Влюбленная герцогиня - Джеймс Элоиза - Страница 26

Кэм неподвижно стоял на дорожке, освещенный луной, с непроницаемым выражением черных глаз.

— Мне холодно, — заявила Джина.

Он провел рукой по волосам и наконец тронулся с места.

— Больше никаких поцелуев. — Его тон был угрожающе спокойным.

Она заправила за ухо влажный локон, и хотя пальцы у нее дрожали, голос остался твердым. Она не покажет ему свою реакцию.

— Это был всего лишь поцелуй, — нетерпеливо сказала она. — И тот факт, что мы с тобой женаты, не делает его ничем иным, кроме поцелуя.

Его глаза сардонически блеснули, он легким прикосновением руки остановил ее и тихо напомнил:

— Влажный поцелуй, Джина.

Она промолчала, тут же утеряв свою мнимую искушенность. Кэм наклонился и с нарочитой медлительностью провел языком по ее прекрасным, малиновым губам, которые чуть-чуть приоткрылись. Он сразу воспользовался приглашением, а когда наконец поднял голову, сердце у него стучало в бешеном ритме.

— Больше никаких поцелуев, — хрипло повторил он.

Взглянув на мужа, она молча кивнула. Теперь Джина уже не выглядела безразличной.

Они вместе прошли через темный салон, и Кэм мысленно готовил себя к неправдоподобной лжи. Никаких больше поцелуев: это все равно, как если бы его отец пообещал не мошенничать.

Он бы перестал целовать свою жену… в тот же момент, как только она перестанет быть его женой. В конце концов, поцелуй — это всего лишь поцелуй, она сама так сказала.

С великим трудом, но он все же сумел удержаться от того, чтобы пригвоздить жену к стене коридора и впиться в ее губы.

— Спокойной ночи, — бесстрастно произнес герцог. Ему показалось, что по ее лицу мелькнула тень разочарования.

Она сделала реверанс.

— Ваша светлость.

Кэм поклонился. Его голова очутилась на уровне ее декольте, а взгляд уперся в затвердевшие от холода соски, отчетливо видимые сквозь тонкий шелк.

— Тебе лучше уйти в свою комнату, — резко сказал он.

Ее глаза весело блеснули.

— Я не забуду, — пропела Джина, постучав изящным пальцем по его подбородку. — Никаких больше поцелуев… по крайней мере с собственным мужем. — Она с удовлетворением заметила его сжатые губы. — Спокойной ночи, Кэм.

И она захлопнула перед его носом дверь своей комнаты.

Глава 14

Иногда правда бывает неприятной

— Я не говорю, что это было унизительно, отнюдь. Но все же достаточно неприятно.

Эсма смотрела на свою лучшую подругу с улыбкой, если не сказать с усмешкой.

— А что у вас произошло?

— Ничего, разумеется. Я отправилась в свою комнату, он, естественно, — в свою.

— Жаль, — сказала Эсма.

— Мне тоже.

— Этот поцелуй тебе весьма полезен, моя девочка, — засмеялась подруга. — Ты ведь не хочешь, как твой жених, отстать от века.

— Себастьян не отстал от века. — Но в голосе Джины не слышалось уверенности, поэтому Эсма игнорировала ее замечание. — Да, забыла тебе сказать. Вчера я получила наследство графини Линьи.

— Наследство? От своей матери? Джина кивнула.

— Его передал мне Кэм. Видимо, поверенный графини считал, что я живу с мужем, и отослал подарок в Грецию.

— И что это?

— Статуэтка. Фигура обнаженной женщины. — Поскольку ночной сон притупил гнев и замешательство Джины, она произнесла это довольно спокойно.

— Не очень пристойная, да?

— Розовая, вся полированная. Без единого клочка одежды.

— В защиту своей матери ты можешь сказать; она умерла, как и жила.

— Наверное. — Джина снова почувствовала раздражение.

— Статуэтка тебе не понравилась?

— Нет. Хотя ничего другого и нельзя ожидать от женщины, которая бросила своего ребенка.

— Жестоко, — сказала Эсма. — Незамужней женщине в высшей степени трудно воспитать ребенка. Посмотри на себя. Ты герцогиня. Ты счастлива. А что бы произошло, останься ты с ней?

— Я бы имела мать.

— У тебя есть мать. Леди Кренборн любит тебя, поэтому не рассказывай мне сказок о несчастном детстве.

— Возможно, ты права.

— Ну и где же твоя скандальная ню? — Эсма огляделась.

— Конечно, я положила ее в шкаф.

— Почему «конечно»? Если ты боишься конкуренции, то напрасно. Я бы, например, поставила ее рядом со своей кроватью.

— Я же не ты! — вспыхнула Джина.

Поднявшись, Эсма поцеловала ее в щеку.

— Я не хотела дразнить тебя, дорогая. Конечно, ты поступила разумно. Вдруг ее увидит Боннингтон? Какое несчастье!

— Он не заходит в мою спальню.

— Все равно. Если он узнает, что ты прячешь в шкафу непристойную статуэтку, да еще посмертный дар своей незамужней матери, его праведному возмущению не будет конца. Возможно, он распалится до такой степени, что у него дым пойдет из ушей.

Джина вздохнула.

— Неужели вы оба не в состоянии просто игнорировать друг друга?

— Это платье немодное? — спросила Эсма, разглядывая себя в большом зеркале.

— Ты великолепна.

— Леди Чайлд неплохо выглядит эти дни.

— Она старая. И далеко не такая красивая, как ты.

— Я соперница. И не могу вынести, что все знают, чью постель часто посещает мой супруг.

— Но все знают, чью постель часто посещаешь и ты, — выпалила Джина, не сумев сдержаться.

— Я редко посещаю чужие постели, — невозмутимо ответила Эсма. — Я получаю удовольствие, выбираю образцы, но не принимаю это близко к сердцу.

— Раньше тебя не волновали любовницы Майлза. Ты похожа на Каролу, питающую надежду вернуть своего мужа. Ты что, тоже хотела бы соблазнить его?

Подруга с отвращением поморщилась:

— Ни в коем случае! Просто я раздосадована, что он влюблен. Разве это не ужасно?

— Ужасно, — согласилась Джина. — Хотя и естественно.

— У нее есть дети. Вот что меня действительно волнует.

— Я знаю. — Джина сжала ее руку. — А теперь, как ты посмотришь на то, если мы, две бездетные старые карги, отправимся пообедать?

— Святой Себастьян тоже будет там? — улыбнулась Эсма.

— Возможно, Себастьян и не в меру строг, но он не святой!

— Надменный! — резко бросила Эсма. — Почему бы тебе не прихватить с собой «Много шума из ничего»? Тогда после обеда можно порепетировать свои роли, если у тебя нет других планов.

— Хорошо. — Джина взяла томик в кожаном переплете. — Но я не смогу долго этим заниматься. У нас с мистером Уоппингом идет работа над Медичи.

— Не понимаю, зачем ты столько времени проводишь с этим человеком? Можно подумать, ты скучаешь по классной комнате. Что тебе это дает? Я бы решила, что у тебя с |ним роман, если бы не…

— Если что?

— Если бы мистер Уоппинг… не был мистером Уоппингом!

— Газета описывала его как очень красивого молодого человека. Я должна быть счастлива, что привлекаю такого красавца.

— Да, если тебе нравятся маленькие и волосатые, — засмеялась Эсма.

— Он похож на белку, не так ли? Когда-нибудь он женится на маленькой…

— Очень маленькой, — вставила подруга.

— Очень маленькой женщине, и у них появятся маленькие волосатые дети.

— Которые будут говорить по-гречески. В сущности, Джина, если надолго задержишь его у себя, он может научить греческому и твоих детей.

— Я уверена, что, как только он закончит свою книгу, его пригласят в Оксфорд или Кембридж. У него много свежих идей о политической ситуации в Италии эпохи Возрождения. По-моему, Кэм нашел его в каком-то греческом замке и послал сюда, надеясь, что у меня он хотя бы не умрет с голоду. Я согласилась на домашнего учителя, ведь именно для этого Кэм и прислал его. А потом меня действительно заинтересовала история.

— Господи, почему твой муж не мог сам его накормить?

Джина задумалась.

— Видимо, он решил, что проще отослать его в Англию. Это похоже на Кэма. А мне нравится учиться.

— Ладно. — Эсма вздохнула и в последний раз одернула платье. — Я флиртую, ты учишь историю. Думаю, понятно, кому суждено попасть на небеса?

Увидев вошедшую в салон подругу, Карола тут же бросилась к ней и страдальческим полушепотом сообщила: