Линия аллигатора - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 22

Сарыбин, неприятно прищурясь, слушал молча. В какой-то момент он даже напрягся, словно готовясь резко обернуться, но Дронго, чутко уловив его намерение, еще сильнее вдавил дуло пистолета в его спину.

– Я жду ответа.

Сарыбин молчал.

– У меня мало времени, – сказал Дронго, – ты напрасно тянешь. Тебя никто не ждет, если не считать жены.

Когда он это сказал, Сарыбин вздрогнул. Дронго уловил это. Жена... Они два месяца провели в Германии... Появившиеся деньги... И отсутствие детей. А вдруг...

– Если ты сейчас не ответишь на мои вопросы, то сначала я пристрелю тебя, а затем поднимусь и убью твою жену, – жестко сказал Дронго, сам удивляясь тому, насколько грязно он играет. И в этот момент Сарыбин не выдержал.

– Нет, – хрипло сказал он, – ради Бога только не это. Не нужно трогать мою жену. Она ни при чем. Она ничего про это не знает.

– Говори, – потребовал Дронго.

– Они мне угрожали, требовали, чтобы я закрыл дело. Предлагали огромные деньги. Там было сразу ясно, что Короткова убили. Видны были следы борьбы, его сначала оглушили, а затем бросили вниз. Но я был вынужден написать, что он попал в котлован случайно.

– Сколько тебе заплатили?

– Пятьдесят тысяч долларов. Они обещали дать еще, но больше ничего не дали. Я должен был закрыть дело Короткова.

– Кто был экспертом по делу Короткова?

– Профессор Бескудников.

– Он тоже дал заключение, что Коротков погиб сам?

– Нет. Он подписал заключение другого эксперта, даже не посмотрев на труп. Он считал, что можно подписать и так.

– Почему?

– Не знаю. Но он не смотрел, это абсолютно точно.

– А кто на самом деле был экспертом в деле Короткова?

– Полеванов. Никита Полеванов. Он работает в институте Бескудникова. Он подготовил заключение, которое потом подписал профессор.

Сарыбин чуть повернул голову.

– Может, я закурю?

– Потерпи. Курить вредно, – негромко сказал Дронго, – у тебя жена в положении.

Сарыбин повернулся, уже не обращая внимания на пистолет.

– Откуда ты знаешь? Вы ее?..

– Нет-нет. Она сидит дома и ждет тебя. Не волнуйся. Я просто спросил, учитывая, что вы были два месяца в Германии. Ну зачем еще на два месяца можно выезжать в Германию? Вы ведь туда поехали на лечение?

Сарыбин опустил голову. Глухо сказал:

– У нас шесть лет не было детей. Шесть лет! А теперь врачи сказали, что все будет в порядке.

– Поздравляю. Ты не ответил на мои два вопроса. Вернее, не ответил на второй. Кто они такие?

– Я не знаю, – выдохнул Сарыбин, – я действительно не знаю. Просто мне оставили телефон, предупредили, что делом Короткова могут интересоваться разные люди, в том числе и иностранцы. Особенно просили обратить внимание на любых американцев, которые могут здесь появиться.

– Американцев? – не поверил услышанному Дронго.

– Да. Поэтому я сразу позвонил по телефону, который мне дали, предупредил их, что вы уже приехали. Вот и все. Кто они и почему так интересовались делом Короткова, я не знаю.

Дронго опустил пистолет.

– Можешь повернуться, – сказал он, – надеюсь, ты не станешь делать глупостей и не оставишь свою жену вдовой еще до того, как она родит.

Сарыбин повернулся, посмотрел на Дронго:

– Вы действительно американец? Внешне вы похожи на итальянца или испанца. Но слишком хорошо говорите по-русски.

– Нет, конечно. Я не иностранец. Просто я здесь по просьбе одного моего знакомого. Кстати, можешь закурить.

Сарыбин достал сигареты, зажигалку. Тяжело вздохнул.

– Как чувствовал, – сказал он, – все получилось так глупо. Не нужно было мне вообще связываться с этим делом.

– Я сейчас уйду, – сказал Дронго, глядя в глаза стоявшему перед ним человеку, – но ты подумай еще раз перед тем, как я уйду. Ты не сказал мне, кто эти люди и почему они так интересовались Коротковым. Сейчас ты мне назовешь номер телефона, и я попытаюсь узнать, кто они. Но это сопряжено с риском, они могут догадаться, кто именно выдал мне этот телефон. Будет значительно легче, если ты сам скажешь мне, откуда эти люди.

Сарыбин курил сигарету, уже не реагируя на слова Дронго, словно размышлял, как ему поступить. Небольшая полоска света пробивалась с улицы, и в полутьме были видны расплывшиеся контуры его лица и огонек сигареты.

– Говори номер телефона, – предложил Дронго.

– Они из ФСБ, – выдохнул Сарыбин, – они с самого начала сказали мне, что эта операция должна быть под их полным контролем. И предложили такую сумму денег. Я не мог отказаться. Просто не мог.

– Почему?

Сарыбин снова замолчал. Докурил сигарету, выбросил ее, махнул рукой, словно собираясь решительно покончить с прежней жизнью, и наконец сказал:

– Я еще на юридическом факультете был... в общем, работал на КГБ. Мне казалось, все давно забыли. Но они помнили. А я не мог отказаться, когда они мне начали угрожать.

– Старые грехи, – задумчиво произнес Дронго, – мы часто платим по старым счетам. По какому номеру ты звонил?

Сарыбин назвал номер телефона.

Дронго записал. Убрал наконец пистолет. И сказал на прощание злополучному помощнику прокурора:

– Все, что ты мне сообщил сегодня, останется между нами. Никто никогда об этом не узнает. Но на будущее: не стоит уступать еще раз. Иначе потом просто превращаешься в проститутку, которую каждый может взять, когда ему захочется. За деньги или бесплатно, это уже дело вкуса.

Он вышел из гаража, оставив Сарыбина одного. Теперь он знал некоторые подробности этого загадочного дела. Но до разгадки тайны было еще далеко. Дронго остановил первую проезжавшую мимо машину и попросил отвезти его в отель «Балчуг». Был уже девятый час вечера.

Приехав в отель, он поспешил принять горячий душ, так успокаивающий нервы. Перед тем как войти в ванную комнату, он еще раз позвонил в номер Сигрид, но та снова не ответила. Когда он позвонил сенатору, послышался его уверенный гортанный голос, и Дронго положил трубку.

Набросив после душа халат, он снова позвонил Сигрид, по-прежнему никто не ответил. Это начинало его нервировать. Переодевшись, он отправился в сюит сенатора, который находился на одном этаже с Сигрид. Постучавшись сначала к Сигрид и не дождавшись ответа, Дронго прошел к сенатору. Тот открыл сразу, словно ждал его за дверью.

– Добрый вечер, – мягко поздоровался сенатор, – проходите, пожалуйста, как у вас дела?

– Сегодня лучше, чем вчера, – честно признался Дронго – вы не знаете, где сейчас Сигрид?

– Не знаю, – Роудс удивился. – Я думал, она с вами.

– Она не приезжала в отель с самого утра? – встревожился Дронго.

– Приезжала. Я видел ее после обеда. Даже спросил, как у вас дела, и она сказала, что все в порядке. Она заказала мне билеты на Вашингтон. Но потом я ее не видел.

– Вы улетаете? – удивился Дронго.

– Да, – кивнул Роудс, – я думаю, так будет лучше.

– Что произошло? Вы не хотите больше расследовать дело вашей дочери?

– Я думаю, что она вполне могла не вписаться в тот поворот, – уклонился от ответа сенатор, избегая смотреть в глаза Дронго, – а что касается алкоголя, то эксперты могли просто напутать.

– И давно вы пришли к такому выводу? – холодно поинтересовался Дронго.

Сенатор отвернулся. Прошел к мини-бару и, достав бутылочку виски, плеснул себе в стакан.

– Думаю, так будет лучше для всех, – твердо сказал он.

– В чем дело, сенатор? – Дронго понял, что произошло нечто неожиданное. – Что случилось, пока меня не было? Вы встречались с Магдой? Что она вам сказала?

– Она только подтвердила некоторые мои подозрения, – задумчиво ответил Роудс, – поэтому я не вижу необходимости в дальнейшем расследовании.

Дронго покачал головой.

– Вы не правы, сенатор. Я не могу остановиться на полпути. Мне нужны веские основания, чтобы прекратить расследование.

– Это семейное дело, – твердо сказал Роудс, – я благодарю вас за все, что вы сделали, и готов оплатить все издержки, связанные с вашим пребыванием в Москве. И прошу вас с этого дня прекратить всякое расследование.