Супруг для леди - Джеймс Элоиза - Страница 18

Мейн почувствовал, что в горле появился противный приступ горечи.

– Имоджин не хочет по-настоящему заводить любовника. Но похоже, в настоящий момент она упорно пытается разрушить свою жизнь… Я точно не знаю почему. Если так будет продолжаться, то она погубит и свою репутацию, и себя. Она отторгает себя от света. Может так случиться, что никто больше не захочет взять ее в жены.

Мейн молчал; он был согласен с этим.

– Мне хотелось бы, чтобы ты оказал мне услугу и перешел дорогу лорду Ардмору. Ты можешь снова пустить в ход те комплименты, которые впустую тратил на меня.

– Тесс…

Стремительно, точно кошка, она повернулась к нему прежде, чем он успел хотя бы озвучить все доводы, по которым ее план никогда не сработает.

– Ты у меня в долгу.

Он открыл было рот, но она подняла руку, чтобы остановить его.

– Мне известно, что ты просто подчинялся Лусиусу, когда бросил меня, но правда в том, что ты сделал то, что сделал, исходя из преданности своему другу, а не мне, своей нареченной. И когда Лусиус попросил тебя ничего мне не говорить, ты просто, не задумываясь, умчался прочь. Что, если бы я не захотела выйти за Лусиуса? Что тогда?

– Это нелепая постановка вопроса, потому что ты этого захотела. – Но Мейну не было надобности в ее сердитом взгляде, чтобы понять, что она попала в самую точку. – Так и быть, – пробормотал он. – Я отобью ее у бедного шотландца. Он, наверное, думает жениться на ней, как тебе известно. Мне он, пожалуй, понравился прошлой ночью, и я совершенно уверен, что ему надобно выгодно жениться. Тесс, ты же понимаешь, как это скажется на моей репутации, не так ли?

Она наклонила голову набок и задумчиво посмотрела на него.

– Имоджин чрезвычайно красивая юная леди, но так же удручающе печальная. Если ты увидишь возможность провернуть эту любовную историю, не вступая в близость интимного свойства, то я буду весьма признательна. Потому что мне очень не нравится блеск в ее глазах.

Мейн вздохнул.

– И как же ты истолковываешь этот блеск?

– У нее было точно такое же выражение глаз, когда она поехала верхом к дому Мейтленда, и следующее, что я узнала, было то, что она растянула лодыжку, а день спустя она сбежала с Дрейвеном Мейтлендом. Имоджин просто не придает репутации большого значения. Вы двое должны прекрасно поладить.

Это был очередной камень в его огород, но Мейн оставил его без внимания. По всей видимости, он был нацелен на Имоджин, точно пуля, и поскольку у него не было возможности этого избежать, то он с таким же успехом мог и уступить.

Глава 8

Мейн обнаружил, что Имоджин сидит за праздничным столом рядом со своей сестрой Аннабел. Вокруг нее витал странный дух отчуждения. Мейну неоднократно доводилось такое видеть, и он точно знал, что происходит. Свет оказывал Имоджин холодный прием.

Он подошел и сел рядом с ней. Она ела пирог с голубятиной и (слава Богу!) выглядела невозмутимой.

– Вы позволите к вам присоединиться? – спросил он, послав ей ту особенную улыбку, которую приберегал для дам сердца.

– Конечно. – Вид у нее был равнодушный.

– Я так счастлив видеть, что вы больше не в трауре! – мягко сказал он.

– В таком случае вы будете огорчены, узнав, что тот факт, что я одета в черное, означает, что я по-прежнему в трауре.

– Черное идет вам, как никакой другой женщине, – сказал он, проникновенно заглянув ей в глаза. У нее и вправду были красивые глаза, с чарующе длинными ресницами. В былые времена он бы гонялся за ней, точно гончая, учуявшая лису.

– На самом деле, черное придает мне болезненный вид, – поведала она. – Но с тех пор, как я велела модистке сделать вырез на лифе как можно ниже, все мужчины, которых я встречаю, похоже, находят этот цвет недурным.

Разумеется, взгляд его машинально переместился на ее грудь, после чего взлетел обратно к ее насмешливому лицу.

– Не было надобности привлекать мое внимание к столь прелестной части вашей фигуры, – сказал он с толикой хрипотцы в голосе.

– Вообще-то была, – ответила она. – Вы ведь не обратили на нее внимания, не так ли?

– Я был зачарован подобным луку Купидона изгибом ваших губ, – молвил он.

– Хорошее выражение, – сказала она, явно нисколько не впечатленная.

Мейн подавил вздох. По всей видимости, он потерял сноровку, но он не мог выжать из себя ни капли сожаления по этому поводу. Он поведает о своей неудаче Тесс, и этот маленький эпизод будет завершен. В конце концов, согласно его опыту, женщина, вознамерившаяся испепелить свою репутацию, обыкновенно в этом преуспевает. Он не видел причины, по которой он должен поджариться до хрустящей корочки вместе с ней.

Но тут Имоджин обратила к нему лицо и спросила:

– Итак, кто же надоумил вас соблазнить меня? – Что?

– С Аннабел вы недостаточно хорошо знакомы, так что я предполагаю, что это была Тесс. – Должно быть, она прочла правду у него в глазах. – Тесс! Кто бы мог подумать, что она сможет перестать думать о своем распрекрасном муже и вспомнит обо мне?

Мысль о Тесс и ее муже, похоже, причинила ей острую боль, потому что в глазах ее появилось странное выражение, как у маленькой девочки, заблудившейся во время грозы, и Мейн почувствовал, как его намерение уйти прочь слабеет.

– Благодарю вас за письмо, которое вы прислали мне после кончины Дрейвена, – сказала она, резко меняя тему.

– Жаль, что я не попал на похороны. Мейтленд знал толк в лошадях. И веселых байках, – прибавил он.

– Он был забавным, не правда ли? – молвила Имоджин. – Я… – Она отвернулась и отпила вина.

Кто-то принес ему тарелку с едой. Он съел кусочек и поперхнулся: в еде был избыток пряностей. Обернувшись, Имоджин посмотрела на него – снова сама насмешливость – и сказала: .

– В эпоху Возрождения специи были единственным способом сохранить мясо. Полагаю, в этом блюде должна быть изрядная порция мускатного ореха. Все кулинарные рецепты взяты из той эпохи.

– Господи. – Он помахал официанту, чтобы тот принес ему вина. Оно было не вполне обычным, поскольку в бокале плавали некие странные маленькие кусочки, но с этим он мог примириться.

– Вы хорошо знали Дрейвена?

Она спросила об этом очень небрежно, но время между двадцатью и тридцатью годами, проведенное в любовных утехах с замужними женщинами, не прошло для Мейна даром, и он разбирался во всех тонкостях небрежно заданного вопроса. Весьма вероятно, Имоджин знала ответ – просто ей хотелось поговорить о своем муже. Его мать вела себя точно так же после смерти отца.

– Не очень, – сказал он, ломая голову над тем, какую историю о нем ей рассказать.

– Как вы познакомились?

– Мы встретились в Аскоте в 1812-м, – ответил Мейн. – Мейтленд скакал на… – Он умолк, пытаясь вспомнить.

– Морской Ракушке, – докончила она. – Помните? Гнедой жеребец, который мчался как ветер.

– Точно, – ответил Мейн. – Конь-огонь, не так ли?

– Он должен был выиграть, но укусил жокея за ухо прямо перед скачками, и Дрейвен сказал, что из-за этого жокей не смог сосредоточиться.

– Но это было задолго до того, как вы поженились.

– Я знала Дрейвена много лет, – молвила она с кривой усмешкой. – Он тренировал своих лошадей в конюшнях моего отца.

Тут она посмотрела прямо ему в глаза, и он почувствовал себя так, словно взгляд ее поразил его в самое сердце: до того он был пылким. В голове его промелькнула мысль, что никто и никогда не будет выглядеть столь невыносимо печальным, когда умрет он.

Она проницательно взглянула на него и вдруг спросила:

– Ну так что, закрутим мы роман или нет? Я склонна предположить, что Тесс поставила ваш побег от нее против моего обольщения, – сказала она; голос ее был столь же холоден, как погреб в июле. – Жаль было бы не воспользоваться ее просьбой. И, между прочим, первоначально я намеревалась сделать своим спутником именно вас.

Мейн подавил желание рассмеяться. Он привык сам выбирать себе спутниц, но, похоже, сестры Эссекс не принимали сей факт в расчет.