Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 80

– Вехрова! – громкий окрик Властителя вывел меня из раздумий. – Ты слышишь, что я тебе говорю?

– Извини, – я повернула к нему голову.

– Я говорю, что Священная Лунная Ночь – это единственный день в году, когда русалки могут обвенчаться, им даруются ноги, – раздражённо повторил он. – Поняла?

– Да, – кивнула я. – А ты уверен, что именно сегодня Священная Лунная Ночь, по-моему, сегодня Священная Облачная Ночь, – я посмотрела в тёмное небо.

– Не беспокойся, луну тебе обеспечат.

– Слушай, чего ты злишься? – не выдержала я.

– Я устал, – буркнул Арвиль. – Я, между прочим, целый день с вашим Советником налоги обсуждал!

– Зачем тогда на свадьбу поехал и меня ещё из кровати вытащил, – я неприлично широко зевнула, едва успев прикрыть рукой рот.

– Обещал, – признался он. – На свадьбу должны придти двое влюблённых, они повторяют все действия новобрачных, тогда след русалки останется на земле.

– Арвиль, а тебе не кажется, что следы будут не чёткими? – усмехнулась я. – Мы не влюблены, более того, мы даже не друзья.

Фатиа насупился:

– Я тебя считал своим другом.

– С каких это пор? – я бросила на него несвойственный мне высокомерный взгляд. – Наверное, с тех пор, как наговорил мне всех тех ужасных вещей в пещере, или отправил работать на апельсиновую плантацию? Может, тебе стоило позвать на свадьбу Леона Ненэлию, или же какую-нибудь молоденькую горожанку? Выбор огромен, все тебя просто обожают!

Властитель метнул на меня взгляд полный подозрения:

– Ты никому не говорила, что по утрам я прогуливаюсь по пляжу? С недавних пор за мной каждый день из-за кустов следит толпа хихикающих девиц.

– Никогда, – я с трудом сдержала смех, – ты же знаешь, мне можно доверять секреты.

Мы въехали на полянку перед озером и не узнали её. Все вокруг светилось крохотными огоньками, они свисали гирляндами с веток деревьев; обвивали, словно дикий плющ, их толстые стволы; вспыхивали и таяли в кустарнике; мерцали в венчиках кувшинок. Вода озера изнутри светилась тёплым голубоватым светом, а над поляной на лоскуте чёрного звёздного неба сверкала полная луна, а вокруг витал слабый, еле различимый аромат жасмина.

– Ни черта себе, – прошептала я.

Мы спешились, привязали коней, и подошли к озеру.

– Зила! – позвал Арвиль.

Из воды появилась женская голова с зелёными волосами, украшенными жемчугом и мелкими ракушками.

– Арвиль, – обрадовалась она и сверкнула двумя длинными клыками, – ты вовремя. Идите к причалу.

Мы обогнули озеро. Причалом оказалась площадка прямо на воде, застеленная белоснежными цветами, над ней в воздухе нависал полог из изумрудных листьев, его поддерживали колонны из переплетённых веток папоротника, самым невообразимым образом стоящие на ковре из цветов. Пахло неизвестной магией, это не был привычный жасмин, даже не розовый запах, а что-то незнакомое, едва уловимое, сладкое и терпкое. В это время где-то совсем близко раздалось тихое пение, нежный тонкий голос исполнял странную грустную мелодию. «Вот она, песня русалок, которой они зазывают в свои омуты молодых парней». Из-за кустов появились зеленоволосые девушки, они с лёгкостью везли за собой огромный лист кувшинки, на котором сидела новобрачная. Вся кожа Мари светилась золотом, в длинных волосах запутались сверкающие красные огоньки. С другой стороны выезжал суженый русалки, голову его венчала корона из листьев, вместо ног огромный чёрный рыбий хвост.

Я почувствовала, как под действием момента, Арвиль взял мою руку в свою, едва заметно дрожащую от волнения. Он любовался прекрасной молодой русалкой, в его глазах отражались тысячи светящихся, усеявших поляну огней.

– Эльсий, я твоя, – над озером эхом разнёсся страстный шёпот Мари. Глядя в глаза, они приближались друг к другу. Русалки – подруги отплыли и образовали вокруг новобрачных плотное кольцо.

– Как огни, освещающие ваш путь, – запели они хором, – как луна, освещающая ваш путь, светите вы навсегда, идите вы по земле.

В этот момент вокруг Марии и Эльсия тонким кольцом по воде заиграли тысячи огоньков, они струились разноцветной лентой и двигались все быстрее и быстрее, поднимаясь и образуя вокруг влюблённых полупрозрачную стену, по которой водопадом скатывались мелкие блики. В следующий момент из сверкающего цилиндра вверх к небу поднялся жёлтый столб света. Не было слышно ни птиц, ни лесных зверюшек, даже комаров, только тонкое, звучное пение русалок, проникающее в самое сердце, отдающее эхом во всем теле.

Магия появилась из воздуха, из дыхания влюблённых, из сотен огоньков, она пахнула сладким дурманящим ароматом. Ни разу в своей жизни я не чувствовала такого колдовства. Оно казалось мягким и обволакивающим, но стоило ему почувствовать во мне ведьму, как сила ринулась в меня, заполняя без остатка, уже текла по жилам. Так словно ты тонешь, и кажется, что уже все – ты умер, но к своему собственному изумлению продолжаешь дышать.

У меня подогнулись, как от удара, колени, на лбу выступила испарина, в голове застучали тысячи маленьких молоточков. От напряжения я закусила до крови губу, чувствуя, как незнакомая магия пытается на сотни кусочков разорвать моё часто бьющееся сердце. В глазах потемнело, от глубокого обморока меня удерживала лишь рука Властителя, крепко сжимающая мою холодную ладонь.

Мне чудилось, будто пытка длилась целую вечность, сердце сжималось от боли, в глазах стояли слезы, каждый вздох, как последний.

– Арвиль, – зашептала я, – мне плохо, эта магия меня убивает!

Но Фатиа, поглощённый любовной игрой русалок, не слышал. Тонкая полупрозрачная стена растворилась, Мари и Эльсий встали на ноги и, лёгкой поступью по водной глади, подошли к нам. От их шагов на голубой поверхности озера расходились круги. Невидимая рука, сжимающая сердце, отпустила, я шумно вздохнула, готовая расплакаться от страха.

– Повторяй за ними!

– Я ухожу! – прошептала я, но ноги меня не слушали, они словно вросли в цветочный ковёр. Я хотела уйти, мечтала уйти, рвалась уйти, но ОНА злорадно улыбалась глубоко внутри меня, щурила чёрные глаза и стояла на месте.

В руках у новобрачной появился тонкий стеклянный нож, меня передёрнуло. Я ошибаюсь, или они сейчас порежут друг другу руки, поклянутся в вечной любви, а нам с Фатиа придётся повторить сие действие? Внутренний голос завопил, что пора сматывать удочки и дать деру. Не знаю, как уж такой обряд называется у русалок, венчание или бракосочетание, но вот у ведьм это называется однозначно – Моэрто! И на нём большими буквами написано – ЗАПРЕЩЕНО!

Мари, и точно, рассекла острым лезвием ладонь Эльсия, а затем и Арвилю.

«Нет, ребята, не надо! Что за изуверство над честными бездарными ведьмами?»

Кровь у Властителя закапала на рукав белой рубахи, пропитывая её, растекаясь огромным ярко-красным пятном, капала на цветы. Я почувствовала тошноту.

«Господи, не пора ли мне рухнуть в обморок? Может, тогда они отстанут от меня? Ну, что я сделала им всем плохого? Дорогие друзья, отпустите меня, пожалуйста, к Сергию и Ванечке!»

Нож взял Эльсий, он разрезал руку Мари и выжидательно посмотрел на меня.

Я отрицательно замотала головой.

«Нашли дуру! Да, вы хотя бы представляете, что меня ждёт?»

Рука неожиданно сама дёрнулась вперёд, ещё мгновение, по ладони прошёлся жар. «Оказывается, совсем и не больно».

– Мы скрепляем узы брака, дружбы и любви, и мрака. Сейчас!

Эльсий и Мари прислонили порезанные ладони.

Все-таки Моэрто – узы на крови, весьма неприятная клятва для ведьмы, когда она добровольно и без принуждения соглашается на всю свою жизнь стать охранником любимого. «Фатиа, – орал внутренний голос, – я тебя не люблю, более того, я никого кроме себя не люблю! А эгоистичные бездарные ведьмы, не колдуют Моэрто!»

Пока я вела внутренние диалоги и сильно нервничала из-за сложившейся ситуации, Властитель бесцеремонно схватил меня за руку. С резкой щемящей болью звёздочки оторвались от моего пальца, и, образовав вокруг запястья Властителя кольцо, отпечатались на его коже, а потом вернулись ко мне. Фатиа затряс рукой, с отвращением и ужасом разглядывая семь выжженных шестиконечных звёздочек, кажется, догадавшись, что такой рисунок ему не вывести.