Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 59

— В самом деле, — произнес он растерянно.

— Окончательно и бесповоротно. Ты побледнел, милый, — констатировала она шаловливо.

Но у Паши не было намерений обсуждать вопросы верности.

— У меня есть для тебя сюрприз, — перевел он разговор на другую тему, поднимаясь по лестнице в ее комнату с видом на залив. — Не знаю, понравится ли тебе.

Минуту спустя он открыл дверь и отошел в сторону, чтобы Трикси могла войти первой. Она застыла на пороге и затаив дыхание смотрела на яркое великолепие сотен горящих свечей. Они стояли повсюду, занимая подоконник, стол и бюро, освещая волшебным мерцанием тумбочки у кровати и великолепные иконы на стенах. По углам огромной кровати высились четыре торшера. А на скамейке для молений лежал роскошный букет белых лилий, наполнивший комнату сладким благоуханием.

— Проходи в комнату, — проговорил Паша, слегка подталкивая ее. — И прими подарки по случаю обручения.

Войдя в комнату, Трикси обнаружила среди цветных подставок и подсвечников военные трофеи султана — драгоценные камни, в большинстве своем неоправленные. Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры переливались на каменной и деревянной поверхности искрами горящих угольков. Ее взгляд привлекло изобилие жемчужных нитей. Они каскадами ниспадали с бархата молельной скамьи, обвивали серебряную вазу, мерцающими ожерельями украшали икону Святого Георгия, возвышавшуюся над лилиями.

— А теперь посмотри на бриллианты, — тихо произнес Паша, поворачивая Трикси к кровати.

Трикси невольно ахнула. На кровати стоял серебряный поднос. Украшенный бриллиантами, он сиял в мерцании свечей, играя всеми цветами радуги.

— Отбери все, что тебе нравится, если хочешь, возьми все. Я не знаю, какие драгоценности и украшения ты предпочитаешь.

— Как… где…

— Это все Жюль сделал, — пояснил Паша с улыбкой. — Я только попросил его принести свечи. Он очень изобретательный.

— Здесь так много всего, — прошептала она ошеломленно.

— Часть моих трофеев от гарема Хуссейна и свиты. Они путешествуют с комфортом и роскошью. С этой доли я содержу лазарет, но здесь гораздо больше средств, чем нужно. Возьми все, что пожелаешь.

— Я бы не хотела показаться тебе жадной.

— Но я хочу, чтобы ты взяла то, что тебе по душе, — повторил он. — Примерь что-нибудь.

— Ты серьезно?

Горы сверкающих драгоценных камней казались сказочными, Трикси не могла отвести от них глаз.

— Примерь же! На кровати есть зеркало. Еще на столах много побрякушек. А я тем временем чего-нибудь выпью.

Паша растянулся на кровати, и пока потягивал бренди Трикси надевала украшения.

— Это похоже на игру в наряды, — весело сообщила она. нанизывая на запястье очередной браслет. — Я тебе нравлюсь в изумрудах? — спросила она лукаво, протянув Паше руку, чтобы он мог полюбоваться.

— Ты мне нравишься в чем угодно, а еще больше безо всего. Но я могу подождать.

Она радовалась как ребенок, а он был Счастлив, глядя на нее.

— Может, мне раздеться? — Она взялась за шелковую юбку пеньюара, в который облачилась после ужина. — Почему ты раньше не сказал?

— Я старался быть учтивым, тактичным, услужливым. Трикси перевела взгляд на россыпи драгоценностей на кровати.

— О да, куда уж услужливее. — Произнесла она уже совсем другим тоном и, глядя ему в глаза, спросила: — А ты…

— Нет. Можешь даже не спрашивать. Он знал этот ее подозрительный взгляд.

— Никогда?

— Ты первая.

— Я невероятно ревнивая.

Паша вспомнил о Хуссейне; он никогда не сможет его забыть, даже если проживет тысячу лет.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Я так сильно тебя люблю, что мне страшно.

Он смотрел на нее, увешанную разноцветными ожерельями и браслетами, брошами и кольцами, двумя комплектами сережек, продетых одна в другую. В своем белом муаровом наряде, даже несмотря на избыток драгоценной мишуры, она выглядела удивительно юной, трогательной и красивой.

— Меня это тоже пугает, — тихо признался Паша. — Страшно думать о любви в разгар войны, но я верю в удачу. Иначе как бы я тебя нашел? Не надо о грустном. Лучше выбери себе обручальное кольцо. Боже праведный, — продолжал он с улыбкой, — мы и впрямь собираемся пожениться.

— Вижу, мне придется что-то придумать, чтобы отвлечь тебя от этих тревожных мыслей.

— У меня есть идея.

— Иначе и быть не может. Но сначала тебе придется меня удовлетворить.

— Конечно.

Эта черта его характера особенно привлекала женщин. Он никогда им не отказывал.

— Откуда ты знаешь, что мне нужно?

— Это не имеет значения. — Он уже давно научился различать нюансы женских желаний. В гостинице в Занте одна монашка как-то его спросила, верит ли он в Бога, когда ее на самом деле интересовало совсем другое. — Мы займемся этим в одежде или без?

Трикси задумалась.

— Ты такая славная, детка, в этом блеске мишуры.

— Но я не хочу быть деткой, — возразила она, надув губки. — В этих сверкающих камнях я чувствую себя скорее куртизанкой.

— Настоящие куртизанки очень стильные и модные.

— В таком случае я могла бы сойти за портовую шлюху. Паша рассмеялся:

— А кто тогда я?

— Человек с невероятным мужским достоинством. В широкой улыбке ослепительно сверкнули его белые зубы.

— От такой роли трудно отказаться. Что я должен делать?

— Должен выдержать экзамен.

— Экзамен?

— Да, я весьма взыскательная шлюха.

— Ясно.

Он сбросил куртку.

— У тебя нет вопросов?

— Роль говорит сама за себя. Мне придется играть вместе с тобой?

Жилет следующим присоединился к куртке на полу.

— Конечно. Все экзамены я провожу лично.

— И сейчас тоже? — Его пальцы застыли на пуговицах манжет рубашки, а в его голосе послышались едва уловимые нотки недовольства.

— Это имеет какое-то значение?

— В зависимости от обстоятельств.

Он расстегнул манжету..

— Что за обстоятельства?

— Степень фантазии.

Он расстегнул вторую манжету.

— Тогда нам придется позаботиться об этом.

— Несомненно. — Он снял рубашку. — Ты раздеваешься?

— Обычно нет, — ответила она высокомерно. — Хочешь, чтобы я разделась?

Его взгляд переместился вниз и снова скользнул вверх.

— Как тебе будет угодно, — ответил он отрывисто и отшвырнул рубашку, затем поднялся с кровати и скинул сапоги и брюки с проворством, вызвавшим у нее одновременно раздражение и восторг. «Уж слишком быстро он умеет раздеваться», — подумала она с досадой.

И уже возбудился.

Восхитительно возбудился. Как всегда.

— А что, если твоя роль требует воздержания? Ты согласишься?

Он на секунду замер.

— Зачем мне это нужно?

— Это неправильный ответ для мужчины, решившего жениться.

— Так же как и твой интерес к личному участию в тестировании, — ответил он резко.

— Ты должен хранить мне верность.

— Я буду держать тебя под замком, — прорычал он.

— О Боже, — обронила она совсем тихо, вспомнив все ужасы своего первого брака. — Я не могу на это пойти.

— На что? — пробурчал Паша, бросив на нее настороженный взгляд.

— Я не могу выйти замуж за человека жестокого, — прошептала она. — Прости. — Она стала снимать украшения. — Это ужасная ошибка.

Он молча наблюдал за ней. В нем вспыхнуло чувство обиды. Но под холодным блеском камней билось сердце Трикси Гросвенор, многое испытавшей за свою короткую жизнь.

По ее щеке поползла слеза, и она отвернулась. Дрожащие пальцы никак не могли справиться с застежкой браслета.

— Мне невыносимо видеть, как ты плачешь, — пробормотал он.

Трикси вытерла слезы и повернулась к нему:

— Я не плачу.

— Прости меня за все, — произнес Паша, не уверенный, что сможет помочь ей забыть кошмары прошлого. — Стань моей женой. — Он шагнул к кровати и улыбнулся. — Не бросай меня у алтаря.

— Это не смешно, Паша.

— Я знаю.

Он склонился, приблизив к ней лицо. Трикси посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы: