Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 46

— Полагаю, мы поняли друг друга.

Еще больше наклонившись вперед, он обвел под-, .„ чиненных свирепым взглядом.

Повисла гнетущая тишина. Наконец один из офицеров набрался смелости и ответил, что да, все понятно.

— Очень хорошо, — прорычал Хуссейн. — Надеюсь, что акт возмездия будет осуществлен в течение двух дней.

Глава 11

Опасаясь шпионов и информаторов Хуссейна, его офицеры собрались обсудить план дальнейших действий в оливковой роще, находившейся вне поля зрения лагеря и открытой со всех сторон, чтобы никто не мог приблизиться незамеченным. Даже в их рядах существовала вероятность предательства, но в сложившихся обстоятельствах они должны были действовать вместе или вместе умереть.

Это общее жизненно важное дело вышло на первый план, затмив на время личные амбиции.

— Гарем, вероятно, переправили в Навплион, — сказал один из них.

— Вопрос в том, куда именно? — откликнулся другой.

— У меня в Навплионе есть дядя, — вступил в разговор третий офицер. — Позвольте мне поехать и поговорить с ним.

Семья Хаджи бежала в Константинополь, когда вспыхнул мятеж, хотя большую часть жизни он прожил в Навплионе. Но даже среди греческого населения были люди, все еще преданные Порте. Греческие примасы[8] и фанариоты нажили состояния, собирая налоги для султана. Сложившийся союз выдержал проверку временем. Восстание значительно подорвало эффективность данного партнерства, но полностью его не уничтожило. Так что грек по происхождению не всегда был греком по убеждениям.

То же касалось и турок. Турок не всегда был тем, кем казался, в стране, где начиная с пятнадцатого века две нации жили бок о бок то в мире, то в раздорах.

— Нам понадобится транспорт для женщин, как только мы их обнаружим, — заметил Хаджи.

— И люди, которым можно доверять, чтобы доставить их в лагерь, — добавил его коллега.

— Пашу-бея будет…

— Трудно взять в плен, — хмурясь, заявил молодой офицер. — Он сражается в армии Макриянниса, а у него лучшие стрелки, и ему сопутствует удача.

— Сначала нужно его найти, — бросил Хаджи. — Потом мы отправим ему сообщение, что захватили гарем. Он сам попадется в капкан.

— Если нам удастся обнаружить его местонахождение, — возразил другой офицер.

— Придется постараться. В противном случае нас ждет медленная и мучительная смерть.

— А клюнет ли он на нашу наживку?

— Конечно. Он и Макрияннис — люди чести, — не без иронии ответил говоривший.

Трикси провела в монастыре беспокойную ночь. Смена караулов происходила в полночь и на рассвете. Она слышала приглушенную перекличку голосов, шаги обходившего территорию патруля. В Божьей обители такая предосторожность казалась зловещей. Трикси окончательно проснулась, когда бриллиантовый блеск звездного неба померк в первом свете зари. Быстро одевшись, Трикси вышла наружу. Она хотела обследовать свое убежище, стены, дворы, постройки и огороженные сады, чтобы убедиться, что находится в полной безопасности.

После недель преследования и угроз она не могла всецело полагаться на других. Трикси решила попросить у отца Грегориоса пистолет. Следует также осмотреть стойла на тот случай, если ей с Крисом срочно понадобится лошадь. Предостережения Паши глубоко запали ей в душу. Иначе и быть не могло в условиях боевой готовности, демонстрируемой монахами в стенах монастыря.

Придется предупредить Криса о возможности внезапного отъезда. К счастью, он еще находился в том возрасте, когда подобные события воспринимаются как увлекательная игра. Она поговорит с Жюлем, и они придумают какую-нибудь подходящую историю.

Блеснул лучик солнечного света, отразившись от ружейного ствола монаха, несшего караул на высокой башне часовни. Трикси подумала, что местоположение монастыря дает возможность отразить неожиданное нападение. Позже она попросит разрешения подняться на башню и осмотреть подступы к монастырским стенам.

Это первый день из трех, которые ей предстоит провести здесь в ожидании Паши, размышляла Трикси, пересекая двор. Ей показалось странным, что она ходит и изучает систему оборонных мероприятий на укрепленном склоне холма в Греции. И все потому, что была вынуждена вступить в брак с отвратительным чудовищем, а спасти ее от чудовища явился Жерико.

Что касается Паши, думала Трикси с благодарностью, он дал ей волю и силы взять ответственность за свое будущее на себя, и после событий прошедшего дня она поняла, что не только любит его за это, но и обязана ему своей жизнью.

Эта мысль была достаточно тревожной для женщины, совсем недавно ощутившей вкус независимости. Может быть, она обязана ему не всей жизнью, а только ее частью, подумала Трикси с улыбкой.

И эту часть она отдаст без колебаний, продолжала она размышлять, поднимаясь по ступенькам, ведущим к покоям святого отца. Однако в сложившейся ситуации эти рассуждения показались ей неуместными. Она отогнала воспоминания о часах, проведенных в обществе Паши, поскольку сейчас были дела поважнее.

Постучав в дверь, она ждала разрешения войти внутрь. В спокойное, безмятежное утро трудно было себе представить, что вскоре она станет объектом охоты тех, кто желал причинить ей зло.

Что касается Паши, то он на этот счет не питал иллюзий. Он знал, что все, кто с ним связан, подвергаются опасности. В Греции у него было множество врагов, готовых на все, чтобы расставить ему сети — одержать победу над Макрияннисом и его армией и таким образом покончить с наиболее серьезной силой, участвовавшей в войне против султана.

Вместе с Макрияннисом он скакал во главе войска. Необходимо было как можно скорее достичь Триполицы, и они не щадили лошадей, которые мчались во весь опор. Обладая природной выносливостью, их скакуны могли проходить галопом большие расстояния. Если не произойдет ничего непредвиденного, то они будут в Триполице до наступления полдня. Но когда обоз с провиантом направится в Навплион, то станет удобной мишенью для турецких атак, поскольку передвигаться будет с черепашьей скоростью.

— Ты полагаешь, Хуссейн даст о себе знать? — поинтересовался Макрияннис, бросив на Пашу вопросительный взгляд.

— Непременно, как только у его солдат появится хоть немного храбрости, — ответил Паша, глядя на напарника из-под полуопущенных ресниц.

— Думаешь, он захочет вернуть своих женщин? Темные брови Паши сардонически изогнулись.

— Это все равно что спросить, хочет ли рыба плавать.

— Какая жалость, что его наложницы сегодня отплывают по домам.

— Чудовищная неприятность! — Губы Паши дрогнули в легкой улыбке. — Будь у нас время, я бы воспользовался темнотой, пробрался в его огромный шелковый шатер и, пока он спит, перерезал ему горло.

— И покончил бы с местью.

— Мир после этого стал бы куда более приятным местом.

— Возможно, такой шанс тебе представится после нашего возвращения в Навплион.

Паша пожал плечами:

— Сомневаюсь. Ибрагим снова выступает на север, и Афины все еще находятся в осаде. Хуссейну придется подождать.

Ближе к вечеру того же дня Хаджи вошел в Навплион, переодетый в греческое платье, ничем не отличаясь от других ополченцев, которыми кишел город. Остановившись на площади напротив табачной лавки дяди, он ждал, когда в магазинчике не станет покупателей, затем осторожно приблизился ко входу, открыл дверь и тихо проскользнул внутрь.

Взглянув на него, дядя не мог скрыть своего изумления. Торопливо обойдя прилавок, он молча приложил палец к губам и жестом поманил племянника в коридор, в конце которого находилась маленькая комнатка без окон, служившая ему конторой.

— Оставайся здесь. Мне нужно найти Али, чтобы присмотрел за магазином.

Спустя несколько минут он вернулся и сел за стол, заваленный бумагами и тарой для табака, затем взял с ближайшей полки бутылку ракии[9], откупорил и, плеснув немного себе в стакан, залпом осушил. Толкнув бутылку по столу к племяннику, он вопросительно посмотрел на него:

8

Почетный титул главнейших епископов.

9

водка.