Отныне и вовек - Джонс Джеймс - Страница 129

129

– Подожди-ка, – прервал его Пятница, глядя с насыпи вниз, туда, где был лагерь. – По-моему, сюда кто-то идет. Посмотрите.

Они повернулись и уставились вниз, как зрители на галерке. Вокруг темнеющего густым черным пятном грузовика снова копошились огоньки. Один огонек, отделившись от остальных, карабкался по тропинке в их сторону.

– Это Рассел, будь он неладен, – сказал Энди. – За мной идет. Небось пора на КП возвращаться.

– Тьфу ты! – заволновался Пятница. – Мы так не успеем сочинить до конца.

– Допишете без меня, – огорченно сказал Энди. – Я поеду, а вы оставайтесь и дописывайте. Завтра мне покажете.

– Нет, так не пойдет, – возразил Пруит. – Начали все вместе – все вместе и закончим, Рассел может и подождать, не умрет.

Энди кисло посмотрел на него:

– Рассел-то подождет. А вот лейтенант разорется, это как пить дать.

– Ничего не будет. – Пруит беспокойно нахмурился. – Ты же сам знаешь, они еще долго будут собираться. Полчаса как минимум. Ну давай, – нервно поторопил он Слейда. – Читай.

– Сейчас. Итак, «Солдатская судьба» … – Слейд поднес к глазам записную книжку и придвинул фонарик поближе, Потом вдруг выронил книжку и сердито хлопнул себя ладонью по шее. – Москит, – виновато объяснил он. – Извините.

– Давай я буду держать фонарик, – нетерпеливо сказал Пруит. – Читай, черт возьми. А то некогда будет дописывать.

– Читаю. Итак, «Солдатская судьба», – Слейд обвел их глазами и повторил:

Солдатская судьба

Срок вышел в понедельник,И я беру расчет,Такую кучу денегНе просадить за год.В кармане тяжело – неужто так бывает?Когда еще судьба солдата приласкает?Махнул во вторник в город,Снял номер экстра-класс,Дела пока отложим,Живем один лишь раз.Сегодня мы живем, а завтра что – не знаем.С солдатскою судьбой мы втемную играем.По кабакам всю средуС друзьями лил дай бог,Японочку-красоткуКто пропустить бы мог?Шептала мне: «Люблю» – и прижималась страстно,Солдатская судьба была в ту ночь прекрасна.В четверг еле поднялся,Разбитый и больной,Японочка исчезлаСо всей моей казной.Солдата обобрать любая шлюха может,Солдатская судьба сама ей в том поможет.По барам шарю в пятницу,Друзья, вы где? Их нет.«А ну, катись, рванина!» —Кричит мне бармен вслед.История моя, увы, совсем не нова,Солдатская судьба порою так сурова.

– Вот! – с торжеством сказал Слейд. – И чихал я, кто что скажет, – гордо добавил он. – Я лично считаю – класс! Давайте дальше?

Пруит продолжал щелкать пальцами.

– В тюрьме в субботу скучно, – предложил он. – Сквозит изо всех дыр… Это сразу две строчки, понял?

– Ясно, – кивнул Слейд, записывая.

– Погодите, – прервал их Пятница. – Это не Рассел!

Они замерли и все разом посмотрели на приближающийся силуэт. Это действительно был не Рассел. Энди быстро поддал ногой почти пустую бутылку, и она полетела с насыпи вниз. Слейд направил фонарик на шагающего к ним человека. В темноте вспыхнули две золотые полоски погон. Слейд вопросительно поглядел на Пруита, не зная, как быть.

– Смирр-р-на! – гаркнул Пруит. У него это вырвалось автоматически.

– Что это вы, интересно, тут делаете среди ночи? – спросил пронзительный и тонкий голос лейтенанта Колпеппера, как нельзя лучше подходивший к фамильному колпепперовскому острому носу и к прямой, как шомпол, фамильной колпепперовской спине.

– На гитарах играем, сэр, – ответил Пруит.

– Об этом я и сам догадался. – Голос звучал сухо и насмешливо. Лейтенант подошел к ним. – Какого черта вы включили фонарь?

– Нам нужно было кое-что записать, сэр, – сказал Пруит. Остальные трое молча глядели на него, как на своего полномочного представителя. Пруит старался, чтобы голос не выдал охватившие его досаду и злость. Все, сегодня они свой блюз так и не допишут. – Ночью по всей территории ходили с фонариками, сэр, – сказал он. – А мы здесь только на пару минут включили. Думали, ничего страшного.

– Не прикидывайтесь, Пруит, – все тем же сухим и насмешливым тоном сказал Колпеппер. – Вы все прекрасно знаете, что условия полевых учений максимально приближены к боевым. А это включает и полную светомаскировку.

– Так точно, сэр.

– Внизу фонарями пользовались для дела. Проводилась проверка постов. Ни при каких других обстоятельствах фонари не включаются.

– Так точно, сэр.

– А в боевых условиях посты будут проверять тоже с фонариками? – спросил Слейд. Голос у него дрожал.

Сохраняя выработанную многими поколениями колпепперов традиционную колпепперовскую выправку, лейтенант повернул голову. Фамильные колпепперовские прямые плечи и окостеневшая спина остались при этом неподвижны.

– Когда рядовой обращается к офицеру, – процедил Колпеппер, – он обычно добавляет слово «сэр».

– Так точно, сэр, – вытянулся Слейд.

– Кто этот солдат? – прежним насмешливым тоном спросил Колпеппер. – Мне казалось, в нашей роте я знаю всех.

– Рядовой Слейд, сэр, – отрапортовал Слейд. – Семнадцатая группа аэродромного обслуживания при аэродроме Хикем, сэр.

– А здесь что вы делаете?

– Пришел послушать музыку, сэр.

Колпеппер перевел фонарик с Пруита на Слейда:

– Вы сейчас должны быть на посту?

– Никак нет, сэр.

– Почему же вы не в своей части?

– Потому что, когда я не на посту, я имею право делать, что хочу, – с безнадежной злостью ответил Слейд. – Устав не запрещает в свободное время ходить к знакомым. Я ничего не нарушил.

– Возможно, – сухо сказал Колпеппер. – Но, к вашему сведению, мы в пехоте не разрешаем чужим солдатам шататься вокруг нашего расположения. И особенно среди ночи. Ясно? – внезапно рявкнул он.

Все молчали.

– Пруит!

– Да, сэр?

– Вы здесь старший. И за это безобразие я буду взыскивать с вас. Люди в лагере спят. Некоторым, – он поднес к глазам часы, – через тридцать семь минут заступать на пост.

– Поэтому мы сюда и забрались, сэр. Никто не жаловался, что мы мешаем.

– Возможно, – сухо сказал Колпеппер. – Но это ничего не меняет. Факт остается фактом: во-первых, вы нарушаете как общий распорядок, так и мои конкретные распоряжения, а во-вторых, вы зажгли свет на возвышенном участке местности, несмотря на приказ о полной светомаскировке. – Лейтенант снова направил луч фонарика на Пруита.

Никто на это ничего не сказал. Все четверо думали сейчас о другом – о том, что они не успели дописать блюз, и теперь, может быть, никогда его не допишут, потому что человек не ротатор, который запустишь – и шлепай себе страницу за страницей; ведь для того, чтобы сочинить слова к песне, нужно особое настроение, а оно вряд ли вернется к ним скоро. И во всем виноват Колпеппер. Но говорить это вслух было нельзя.

– Если ни у кого нет других предложений, я думаю, мы на этом закончим нашу дискуссию, – насмешливо сказал Колпеппер. – Когда будете спускаться, можете включить фонарик.

– Есть, сэр, – и Пруит отдал ему честь.