Я был на этой войне (Чечня-95, часть 1) - Миронов Вячеслав Николаевич - Страница 39

– Женя, – я обратился к Иванову, – ты хоть сам-то знаешь, что хочешь найти?

– Знаю, – он раскрыл листок с объемистым списком, я заглянул, но в основном там было написано по-латыни, – не смотри, ничего не поймешь.

– А сам-то разберешь, почерк вроде не твой?

– Разберусь. Надо смотреть транквилизаторы, противошоковые препараты, для нейростимуляции, противоожоговые, для облегчения дыхания, кардио– и другие.

Мы подошли к воротам ближайшего ангара. Ворота были закрыты. Я кивнул бойцу:

– Давай! Только смотри, чтобы рикошетом никого не задело.

Все отошли за спину бойца, и тот из автомата короткой очередью разнес обычный амбарный замок, а затем и ригель врезного замка. Прошли внутрь полутемного ангара. Вдаль уходили длинные ряды стеллажей с коробками.

– Смотри, доктор, чем ты нас потом будешь спасать. Только бы срок годности не вышел.

– Светите только так, чтобы было видно, а то темно, как у негра в заднице.

– Везде ты, Женя, побывал, все ты знаешь, все ты видел, – с сарказмом я «подковырнул» доктора. Все вокруг одобрительно заржали.

– Женя, а там действительно темно? – спросил кто-то из темноты. И снова раздался дружный хохот.

– Как только первого поймаю, то вас, сволочей, по очереди засуну, а потом расскажете, как у него с освещением, – беззлобно огрызнулся доктор.

– А если мы негритяночку сцапаем, то мы сами проведем ее комплексное обследование.

– Нет, лучше какую-нибудь мулаточку, они посимпатичней.

– И кореянки, говорят, тоже очень даже ничего.

– Да и баба рязанская сейчас тоже не помешает.

– Нет, мужики, бабы в Европе страшные, лучше наших сибирячек никого нет.

Так неспешно, весело рассуждая о неграх и женщинах, мы медленно продвигались вдоль рядов с медикаментами.

– Помогите залезть, – Женя полез на стеллаж, его подсадили, наверху он раскрыл коробку и, подсвечивая себе фонариком, начал рыться в коробочках. – Принимайте, только аккуратно, здесь ампулы.

– Нашел что-то?

– Да, церебролизин.

– А это что за болячка такая, что язык сломаешь?

– Не болячка, болван, а лекарство, при сотрясении мозга помогает, при контузии.

– Это молодым солдатам необходимо при контузии, а у нас, офицеров, мозгов уже нет – кость одна, – у меня лирическое настроение. После встряски на «Северном» и предшествовавшего ей совещания особенно не хотелось думать о предстоящих событиях, просто хотелось немного расслабиться.

– На выпускном курсе в военном училище был у нас в роте один забавный случай, – продолжал я. – Жили мы на последнем курсе в общежитии. Естественно, что порядки уже были послабже, чем на первом. И вот где-то в апреле подъем, в туалет, и нас сержанты начинают выгонять на зарядку. На улице холодно. Обычно мы редко ходили на нее, но тут, я уже не помню почему, но стали нас выгонять на холод. На зарядку. Может, комиссия приехала, а может, еще какая причина приключилась, не помню, хоть убей. И вот один курсант, по фамилии Попов, забил на эту зарядку. Не пойду, мол, и все, хоть режьте. Командира отделения это, естественно, задело за живое, он и разворачивает Попова и кричит, чтобы тот шел. Попов посылает его далеко-далеко. Командир отделения, как отдавший приказ, как записано в Уставе, должен добиться его выполнения всеми доступными ему средствами, и бьет Попова по лицу. А Попов шел из туалета и в руках нес графин, полный воды. Если помните, были в армии такие большие графины, граненые, из толстенного стекла, и вот Попов бьет своего родного командира отделения по голове, аккурат по темечку. Графин разбивается, у командира отделения кровь, смешанная с водой, течет по всему лицу, заливая глаза. Короче, он падает, мы думаем, что убит. Попов растерялся, бросил горлышко от разбитого графина и деру по коридору. Мы все бросились к командиру отделения, а тот отталкивает нас и как тигр несется вслед за Поповым, догоняет его, сбивает с ног и начинает пинать. Еле оттащили. Думали, что шок у парня, вот и не чувствует боли, а кровь идет, череп-то наверняка расколот. Вызвали медсестру из медчасти, та посмотрела, отвезли в больницу, сделали рентген, обследование. Итог: череп цел, ни трещинки, только кожу рассекло, никакое сотрясение мозга у парня не было обнаружено. А вы говорите, что мозги у нас. Кость! Если бы был штатский – помер бы, курсант младшего курса, может, был бы серьезно ранен, а выпускного – хоть бы хны.

– Да, это точно, у военных череп с первого раза не раскалывается.

– Доктор, ты много черепов видел, какие крепче?

– У десантников. Они постоянно головой то об люк самолета бьются, то приземляются на голову, – ангар опять потряс взрыв смеха, – шучу, конечно, у каждого свой череп, но от службы в армии он, к сожалению, толще не становится, а то представляете какой толщины должны они быть у полковников и генералов?

– Действительно, мужики, представляете, какой череп у Ролина! Прямое попадание из танка выдержит.

– А можно было бы и без каски в атаку ходить.

– Помогите залезть, там еще что-то толковое есть, – Женька опять полез наверх, мы его подсаживали и поддерживали. – О, то, что доктор прописал! Принимайте, только аккуратнее.

Мы приняли небольшую коробку с кардиамином и еще какой-то заразой.

– Для поддержания сердечной деятельности, – пояснил Женька, спрыгивая и отряхивая пыль.

Так он еще раз пять поднимался на стеллажи, брал и спускал нам коробки, затем мы вынесли их во двор, оставили на попечение часовых. Затем посетили еще пару ангаров, по размерам меньше, чем первый. Когда выходили из последнего, то карманы были у всех набиты витаминами, а солдаты тащили большие жестяные банки с ними. Все весело кидали их рот, жевали гематоген, кто-то нашел жевательную резинку для курильщиков и усиленно работал челюстями в надежде бросить курить. Я набрал витаминов, гематогена, пластырей от курения, женьшеневого бальзама, таблеток для Юрки, мятных таблеток и еще какой-то дряни.

У всех было прекрасное настроение. Я посмотрел на часы. По всей видимости, я, может, еще успею на совещание. При воспоминании о совещании я нахмурился, период расслабления закончился, надо возвращаться.

– Поторопитесь! Солнце заходит.