокоить.

Я, в свою очередь, успокоил его, сказав, что нисколько не боюсь. И напрасно, потому что как раз в этот момент раздался громкий выстрел – и я мгновенно очутился под столом.

Ужасно нелепая, где-то даже унизительная ситуация. Когда через несколько секунд я высунул голову, оказалось, за соседним столиком открыли бутылку шампанского. Пришлось сделать вид, будто я просто решил потренироваться.

После всех этих разговоров о поварах-убийцах, стрельбы и ныряния под стол мне совершенно расхотелось есть. Энни тоже.

А тем временем за соседним столиком один из наших телохранителей со знанием дела заказал спагетти по-болонски, бифштекс на косточке с бобами, цветной капустой и жареным картофелем и… бутылку «Шато барон Филипп Ротшильд» 1961 года – ни больше ни меньше!

Поймав наши удивленные взгляды, он широко улыбнулся и не без удовольствия объяснил, что «эта работа его полностью вымотала».

Так продолжалось почти два дня. В субботу вечером мы сходили в кино. Однако это «развлечение» еще больше вывело Энни из себя. Она хотела посмотреть «Клетку для безумцев» Эдуарде Молинаро, но вместо этого нам пришлось пойти на Джеймса Бонда. Сотрудники спецслужб, как правило, не любят иностранных фильмов, и я счел бестактным тащить их за собой на французскую картину с субтитрами.

Энни позеленела от ярости, услышав о моем решении. Фильм только взвинтил нервы. Там все время пытались кого-то убить. Смотреть на это было выше моих сил.

Телохранители тоже были крайне недовольны, когда мы с Энни посреди сеанса вышли из зала…

Позднее, лежа без сна в постели гостиничного номера (когда ты лишен возможности без сопровождения сходить в туалет и знаешь, что на заметку берется каждое твое слово, каждый шаг, – какой уж тут сон!), мы услышали за дверью спальни приглушенный разговор телохранителей.

– Они не собираются больше выходить?

– Нет, вроде легли спать.

– Мишень на месте?

– Ага… там… со своей женой.

– Похоже, им не очень-то здесь нравится.

– Похоже. С чего бы?

Мы решили без промедления вернуться домой. Думаете, нам удалось дома обрести покой? Ошибаетесь. Когда в половине второго ночи мы добрались наконец до Бирмингема, во дворе нас встретила внушительная толпа «синих»[62]. И каждый горел желанием показать, что не зря ест свой хлеб. Вытоптанные цветочные клумбы, слепящий свет прожекторов, ощеренные пасти огромных овчарок… Кошмар!

И вот мы лежим в собственной постели, и по-прежнему лишены возможности без сопровождения сходить в туалет, и вынуждены мириться с бесцеремонным стуком в дверь: «Я хотел бы проверить окно, сэр», – не говоря уж о дополнительных удовольствиях, вроде оглушительного лая собак и ярких вспышек прожекторов, освещающих спальню каждые двадцать секунд.

Пытаясь приободрить Энни, я с наигранным оптимизмом сказал, что скоро она привыкнет к роли знаменитости. Она ничего не ответила. Боюсь, как бы она не предпочла роль вдовы знаменитости.

Слава богу, хоть скрытые камеры не установлены!

(По окончании срока действия Закона о публикации архивных документов 1994 года Нью-Скотланд-Ярд любезно предоставил нам секретную фотографию. На ней были изображены мистер и миссис Хэкер в постели. Снимок был сделан 12 апреля. – Ред.)

13 апреля

Проспал весь пасхальный понедельник, так как ночью мы с Энни, естественно, не сомкнули глаз.

Сегодня утром не успел войти в свой кабинет, как на меня насел этот ужасный Уолтер Фаулер, неизвестно каким образом пронюхавший про петицию. Ему, видите ли, трудно себе представить, как я мог «положить под сукно» петицию, за которую сам так ратовал всего год назад или чуть больше. Его удивление вполне понятно: он ведь ничего не знал об изменившихся обстоятельствах, заставивших меня по-новому, более глубоко и осмысленно взглянуть на проблему электронной слежки.

вернуться

62

Прозвище английских полицейских (по цвету формы).