Срок приговоренных - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 51

– Вот тебе и решение проблемы, – сказал Чупиков, – в конце концов, необязательно, чтобы ты сам вмешивался в это дело. Я адвокат подозреваемого Резо Гочиашвили. И он заплатил мне деньги, чтобы я выяснил, кто там находится в его квартире. По-моему, все логично.

– Так нельзя, – возразил Демидов, – тогда выходит, что я ваш сообщник. Это незаконно.

– А убивать людей законно? – вскочил с места Резо. – Где есть такие законы, что из-за номеров паспортов можно столько людей убивать? Где эти законы?

– Ты не горячись, – посоветовал Чупиков, потянув его за руку, – и не нужно кричать. А то еще кто-то из соседей услышит. Сядь и успокойся.

– Не могу больше, – простонал Резо. – Из-за меня Никита погиб, женщина погибла. А я здесь прячусь, как крыса. Не могу я так жить. Возьму пистолет, вернусь к себе домой и всех перестреляю.

– В лучшем случае тебе разрешат только вытащить оружие, – строго сказал Чупиков, – чтобы у них был факт – твое нападение. А потом они тебя расстреляют. Один против четверых – ты ничего не сделаешь. Кончай бузить, сядь и послушай.

Резо, тяжело вздохнув, не стал больше спорить, опустился на стул. Демидов сочувственно взглянул на него. Потом перевел взгляд на Чупикова.

– Ты думаешь, у нас что-нибудь получится?

– Давай попытаемся. Если они с кем-то свяжутся, мы сможем узнать, на кого конкретно они работают. Частное агентство – это совсем неплохая идея. Тем более если есть деньги. Я не хочу верить, что вся наша контрразведка повязана с этими убийцами. Не хочу и не могу.

– А если повязана? – вдруг тихо спросил Демидов. – Ты ведь сам знаешь, как это бывает. Если бы все сводилось к Бурому, мы бы с тобой не сидели на даче. Кто-то предупредил всех авторитетных грузин в городе. Кто-то изъял письмо из УВИРа. Кто-то принял решение о нашей ликвидации. Ты думаешь, это могли сделать на уровне Бурого? Или на уровне Брылина?

– Хватит об этом думать, – посоветовал Чупиков. – Иначе нам с тобой просто нечего делать. Отвезем сейчас Резо в ФСБ, сдадим под расписку – и по домам. Только учти: они на этом все равно не остановятся. Раз решили тебя убрать, значит, уберут. Ты для них теперь нежелательный свидетель. Один раз не получилось, получится во второй.

– Пугаешь, Женя? – прохрипел Демидов.

– Зачем? Ты у нас не пугливый, тебя не испугаешь. Просто не хочу, чтобы нас с тобой передавили, как цыплят. Я ведь теперь тоже нежелательный свидетель.

– Ладно, поговорили. – Демидов поднялся. Резо смотрел на него, все еще не зная, что именно решил подполковник. Тот передернул плечами, сказал: – Резо остается на даче. Связь через мобильный телефон Чупикова. Я больше здесь появляться не буду. Ты, Женя, поедешь в город и будешь нашим связным. Я скажу, в какое частное агентство обратиться. Может, у нас действительно что-нибудь получится. Я знаю одно агентство, где работают очень крепкие ребята.

Чупиков подмигнул Резо, и тот понял, что у него наконец появился реальный шанс на спасение. Реальный шанс.

Рассказ тринадцатый

Дверь открылась. Я был готов ко всему. В этот момент – даже к смерти. Но то, что я увидел, ошеломило меня. Я опустил пистолет и в растерянности произнес:

– Вы?..

На пороге стоял Провеленгиос. Та самая гнида, которая так быстро сдала мою квартиру. Я убрал пистолет, вспомнив, что передо мной – двоюродный брат Виталика. Интересно, зачем он пожаловал ко мне?

– Извините, – сказал Провеленгиос, по-прежнему стоя у порога. – Разрешите войти?

– Входите. – Я почему-то развеселился. Ждал убийцу, а пришел мошенник.

Он вошел. Осторожно закрыл за собой дверь. Увидел стоявшую справа от него Алену и вздрогнул, видимо от неожиданности.

– Идите в комнату, – сказал я, пытаясь подняться; в голове уже не так сильно шумело.

Алена подошла ко мне и помогла подняться. Мы вместе прошли в комнату, где уже находился Провеленгиос.

– Садитесь. – Я указал ему на кресло, а сам плюхнулся на диван. Именно плюхнулся, а не сел.

– Вы меня извините, – заговорил гость, усевшись на стул, а не в кресло, хотя оно стояло гораздо ближе ко мне. – Вы, наверное, уже слышали, что вчера произошло. Такое несчастье... – Честное слово, у него на глазах даже слезы появились. – Мы не думали, что такое может случиться, – продолжал он. – Ночью нам позвонили... Я сразу поехал в морг. Какой ужас... Мне сказали, что вы вчера потеряли сознание. Я представил, каким ударом оказалась для вас смерть моего двоюродного брата. Какое несчастье... Такой молодой, такой талантливый...

Даже Алена всхлипнула, настолько на нее подействовала речь этого подлеца. Я сидел, стиснув зубы. Любое напоминание о Виталике являлось напоминанием о моей ошибке. Я обязан был помнить, что за мной следили. И должен был предотвратить несчастье. Моя ошибка стоила Виталику жизни.

– Мы вчера так хорошо обо всем договорились, – разглагольствовал Провеленгиос. – Мне казалось, все будет в порядке. Виталик даже пообещал, что поможет вам собрать вещи...

Я насторожился. К чему клонит этот стервятник?

– Для меня его смерть оказалась ужасным ударом. – Провеленгиос снова прослезился, вытащил платок. Высморкавшись, тихо проговорил: – Надеюсь, все наши договоренности остаются в силе.

Ах вот оно что... Я невольно усмехнулся. Этого мерзавца не трогала смерть Виталика, плевал он на наши чувства. Главное для него – деньги, которые он уже заплатил, и договор, который мы уже подписали.

– Я на всякий случай принес вам ключи. – Провеленгиос достал из кармана ключи. – Это от той квартиры, которую сняли со следующей недели. Раз Виталика нет, я вполне могу его заменить. И готов за свои деньги помочь вам найти людей и переехать на новую квартиру.

– О чем он говорит? – не выдержала Алена. – На какую квартиру? Куда переехать?

– Он говорит о моей квартире, – пояснил я. – Вчера я заключил договор о сдаче моей квартиры на три года. Кроме денег, согласно договору я должен получить однокомнатную, чтобы жить там эти три года.

– Ты сделал это ради нас? – Голос Алены дрогнул.

– Неважно. – Я вздохнул. – Сделал... ради Игоря.

Я старался не смотреть на Алену. Мне было немного стыдно, что все так получилось. Похоже, я слишком явно продемонстрировал свою несостоятельность, лишился денег и подставил друга. Я судил обо всем чисто по-мужски. А у Алены, разумеется, женская логика, в которой нет места рационализму. Для женщины важен сам факт – ей хотят сделать приятное. Если вы не можете купить миллион роз и покупаете только три розы на последние деньги, женщина оценит это. В глазах Алены я был почти героем. Хотя сам чувствовал себя подлецом.

– Видите ли, – вкрадчивым голосом продолжал Провеленгиос, – договор нельзя пересмотреть. Уже выплачены деньги, проставлены сроки. Говорят, что рядом с убитым ничего не нашли. Но уверяю вас, я передал ему все деньги. Он даже дал мне расписку, прежде чем отправиться к вам.

– Вы взяли у него расписку? – удивился я.

– Конечно, взял, – в свою очередь, удивился гость. – Я всегда беру расписки. Деньги любят счет.

– Он потребовал расписку у своего двоюродного брата, – пояснил я Алене.

Нужно было видеть, с каким презрением она посмотрела на этого мерзавца.

– Что вам нужно? – спросил я, чтобы прекратить этот бесполезный разговор.

– Но деньги исчезли, – сказал Провеленгиос, облизав губы. – Впрочем, это нас уже не касается. Если договор заключен, его нельзя нарушить.

И только тут я понял все. Понял, почему он пришел ко мне. Почему так долго говорил о смерти Виталика и даже поехал ночью в морг. Он думал только о договоре, только о деньгах. И пришел ко мне, чтобы узнать, когда я съеду с квартиры. Пришел подтвердить незыблемость договора.

Почему так случается в жизни? Ведь Провеленгиос не только двоюродный брат Виталика, он еще и потомок тех греков, которые погибали у Фермопил, предпочитая смерть позору отступления. А один из тех древних героев пробежал сорок с лишним километров и крикнул: «Радуйтесь, афиняне, мы победили». После чего рухнул замертво. И вот их потомок сидел передо мной, рассуждая о договоре, который нельзя нарушать. Обидно. Обидно, что он родственник моего друга и потомок великого народа. Хотя при чем тут народ? Ведь передо мной сидел конкретный сукин сын. Разве у других народов нет своих сукиных детей?