На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 30

– Людмила дождалась, когда Олег снова вышел из кухни. Он начал спускаться по лестнице, и тут она позвала его. Толдина, которая в страхе прислушивалась к каждому шороху, услышала, как Людмила окликнула убийцу. Затем, когда он обернулся, она выстрелила ему в живот. Он свалился с лестницы, а она бросила ему вслед винтовку – орудие смерти и снова вернулась к Гасану. Вот, собственно, и все.

Отари только сейчас почувствовал, как сильно сжимают его руку тонкие пальцы жены. Он с невольным стоном высвободился.

– Людмила, это правда? – спросил он, не веря Дронго.

Супруга молчала.

– Хотите знать, как я определил, кто именно стрелял? – спросил Дронго. – Я осмотрел винтовку – на ней были заметны характерные царапины. Такое впечатление, что на руке стрелявшего было большое серебряное кольцо, которое и оставило эти царапины.

– Не может быть, – прошептал Отари по-грузински, – этого не может быть. Людмила, скажи, что это неправда. Скажи, прошу тебя!

Людмила встала со своего места. Она гордо подняла голову.

– Да, – сказала она громким голосом, – это я убила мерзавца. Я видела, как он ударил Нани. Я не успела закричать, и он отступил в коридор. Но на кухне горела свеча, и я все видела. Я не успела крикнуть, но поняла, что Бог выбрал меня, чтобы покарать убийцу. Потом я взяла винтовку и выстрелила в него. Это я убила его. И мне не стыдно.

– Людмила, – прошептал Мамука. Он поднялся со стула и бросился перед ней на колени. – Прости меня, прости, – шептал он, обращаясь к жене своего друга. – Это я виноват. У меня от горя помутился рассудок. Ты святая! Спасибо тебе. Но как ты могла? Как ты могла?

– Очевидно, у нее был шок после убийства вашей жены, – предположил Вейдеманис, – так иногда бывает. Но в любом случае самосуд – это не метод...

– Вы ей ничего не сделаете! – закричал Мамука, поворачиваясь к Дронго. Он вскочил на ноги. – Вы расскажете всем, что стрелял я. Вы слышите меня? Я стрелял в убийцу своей жены, и я должен быть наказан по закону. Вы меня понимаете?

– Нет, – сказал Дронго, – не понимаю.

Мамука сжал кулаки и сделал шаг вперед.

– Тогда я убью вас!

– Подожди! – крикнул Отари, обращаясь к другу. – На винтовке остались отпечатки пальцев моей жены. При чем тут ты, Мамука? Ты же слышал, что он сказал про царапины. Там остались отпечатки пальцев Людмилы.

Он взглянул на жену.

– Зачем ты это сделала сама? Почему не сказала мне?

– Я испугалась, когда увидела его, – призналась она, – а потом разозлилась на себя. Я вспомнила о дедах Нани... Я вспомнила... о твоих предках, кольцо которых я ношу. Если она могла войти в пламя ради любимого мужа, разве не должна была я сделать то, что сделала? Это не так страшно. Прости меня, Отари.

– Господи, теперь тебя посадят в тюрьму! – закусил губу ее муж. – Как же ты могла такое сделать?

– Там нет ее отпечатков, – вдруг сказал Дронго.

– Что? Что вы говорите? – повернулся к нему Отари. – Как это нет отпечатков?

– Я сразу понял, кто именно стрелял, – ответил Дронго, – как только увидел царапины. И поэтому я взял винтовку и стер все отпечатки пальцев. Там нет ее отпечатков, Отари. А про царапины никто, кроме меня, не знает. Вы снимете кольца и спокойно уедете отсюда. И никогда больше не вспомните эту историю.

– Ты берешь грех на себя, – изумленно пробормотал Отари.

– Это не грех, – возразил Дронго, – это и есть то, что ты называл сражаться за Бога. Покарать убийцу своей подруги, наказать зло – значит сражаться на стороне Бога против дьявола. Двое детей Сахвадзе остались сиротами. Иногда люди, сами того не осознавая, сражаются на стороне Бога. Так, кажется, ты говорил.

Отари оглянулся на жену. Она ждала его приговора. В глазах женщины стояли слезы.

– Ты это сделала! – прошептал потрясенный муж. – Ты его покарала! – И он обнял супругу, прижимая ее к сердцу.

– Людмила, ты святая! – пробормотал Мамука. – Ты святая! – Он разрыдался.

– Но кто тогда открыл входную дверь, если Шарай не стрелял, а Усманов сидел рядом с тобой? – настаивал Вейдеманис. – Кто тогда открыл входную дверь, сбив нас с толку? Ведь Людмила стояла наверху...

– Ты не догадываешься? – спросил Дронго.

– Боже мой! – ахнул Вейдеманис. – Это сделал ты? Неужели ты это сделал?

– На стороне Бога, – повторил Отари, протягивая руку Дронго. – Спасибо вам за все.

Дронго пожал ему руку и посмотрел в глаза его супруге. «Теперь она всю жизнь будет помнить о том, что сделала, – подумал он с содроганием. – Теперь она будет об этом все время вспоминать».

– Спасибо вам, – пробормотала женщина. – Я не хотела его убивать. Сама не знаю, что со мной произошло. Но когда я увидела, как он ударил Нани...

– Вы поступили правильно, – убежденно сказал Дронго. – Каждый из нас выбирает, на чьей стороне сражаться. Выбирает каждый день и всю свою жизнь. Вы сегодня сражались на праведной стороне.

Он бережно взял ее руку и поцеловал. Вейдеманис улыбнулся. Впервые в жизни Дронго целовал руку человеку, которого он только что изобличил в убийстве.