Повелитель желания - Джордан Николь - Страница 66

Однако сама мысль об этом заставила ее улыбнуться. Невероятно! Подумать только, что свирепый берберский вождь способен заботиться о каком-то пожилом раненом французе!

Но Алисон знала, что Джафар не настолько жесток и безжалостен, каким кажется! Она бесконечно благодарна за то, что он хочет уберечь дядю, сохранить в тайне, что они стали любовниками.

Любовниками. Воспоминания о пережитом наслаждении вызвали мягкую улыбку на губах Алисон. У нее любовник. Невероятно страстный мужчина, вознесший ее к высотам экстаза, о которых она даже не подозревала, сделавший Алисон женщиной в полном смысле этого слова. И сознание этого приносит не стыд, а лишь удовлетворенность. Джафар сделал ее женщиной. Всю эту долгую ночь он показывал ей, что значит чувственная любовь настоящего мужчины.

Лишь в самый первый раз он был нежен и осторожен. Но потом… потом оказался свирепым, буйным, неукротимым и таким же безжалостным в ласках, как и в бою. Он взял Алисон властно, уверенно, утвердив над ней свое господство, словно поставил на ее теле клеймо обладания.

Улыбка девушки внезапно померкла. Она больше не сомневалась, что влюблена в Джафара, но эти чувства были слишком новы и хрупки, чтобы пытаться понять их по-настоящему. Алисон терзали угрызения совести. Она предала Эрве. Добровольно, по своему желанию. Предала с варваром, похитившим ее, взявшим в плен Эрве, с человеком, в руках которого их жизнь и смерть. Вряд ли этим стоит гордиться.

Изнемогая под гнетом тяжких мыслей, Алисон откинула одеяла, вскочила и тут же сморщилась от тянущей боли между бедер. Стараясь двигаться осторожнее, она поспешила одеться и умыться, а потом помогла Махмуду свернуть шатер и уложить вещи. И все это время Алисон пыталась взять себя в руки, привести в порядок мысли, хотя яркие картины прошлой ночи то и дело возникали в сознании, не давая покоя. Когда Алисон отправилась на поиски дяди и Чанда, глаза ее задорно сверкали.

Она вела себя как обычно, пока перед самым отправлением не увидела Джафара на черном жеребце. До этого момента девушка не представляла, что с ней сделается при виде возлюбленного.

Его глаза, подобные теплому золотистому бархату, окинули ее нежным взглядом, а неожиданно радостная улыбка заставила Алисон вспомнить о вкусе его губ и кожи. Сердце, словно обезумев, готово было выпрыгнуть из груди.

«Должно быть, Джафар понимает это», – подумала она, задыхаясь. Чувственное притяжение между ними было таким ощутимым, таким могущественным, что Алисон показалось, будто сам воздух потрескивает, как перед грозой. Он пристально смотрел на ее губы, и Алисон поняла, что он хоть сейчас готов припасть к ее распухшему от поцелуев рту. Эмоции, обуревавшие ее в этот момент, были настолько сильны, неопределенны и лишали ее обычного самообладания, что Алисон была почти не в состоянии думать.

– Доброе утро, мадемуазель Викери, – спокойно приветствовал он. Только едва заметные хрипловатые нотки в голосе делали его обычное, банальное приветствие интимным. Как он может казаться таким равнодушным, когда она почти ощущает между бедрами дерзкие сильные толчки!

Должно быть, она ответила что-то, потому что услышала, как Джафар вежливо справляется о здоровье дяди и о ее собственном. Алисон неразборчиво пробормотала что-то, долженствующее означать оптимистический ответ.

– Ты можешь ехать верхом? – спросил Джафар тихо, чтобы никто не слышал.

Алисон недоуменно воззрилась на него.

– Да, конечно. Что-то случилось?

Ответная улыбка была чуть ироничной и одновременно ласкающей.

– Мне кажется, что седло будет сегодня слишком жестким и добавит неприятные ощущения к тем, которые ты уже испытываешь.

Наконец поняв, о чем идет речь, Алисон залилась краской.

– Н-нет, со мной все в порядке, – едва выговорила она, сгорая от стыда.

– Прекрасно. Но тебе стоит только сказать, и я сделаю все необходимые распоряжения.

– Да… конечно… спасибо…

К огромному сожалению Алисон, Джафар не поцеловал ее, а когда поскакал вперед, девушка невольно поглядела ему вслед, охваченная безумной страстью и горьким разочарованием. Тело пульсировало неутоленным желанием.

Она со всеми предосторожностями села на лошадь, одолеваемая все теми же неотвязными мыслями. Алисон стоило бы подумать, какая судьба ее ожидает, но слишком сильны были воспоминания о прошедшей ночи и волшебных чарах ее возлюбленного.

Только через три дня изнурительной езды они добрались до дома в горах, принадлежащего Джафару. Как ни удивительно, они почти повторили тот путь, которым Джафар вез ее в лагерь. Оставив позади пустыню, они очутились в бескрайних пространствах Высокого Плато и миновали соленое озеро, к которому так стремилась Алисон во время неудачного побега. Караван направлялся к далеким голубым горам, поросшим кустарником. В первую ночь они остановились почти у самого подножия.

Все это время Алисон спала одна, и это еще больше усиливало раздражение и нервозность. Она каждую минуту была готова сорваться и зарыдать от сознания того, что не может коснуться Джафара, поцеловать его и почувствовать силу стальных объятий. Однако девушка не смела лишний раз обратиться к нему в присутствии дяди. Кроме того, Чанд хлопотал над ней, словно наседка, и ревностно охранял каждый шаг. Он и без того свирепо хмурился и неодобрительно покачивал головой, словно подозревая о непристойной склонности госпожи к берберскому дикарю.

Путешествие оказалось пыткой и для Джафара. Он все время думал об Алисон и постоянно ее хотел.

Однако ради приличия приходилось держаться на расстоянии. Он не опозорит ее перед дядей! Джафар наблюдал за Алисон целыми днями и потрясенно сознавался себе, что завидует ее дяде и индийцу, свободной игривости, с какой Алисон обращалась с ними, нежной заботе и любящим взглядам, которыми они обменивались.

Он хотел того же для себя. Теперь Джафару было недостаточно обладать этим сладостным телом, недостаточно было даже ее добровольной капитуляции. Он жаждал большего. Хотел Алисон с целеустремленностью, превратившейся почти в одержимость.

И он получит ее… на время. Не отпустит, пока не заживет рана ее дяди. А потом вынудит себя расстаться с ней.

Конечно, такой эгоизм бесчеловечен. И недостоин Алисон. Он читал вопросы в ее глазах, вопросы, на которые не мог и был не в состоянии ответить правдиво. Достаточно объяснения, что он заботится о здоровье ее дяди.

– Конечно, мои извинения не совсем притворны! – успокаивая себя, говорил Джафар.

Ему действительно было небезразлично, что станет с престарелым французом, хотя бы потому, что он не желал причинять Алисон лишней боли.

Промедлив с ее освобождением, Джафар по крайней мере сможет выиграть время и попытаться защитить доброе имя девушки. Он прекрасно знал, что высокомерные, чопорные ханжи аристократического общества станут говорить о незамужней девушке, которая провела почти месяц в лагере берберов. Падшая женщина. Шлюха. Даже несмотря на богатство, она окажется отверженной и презираемой, совсем как когда-то его мать. Существующее лицемерие англичан всегда больно ранило Джафара.

Нет, он не мог отправить Алисон на ее родину, зная, какая судьба ее ожидает. Она ему небезразлична. Совсем небезразлична. И если сможет, убережет ее от злобы и наветов. Возможно, это ему удастся. У него достаточно влияния в высшем обществе благодаря его титулованному деду. Если удастся найти пожилую матрону безупречной репутации, которая готова будет поклясться, что все это время провела в обществе Алисон, можно надеяться, что ядовитые стрелы сплетен не попадут в цель. Но на это нужны время и тщательно составленный план. А пока ей придется оставаться с ним.

Конечно, лучшей защитой была бы женитьба… Джафар поморщился: угрызения совести вновь начали терзать его.

Благородный человек загладил бы непростительный поступок, предложив руку и сердце молодой леди, которую скомпрометировал. Но сделать Алисон предложение немыслимо. Он провел здесь последние семь лет, пытаясь избавиться от клейма английского наследия, забыть о прошлом, а женитьба на англичанке навсегда уничтожит всякую надежду на успех.