Отныне и вовек - Джонс Джеймс - Страница 98

Лорен вышла почти тотчас за сержантом и быстро зашагала по коридору, выстукивая «шпильками» отрывистое стаккато. Он увидел ее с резко отозвавшейся в сердце внезапностью, как будто это был снимок в натуральную величину, который поймал ее в движении, а она потом сошла с фотографии прямо в коридор – одна рука с зажатой между пальцами белой пластмассовой фишкой придерживала на спине расстегнутое платье, в другой была полная до верху бутылка с коричневой жидкостью, которую она, чтобы не пролить, слегка покачивала из стороны в сторону, как официантка, несущая чашку с кофе. Она шла очень быстро и, проходя мимо Пруита, чуть отвела плечи в сторону, пытаясь разминуться с ним в узком, забитом людьми коридоре.

– Эй, – окликнул он ее, – Лорен!

– Привет, дорогой.

– Эй! Подожди! Куда ты?

– Мне некогда, котик. Ко мне до тебя еще человека три-четыре.

Она вдруг увидела его и остановилась.

– Ой, это ты? Привет! Ну как ты там? – Она взглянула в конец коридора.

– Как я? – И это все, что она может ему сказать? Он лихорадочно искал, что бы ей ответить, время бежало, а в голове не было ни одной мысли. – У меня все прекрасно, – запинаясь, сказал он. – А ты как?

– Вот и хорошо. – Она глядела в конец коридора. – Котик, ты загляни ко мне… – Она посмотрела на свои часики, – ну, скажем, через полчаса, а? Раньше я никак не смогу, миленький.

– Да? – У Пруита свело горло, будто он проглотил что-то вяжущее. – Послушай, – ему пришлось напрячь все силы, чтобы выговорить это. – Послушай, ты меня помнишь?

– Конечно, помню, глупый. – Она прислонилась к стене и глядела в конец коридора. – Ты думал, я могу тебя забыть? Мне просто сейчас некогда разговаривать, миленький. Ты бы зашел через полчаса, давай так и договоримся.

– Ладно, бог с ним. Не надо. – Он отступил на шаг, все еще ничего не соображая.

– Наверное, все равно бы ничего не вышло, – сказала Лорен. – Через полчаса будет уже целая очередь. Человека четыре, не меньше.

– Ясно. Миссис Кипфер мне объяснила, что ты тут нарасхват. Бог с ним. Не буду тебя отвлекать.

– Знаешь что, – она обвела глазами коридор, – их здесь вроде никого нет. Может, я сумею пропустить тебя без очереди. Хочешь?

– Мне твои одолжения не нужны.

Она перестала смотреть в конец коридора и взглянула на него, в глазах ее появилось беспокойство, они ожили, ожили в первый раз за все это время, как будто она только сейчас увидела, что перед ней не просто очередной клиент.

– Ну зачем ты так? А на что, собственно, ты рассчитывал?

– Не знаю.

– Ты пришел в неудачное время, вот и все. Я же здесь не развлекаюсь. Это моя работа, сам понимаешь.

– Твоя работа? – повторил он. – А ты забыла? Три дня назад приходил тут к тебе один. До утра остался. И твердо обещал, что сегодня придет снова. На всю ночь. Помнишь? Это же я, он самый. Мы тогда с тобой целых три часа в постели проговорили.

– Конечно, помню.

– Ничего ты не помнишь. Забыла даже, как меня зовут.

– Почему же? Конечно, помню. Ты Пру. Ты меня тогда еще спросил, почему я этим занялась, и я тебе рассказала. Вот видишь? Я все помню.

– Вижу, – сказал он.

– Знаешь что, иди сейчас в девятый номер и жди меня. Я буду через пять минут. Ты пока можешь там раздеться.

– Нет, спасибо. Если не возражаешь, я лучше подожду, когда ты будешь посвободнее. Поточный метод меня никогда особенно не привлекал.

Она сделала шаг, чтобы уйти – в третий раз, – но вернулась и посмотрела ему в глаза. И все же взгляд ее продолжал скользить куда-то в сторону.

– Из этого тоже ничего не выйдет. Пру, – мягко сказала она. – Со мной сегодня уже договорились на всю ночь.

– Что? – Во рту у него совсем пересохло, и он пожевал губами, чтобы накопилась слюна. – В ту ночь ты ничего такого не говорила. Ты тогда сказала… Зачем ты мне морочишь голову?

– Я тогда не знала. Сегодня день получки, забыл? – терпеливо объясняла она. – Я за один такой день могу набрать вот этих жетонов, – она помахала перед ним белой пластмассовой фишкой, – больше, чем за весь оставшийся месяц. А сегодня здесь будет гулять большое начальство из Шафтера, и они заранее сняли чуть ли не весь дом. Утром позвонили миссис Кипфер и специально просили, чтоб она меня на ночь не занимала.

– Но ты же мне обещала, черт возьми! – возмутился он. – Почему ты ей не сказала? – Остановись, подумал он, зачем ты клянчишь? Разве ты не чувствуешь, когда тебе не рады? Ты уже потерял почти все, хочешь потерять и это?

– Послушай, – у Лорен лопнуло терпение, – неужели ты не можешь понять? Когда приезжает начальство, миссис Кипфер все закрывает. Думаешь, офицерам понравится, если их здесь увидят солдаты?

Ну и стерва, подумал он, ну и подлюга эта миссис Кипфер, все ведь знала!

– А мне наплевать, понравится им или не понравится! Я на это плевал, поняла?

Здоровенный солдат в гражданском, такой толстый, что вполне мог бы быть первым поваром, энергично работая локтями, протиснулся между ними и двинулся дальше. Пруит с надеждой посмотрел на него.

– Эй, ты, рожа! Ослеп, что ли? Куда прешь, болван?! – рявкнул Пруит, но толстый даже не обернулся. Паразиты! – подумал он, – и не облаешь никого, чтоб они все сдохли!

– Тебя бы все равно сюда не впустили, – говорила Лорен, – даже если бы я отказалась. А я бы только потеряла на этом деньги. Шафтерские всегда платят много. Кидают деньги пачками. Что им какие-то пятнадцать долларов? Девушки за одну такую ночь зарабатывают больше, чем за целую неделю. Мне самой обидно, Пру, но что я могла сделать?

– Тебе обидно? А мне, думаешь, как? Ей обидно, – повторил он. – Ей очень обидно. Я ждал этой ночи как не знаю чего! – Что с тобой, Пруит? – подумал он. – Заткнись. Где твоя гордость?

– Ну извини. А вообще, почему ты вдруг решил, что у тебя на меня какие-то права? Ты мне, между прочим, не муж.

– Да уж, это я как-нибудь понимаю. Господи, Лорен, но почему?

– Мы тут с тобой разговариваем, а мне каждая минута стоит восемьдесят центов…

– Какие большие деньги! Ай-я-яй!

– …и на ночь меня все равно никто не отпустит. Я тебе предлагаю, давай пропущу тебя без очереди. Только говори быстро, хочешь или нет? Мне из-за этого и так придется чуть ли не на уши встать.

Все правильно, подумал он. Женщины очень практичный народ.

– Ну? Что ты молчишь? – торопила она.

Он смотрел на нее, на ее рот, слишком большой на худом, почти детском лице, которое сейчас нетерпеливо хмурилось, и ему хотелось сказать ей, чтобы она шла со своим предложением куда подальше, сказать, чтоб она катилась к черту, а потом повернуться и уйти из этого сумасшедшего дома. Но вместо этого он услышал свой голос, произнесший: «Хорошо», и возненавидел себя за это слово.

– Вот и отлично. Иди в девятый номер. И раздевайся. Я только сдам жетон и вернусь.

И тотчас ушла, очень быстро, а он смотрел, как она торопливо несется по коридору, лавируя в толпе, словно бегун, огибающий препятствия в кроссе по пересеченной местности. Какой-то солдат протянул руку и остановил ее, она улыбнулась, что-то ему сказала, потом рассердилась и побежала дальше.

Еще один Пруит, подумал он. Потом прошел в девятую комнату, чувствуя, как пустота в нем постепенно заполняется гневом, но гнев непрерывно просачивается наружу. Он сел на кровать. Картина, которую он рисовал себе, когда шел сюда, до сих пор стояла у него перед глазами, и от этого в душе все было мертво.

Он услышал в коридоре ее шаги. Но когда он поднял глаза, дверь уже захлопнулась, чиркнула молния, и платье полетело на стул. Она вдруг остановилась и непонимающе посмотрела на него.

– Ты даже не разделся?

– Что? А, да, действительно. – Он встал с кровати.

Казалось, Лорен сейчас расплачется.

– Я же тебе сказала, чтобы ты разделся, пока я хожу. Господи! Я тебя пустила вперед, без очереди, просто по знакомству, а ты даже не хочешь мне помочь.

Пруит стоял и глядел на нее. Он не мог выдавить из себя ни слова.