Под небом Италии - Джонс Дебора - Страница 35

Лючия с помощью слуг вплела в ее волосы золотую нить и сделала великолепную высокую прическу.

– Вот теперь затылок открыт, – одобрила она. – Модно, и вам идет. А посмотрите, как к лицу вам туника. Сир правильно выбрал шелк: ткань подчеркивает рыжину волос и зелень глаз. Удивительный вкус. А ведь вы почти незнакомы.

Франческа резко обернулась: неужели она правильно догадалась, что хотела сказать подруга, но Лючия, к счастью, переменила тему и стала расхваливать оттенок и свежесть ее кожи.

– Вы преувеличиваете, – засмеялась Франческа. – У меня ужасное лицо. Мне рассказывали, что первые веснушки выскочили на нем, как только я появилась из утробы матери. С тех пор я веду с ними неравную борьбу, и судите сами, насколько сокрушительно мое поражение.

– Однако, когда лорд Бельдан утром рассказывал о вас, он назвал веснушки важной частью вашей красоты. Сказал, что...

Но не привыкшая к комплиментам и не желавшая выслушивать, как насмехался над ней Арнонкур, Франческа быстро сменила тему разговора на такую, против которой Лючия не могла устоять.

– А теперь, графиня Донати, расскажите мне еще об Антонио и его кузене Луиджи...

В Большом зале они появились последними. А Франческа про себя подумала: «Хорошо, что вообще появились – так далеко пришлось идти».

Бельведер считался довольно большим замком, но многие помещения давно стояли закрытыми, и жилое пространство сводилось к комнате Франчески, комнате Бланш, нескольким комнатам для неожиданных гостей и гулким, полупустым залам.

Дворец д'Арнонкура, напротив, кипел жизнью. Повсюду сновали слуги – одни в обычном платье, другие в блистающих золотом ливреях. Галантные рыцари сопровождали красивых дам.

– Сегодня вечером собирается небольшое общество, – прошептала Лючия на ухо Франческе, когда завершились представления. – Только высшие чины армии.

– Ничего себе небольшое! – рассмеялась Франческа, прикрывая лицо рукой. – А как же тогда выглядит большое?

– Увидите. Если, конечно, француз довольствуется Ареццо и не посягнет на остальную Тоскану. Сир обещал устроить грандиозный банкет. Он очень благодарен вам за брата.

Войдя в сверкающий зал, Франческа прежде всего увидела Бельдана. Он был одет в костюм родовых цветов – черный с золотом, – и даже с большого расстояния можно было заметить, что его туника из очень хорошей шерсти. Графиня не могла не признать, что черный цвет удачно подчеркивал его загар и очень шел к темным, волнистым волосам. Рыцарь был увлечен разговором с Бланш. Мать больше не возмущало его присутствие. Видимо, ее примирило с Бельданом украшенное жемчугом платье, а может быть, то, что д'Арнонкур рисковал жизнью, спасая ее дочь.

«Пора забыть, что случилось пять лет назад». Эта мысль возникла в голове Франчески и удивила ее. Она покосилась на свой блистательный наряд. Прошло и быльем поросло. Пусть осталась позади ее любовь к Ги и даже страсть к Бельдану – жизнь еще не кончена. Будущее внезапно показалось Франческе прекрасным.

– Твоя мама сегодня очень красива, – прошептал стоявший поблизости Ги. – Но с дочерью не сравнится.

Франческа повернулась к нему с улыбкой.

– Но мы обе не идем ни в какое сравнение с тобой. Пожар лучше всякого лекарства пошел тебе на пользу.

Ги рассмеялся, взял ее за руку и повел через зал.

– Ничто не лечит так быстро, как страх. Но как прекрасно снова оказаться во Флоренции, в окружении всего, к чему привык. – Он немного поколебался. – Я не поехал с Бельданом в лагерь – занимался другими делами. Если Бельдан д'Арнонкур со своей армией, младшему брату там делать нечего.

– Сомневаюсь, – попыталась успокоить его Франческа. – Но все равно хорошо, что ты отдохнул.

Ги, как всегда, был одет ярче брата. Синяя туника подчеркивала цвет его глаз, а в тонких кружевах сверкали драгоценные камни. На пальцах блестели кольца, на шее – цепь с медальоном с секретом. «Совсем не похож на Бельдана, – подумала Франческа. – Дружелюбнее, раскованнее».

Она заметила, как посуровело лицо матери, когда они приблизились к ней. Но Ги, если и увидел перемену, то не подал виду. Женщины обменялись любезностями и реверансами, затем Франческа поцеловала мать. Она нервничала, протягивая руку д'Арнонкуру.

Прикосновение его пальцев было легким, как дуновение ветра. Вскоре рыцарь откланялся и увел брата, оставив графинь Дуччи-Монтальдо на попечение семейства Донати. У Франчески отчего-то заныло сердце: от нее не укрылось, с какой теплотой д'Арнонкур разговаривал с братом. Ги повезло, что есть человек, который так его любит.

В толпе гостей прохаживались менестрели, наигрывая веселые мелодии. Франческа знакомилась с людьми, однако то и дело искала глазами Бельдана, но как только ловила себя на этом занятии, сразу же отводила непослушный взгляд.

Объявили ужин, и сир повел к столу графиню де Монфор, Ги взялся сопровождать графиню Донати, а Франческа и юная Элеонора оказались под покровительством Антонио. Сестра была полной противоположностью излучающей энергию Лючии, но это нисколько не умаляло ее очарования, скорее даже наоборот. Франческа не помнила, чтобы когда-нибудь встречала такое просветленное лицо. Бельдан, очевидно, придерживался того же мнения, потому что, посадив на почетное место, справа от себя, леди Бланш, он предоставил место слева младшей дочери графини – Беатрис.

Франческа сидела среди молодежи – между помощником Бельдана д'Арнонкура и его обожаемым братом. В этой части длинного стола было оживленно – в немалой степени благодаря ее присутствию. И все же она услышала:

– Пожалуйста, уделите нам внимание, графиня Дуччи-Монтальдо.

Франческа оторвалась от созерцания Бельдана, выбирающего Элеоноре лучший кусок жареного павлина, и посмотрела на назвавшую ее имя флорентийку.

– Извините, я отвлеклась, – поспешила объяснить она.

– Господин Ги утверждает, что вы открыли средство против веснушек. Не поверите, сколько денег моего несчастного Луиджи я переплатила монахам за их снадобья...

Франческа старалась не упускать нити разговора, пыталась смеяться, если это казалось ей уместным, шумно восхищалась, когда приносили очередной деликатес, но взгляд ее неизменно возвращался к тому месту, где сидел Бельдан.

– Французы не показывают носа из ворот Ареццо! – выкрикнул сидевший неподалеку рыцарь, и его громкий голос прокатился по огромному залу. – Не хотят с нами драться. Боятся сира!

Ги поднес к губам серебряный бокал, но Франческа заметила, что он улыбнулся.

– Не так уж и боятся, раз приблизились на сорок миль к его укреплению. И сейчас прекрасно сознают, что им надо либо отвоевывать Тоскану, либо прорываться с боями. Особенно теперь, после смерти Людовика Анжуйского.

– Но разве смерть не положила конец его притязаниям? – спросила Лючия, поразив Франческу знанием обстановки. – Де Кюси нет никакого смысла оставаться в Тоскане.

– Есть смысл, – мягко возразил ей муж. – И не в последнюю очередь – трон Королевства обеих Сицилий, который он жаждет занять.

– Сам де Кюси? – воскликнула флорентийка. – Но он не имеет на это прав!

– Не имеет. Во всяком случае, прямых. Но герцог Анжуйский перед смертью продиктовал завещание в пользу юного сына, а жене повелел блюсти семейные интересы. Мария Британская немедленно послала гонцов к де Кюси, предлагая установить регентство над ее малолетним сыном и обещая свою поддержку.

– Какие энергичные женщины эти британки! – воскликнул пожилой рыцарь Генри Кент. – И как умеют хранить верность своим мужьям! Герцогиня Мария происходит от Джулиенны – любимой незаконнорожденной дочери легендарного герцога-короля Генри Боклерка. Где-то около 1110 года отец выдал ее замуж за Эсташа де Бретея и к свадьбе подарил владения и замок Ивуар. Но когда ее муж взбунтовался против могущественного Боклерка, Джулиенна осталась в крепости со своим супругом. И отказалась сдаться даже тогда, когда Боклерк – представьте себе, француз! – пленил, ослепил и изувечил трех ее юных дочерей. Вот это женщина! Впоследствии мир, естественно, был восстановлен. Наступила осень. Мятежная пара сдалась, и ее ради семейной гармонии простили. В конце концов, герцог любил свою дочь, и не в последнюю очередь за силу характера.