Том II: Отряд - Джентл Мэри - Страница 168

— Идем, — сказала она.

Перед Сторожевой башней земля на двадцать ярдов была покрыта золотыми коврами. Длинный стол окружали знамена, а подходя к нему, Аш почувствовала тепло разожженных чуть поодаль костров.

Она подняла взгляд над языками пламени к зимнему небу и почти столь же бесконечному осадному лагерю.

— Безумие.

Де Ла Марш понимающе кивнул, на лице, еще хранившем память о счете убитых и раненых, начала проступать улыбка.

— Но вы это сделали, мадам капитан, Дева Дижона! Вы это сделали!

С земли видны были только мантии и покрывала, да еще первый ряд остроконечных солдатских палаток. Несмотря на крики назиров и арифов, солдатня вывалила полюбоваться на огромный пролом в стене города. Тысячами.

Аш вдруг задрожала в своей душной броне, остановилась и едва собралась с силами, чтобы знаком приказать Рикарду передать знамя Джовани Пьетро и помочь ей отстегнуть душивший ее наустник. Рикард распускал ремни шлема. «Плевать. Либо мир, либо нет, и плевала я на всех убийц.

Мне все равно».

Холодный ветер хлестнул по затылку. Аш потянулась левой рукой к волосам, забыв про кровь на перчатке, и наткнулась взглядом на отражение своего лица. Рикард держал перед ней полированный шлем. Как раз на уровне шрамов скулы пересекла красная полоса обожженной кожи. Нижние веки отекли.

«Я — одна из девяноста двух, и это малость побольше простого везения».

К ней шагнул Роберт Ансельм. В нескольких шагах позади держался Ричард Фолло. Покрытый с головы до ног пылью виконт-мэр явно был не в себе. Он тихо смеялся, как видно, просто от восторга.

Аш знала, какая мысль заставляет так смеяться: «Мы живы».

Золотая ткань сминалась под ее железными сапогами. За столом уже сидели шесть или семь человек: в центре — Леофрик, по правую руку от него Фридрих Габсбург, по левую — французский эмиссар и с ним де Комин. Дальше Лебрия и еще какой-то квахид. За спинами сидящих стояли люди в латах. Черты одного юноши ясно говорили о его принадлежности к Дому Леофрика.

Аш позволила себе задержать взгляд на каждом лице — Фридрих Габсбург отметил ее взгляд улыбочкой — и вернуться к карфагенскому амиру Леофрику.

— Не совсем выжили из ума, стало быть? — философски рассудила она. — Я так и думала. Особенно после беседы с вашей дочерью. Однако помогло спасти жизнь, как я догадываюсь.

Теперь она широко ухмылялась — следствие перенесенного возбуждения и подъема. «Надо было велеть кому-нибудь отскрести мне латы». Запекшаяся кровь и грязь так и остались на стали, и вонь пробиралась сквозь одежду. Она стояла так, зашитая в железо: а каменные руки копали могилу. Человеческие тела лежали грудами на непробиваемом человеческими силами льду.

Воспоминание ударило ее горячей волной. Первый в ее жизни труп. Не такое величественное зрелище, как все эти отмытые добела тела под серым небом. Она убежала поиграть на летнем солнцепеке и на лесной прогалине, в ярком луче света, пробившегося сквозь зеленую листву, обогнув валун — огромный для ее роста, — едва не наступила на труп человека, убитого во вчерашней стычке.

Это была блестящая черно-зеленая бесформенная туша, ничем не напоминавшая человеческое тело, пока мухи, сплошь облепившие ее, не поднялись с тонким жужжанием в воздух.

«Словно на стену налетела, так я тогда остановилась! Но я тогда была другой».

Она снова вернулась в памяти на лишенный запахов двор собора, услышала поющие голоса аббата Мутари и аббата Стефана, увидела стоящего рядом с ней Леофрика. Его одеяние с золотой вышивкой выглядело тусклым и закопченным, визигот моргал на свету. Облачко белого пара висело у его губ.

Визигот в Дижоне. Мир там или не мир, а у нее в животе что-то перевернулось.

— Но почему здесь не темно? — ни к кому не обращаясь, спросил Леофрик. Она проследила его взгляд. За облаками не видно было даже бледного призрака солнечного диска.

— Насчет мирного договора… — Сырой холодный воздух жег лицо. — Я подумала, лорд отец, — нам, по-моему, следует заключить союзный договор.

— То, что творят Ferae Natura Machinae, Дикие Машины, несомненно, материально. — Леофрик начал шмыгать носом, ноздри покраснели от холода. — Если Бургундия, по твоим словам, сохраняет реальность, почему и здесь не исчезло солнце?

— Равноправный союз, — гнула свое Аш.

— Оригинал всегда лучше копии. Кажется, так говорят франки? Мы — бедные наследники римлян, прошлое всегда лучше вырождающегося настоящего… — Его взгляд мог означать, что ему хочется втянуть Аш в спор.

— Так Бургундия цепляется за прошлое? — сардонически пробормотала она.

Не желая понимать ее тона, Леофрик послал ей дружелюбную, снисходительную улыбку старшего.

— Не всегда. Мир с Карфагеном…

— Союз. Может, мы и не единственный народ, который переживет Дикие Машины, но мы — единственные, кто стремится их уничтожить. А мы, — твердо подчеркнула Аш, — именно это и намерены сделать.

Леофрик дернул плечом:

— Ну конечно, уничтожить. Ясно, что это сияние — не благой знак. Гелимер мертв. Господь явил свою волю в битве. Вокруг пирамид сам камень плавится, становясь могилой растений, зверьков, поглощая даже тела коней и людей. Нельзя приближаться: для их уничтожения пригодятся пушки вашего мастера канонира.

В военных вопросах Аш почувствовала себя дома.

— Когда приближаться станет не так опасно, можно попробовать петарды?

— Если станет. — Леофрик поглубже натянул длинный меховой плащ, взмахнул рукой, качнув посохом советника калифа. — Союз… Это стало бы признанием нашего отношения к Бургундии.

— Почему бы и нет?

От фасада собора доносился равномерный звон падающих пластов земли, слишком смерзшейся, чтоб рассыпаться на комки. Из обоих приделов звучали звуки погребальных месс — каждая из которых была ересью для аббата, читавшего другую.

Аш насупилась, припоминая его слова:

— Что вы хотели сказать про «оригинал»?

— Кто первым рассказывает историю? — вопросил Леофрик. — Кто бы то ни был, его история становится эталоном, и других судят по тому, сколь точно они передали детали оригинала. Но первый рассказчик сам себе судья.

Он снова остановил взгляд на лице Аш. Она видела в нем чистое волнение человека, обдумывающего свою теорию, не заботясь, кому принесет выгоду найденная истина: ему или другим. До сих пор все его эксперименты служили не ему — королям-калифам. Так это Леофрик? Король-калиф волей случая?

«Это человек, который готов был разрезать меня на куски, убить. И сделал бы это с радостью ».

— Я не простила тебя, — произнесла она, едва шевеля губами.

— А я — тебя. — И, в ответ на ее потрясенный взгляд: — Полувековой труд, а ты явилась и…

— …все испортила? — Ирония, или черный юмор, перевесили ее гнев.

— Изменила картину эксперимента, — он словно продолжал взвешивать что-то, говоря. — Возможно, всего лишь доказав, что еще существует круг неведомого.

— А… внутри этого круга?

— Дальнейшие исследования.

Ей вспомнился дом в Карфагене — не лаборатории и лечебница, но камера, и собственный вой, отзывающийся где-то эхом.

— Не хватит ли исследований?

— Нет. — Его лицо застыло знакомой надменностью — относящейся теперь не только к ней, но и к появившемуся рядом с Леофриком молодому человеку, вынырнувшему из кучки советников, в которой Аш заметила и доктора Аннибала Вальзаччи с его братом Джанпаоло, и Агнца Дей.

— Сиснандус, — негромко представил Леофрик. Сейчас Аш узнала его в одном из лиц, окружавших стол. Худощавый юноша. Очертания рта в точности как у Леофрика. Ничто не выдавало в нем бывшего командира войска Дома Леофрика, кроме одежды.

— Гонцы Дома Леофрика и Дома Лебриджи отбыли в столицу, — доложил он.

«Будь вежлива: этот парень — доверенный Леофрика в борьбе за власть, не то бы он не оставил Сиснандуса при себе, когда разыгрывал безумца.

Если, конечно, Сиснандусу известно, что это была игра».