Том II: Отряд - Джентл Мэри - Страница 82

Плеск дождя по булыжнику стал громче. В щели башенной крыши начали пробиваться капли и целые ручьи, и растекаться лужами по полу.

«Я знаю, что нужно сказать, — думала Аш. — Почему же я молчу?»

— Так, — сказал он резко. — Стало быть, ты меня разжаловала? Больше не доверяешь мне в бою. Считаешь, я, вместо того чтоб делать дело, буду пытаться прикрыть тебе спину?

Что-то в ней лопнуло. Аш огрызнулась:

— Что ты надеешься услышать, Роберт? Все давным-давно известно. Все мы можем погибнуть в любую секунду, пора бы привыкнуть. Такое наше ремесло, на войне убивают. Я все это могу продекламировать наизусть. Я уже говорила тебе это полгода назад. И больше не буду.

Роберт Ансельм расстегнул подбородочный ремень, пригнул голову и стянул шлем. Щетина на макушке промокла от пота. Он натужно выдохнул:

— А что будешь?

— Это больно, — сказала Аш. Она уперлась костяшками голых пальцев в стену, обдирая кожу о грубый камень, словно боль тела могла облегчить душу. — Ты не хочешь видеть, как меня изрубят? А я не хочу посылать тебя, и Анжели, и остальных, на стену. Я провела этих ребят через такое, что и во сне не приснится. Я не хочу, чтобы они гибли в какой-нибудь вылазке, или что там еще придет в голову Ла Маршу. Я бы предпочла держаться в сторонке, отсидеться в башне, подальше от обстрела. Я начинаю бояться подставлять своих людей.

Долгое молчание. Дождь шумит все громче.

Роберт вдруг тихонько фыркнул:

— Тогда, похоже, мы оба в дерьме!

Аш так выпучила глаза, что он расхохотался во весь голос.

— Господи, Роберто…

Она вдруг тоже захихикала. Из пустой груди вырвался смешок, превратившийся в неудержимый хохот. Она пыталась остановиться, заговорить, но какое там.

Роберт содрогнулся в последнем раскате хохота, обхватил рукой плечи и встряхнул:

— Ну мы и влипли!

— И ничего смешного!

— Пара долбанных придурков! — добавил он, опуская руки и выпрямляясь, скрежетнув латами. — Нам обоим надо бы бросать это дело. Боюсь только, визиготы не позволят.

— Да уж… — Аш лизнула ободранные костяшки. — Роберт, я не могу этим заниматься, раз боюсь за людей.

Он взглянул на нее сверху вниз с каменной ступени.

— Ну вот, теперь мы узнаем, да? На что мы годимся, когда по настоящему припекает. Когда приходится держаться.

Ей в нос бил запах: мокрой стали, мужского пота, волглого сукна, городских отбросов, догнивавших под стеной. Брызги дождя ложились на щеки тонкой холодной росой. Внезапный порыв ветра заставил обоих разом обернуться к бойнице.

— Стены сейчас беззащитны. И они должны это понимать! Почему же она не атакует?

В течение следующего часа она одного за другим посылала в герцогский дворец посланцев, и те один за другим возвращались, сообщая, что не смогли пробиться ни к новой герцогине, ни к сиру де Ла Маршу, ни к камер-советнику Тернану. По их словам, дворец кишмя кишел скороходами, гробовщиками, торговцами, священниками и знатью, занятыми спешной подготовкой одновременно похорон и коронации.

— Капитан Джонвилль мне кое-что сказал, — добавил запыхавшийся, насквозь промокший Рикард.

Аш хотела спросить, почему он не задержался посплетничать с бургундцами де Ла Марша, посмотрела на его сияющее яйцо и промолчала, ожидая продолжения.

— Подкопы! Крысоголовые подводят мины. Его люди их слышали. Они все еще роют!

— Чтоб им там и утопнуть, — тихо пожелала Аш.

Она проводила время, расхаживая по помещениям башни, среди вооруженных и готовых при первых признаках угрозы выйти на стены людей. То одно, то другое копье высылали в дозор, смотреть и слушать, если что-нибудь можно было рассмотреть и расслышать сквозь стену ливня.

«В сорока милях отсюда, вон по той дороге — холодная тьма двадцать четыре часа в сутки. Не удивительно, что у нас погода — дрянь, коль за границами такое творится».

— Босс… — Саймон Тиддер протолкнул к ней своего братишку Томаса, и паренек взглянул на нее из-под налипших на лоб мокрых вихров. Когда он заговорил, капля, висевшая на кончике носа, шлепнулась на пол. — Босс, это правда? Что святой Годфри нас покинул?

Аш сделала знак шагнувшему к ним офицеру оставить парня в покое.

— Не покинул, — твердо проговорила она. — Он теперь говорит с нами из сонма святых, ты ведь это знаешь, верно?

Парень смущенно и радостно наклонил голову.

За его спиной Аш заметила Ансельма, лицо Роберта сохраняло совершенно бесстрастное выражение. Она осторожно коснулась своей души, как трогают языком дыру от потерянного зуба, касаясь болезненной чуткой плоти.

Подойдя ближе, Роберт поднял бровь:

— Как он?

Гром падающих струй почти скрыл ее шепот, но Роберт всегда знал, когда она говорила с Годфри, с каменным големом, даже — спаси Христос — с Дикими Машинами.

— Я по-прежнему ничего не могу разобрать, — тихонько ответила она.

— Храни нас Вепрь и Лев, — пророкотал Роберт, — это хорошо или плохо?

— Хрен его знает, Роберт.

Ожидание так вымотало ее, что, кажется, обрадовалась бы стуку штурмовых лестниц и потоку визиготских солдат, хлынувших через стены. Аш протопала к открытому проему входа в башню.

Рев пламени, грохот разбивающихся глиняных горшков разносился по стене, желтовато-синие язычки огня рябью разбегались по камням, не замечая хлещущих дождевых струй. Ведра с песком, расставленные вдоль стены, намокли и стали неподъемно-тяжелыми.

Аш махнула рукой своим людям, чтоб не возились, и стояла, глядя, как огненные клочья стекают со стены на городскую мостовую. Все равно гореть там уже нечему, пожар городу не грозит.

Минут за сорок до того, как, по мнению Аш, последний свет должен был погаснуть за тяжелыми свинцовыми тучами, двое могучих бургундцев протолкнули в башню маленькую фигурку.

— Босс! — Томас Рочестер пробежал за ними вдоль стены, пригибаясь у бойниц. — Эвен вернулся!

Все головы в башне и у зубцов повернулись к ним, люди начали подтягиваться ближе, окружая тощего жилистого человечка.

— Это наш, сержант, — Аш просияла широкой улыбкой. — Сукин сын!..

Бургундцы несколько нерешительно отсалютовали и выбрались обратно под дождь. Аш с облегчением расхохоталась, глядя на продрогшего уэльсца, с которого ливмя лило на пол, что не мешало ему блестеть зубами в наплывающих сумерках.

— Дайте кто-нибудь этому идиоту плащ! Эвен, давай сюда.

Она дождалась, пока кто-то из стряпух не сунул в руки Эвену Хью чашку горячего супа.

— Ну ты и мокрый, Эвен. Уж промок, так промок!

— Через мельничный шлюз пробирался, — серьезно пояснил он, проливая суп на небритый подбородок. — Через лоток. И через ров вплавь. Какой-то недоносок-бургундец чуть не проткнул меня стрелой. Стерегут они неплохо, надо признать.

— Докладывай, — приказала Аш. Эвен вздохнул, откинувшись на облицованную кремнями стену и всем видом выказывая бесконечное облегчение.

— Ну, когда выбрались на эту охоту, я забрался в самый их лагерь, хотел заняться их боссом, только со мной никого не оказалось. Потом повалили эти карфагенские ублюдки, я оказался отрезан от своего копья и остаток дня потратил на то, чтоб пробраться обратно через их линию постов.

Аш представила, как этот маленький человечек, свернув в узел предательскую форму, лопает (и выпивает, конечно) с визиготскими солдатами, и рабами, и наемниками, и уж верно, не пропускает мимо ушей ни единой сплетни.

— Господи Иисусе! Давай же. Прежде всего, развернулись они для штурма?

— Не могу сказать, босс! Мне пришлось выбираться с того конца, где осадные машины, так я и не видал, что делается на северной стороне.

Аш нахмурилась:

— Фарис еще жива?

— Да жива, босс, просто припадок у нее.

— Припадок?

— Господь ее посетил, босс. Аж пена на губах. note 60 Говорят, она уже очухалась, только еще вроде как пьяная.

Аш, не замечая, как оскалились ее зубы, думала: «Дерьмо! Уж померла бы, и все бы разом решилось!»

Note60

Возможно, более точный перевод: «эпилептический припадок»?