Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 89

Магистр Ануфрий ходил из стороны в сторону и высказывал всё, что думал обо мне прежде, что думает сейчас и что подумает в будущем. Я сложила руки на коленях, уставилась в начищенный до блеска паркетный пол и пыталась почувствовать раскаянье и страх перед самым сильным магом Словении, но кроме наглости и странного веселья от воспоминания испуганной драконьей морды ничего больше не ощущала.

Со слов Ануфрия я была виновницей всех бед, нечаянно свалившихся на его седую голову, и если меня уничтожить, то реки потекут в другом направлении. Уже позже выяснилось: из всего разнообразия лошадок, предоставленных Али на прокорм, он отчего-то выбрал лошадь Магистра Ануфрия, купленную на деньги, взятые в долг из казны. Он на ней и покататься не успел, как дракон её сожрал. Вот такой канделябр, понимаете.

– Ладно, – махнул он рукой. – Ты мне скажи, вы зачем храм в Ненэлии разрушили?

– Мы храм? – округлила я глаза. – Никогда! Это все происки Фатиа!

– Фатиа?! – Магистр недоверчиво уставился на меня. – С каких пор, Властителя Арвиля Фатиа, ты, – он обличительно ткнул в мою сторону длинным корявым пальцем, – можешь называть просто Фатиа.

– С тех пор, как узнала, что являюсь данийской принцессой полукровкой, – спокойно отозвалась я.

Магистр оторопел и уставился в мою сторону, все его хвалёное красноречие вмиг иссякло.

– Кто? – он сглотнул и уселся на кресло, губы его посинели, а от лица отхлынули краски, не осознанно он приложил руку к сердцу. – Кто посмел сказать?

– Фатиа, – я смотрела на Главного Магистра Словении с затаённой жалостью к старику, теряющему нити власти, – он мне сказал, когда пытался выяснить, кому понадобилось будить во мне Бабочку.

Это был последний удар! Запрещённый удар – удар ниже пояса!

Ануфрий посмотрел на меня почти с ужасом и с трудом разжал губы:

– Так она в тебе есть?

– Более того, – я хмыкнула, – она пытается победить меня, завладеть мной! Не ожидали так ведь?

Я встала и вышла из кабинета. Отчего-то я больше не ощущала ни уважения, ни страха перед всемогущим словенским Советом Магов.

Разговор с Магистром Ануфрием оставил тягостное впечатление. Я спряталась за кассой и без интереса рассматривала в окне испуганных людей, смертельно боящихся, но все же желающих поглядеть через дырку в заборе на прячущегося на заднем дворе Марфиной лавки дракона. Рядом с дырой уже выстроилась целая очередь, тянущаяся вереницей по всей улице. Марфа засуетилась, пытаясь наладить продажу билетов на подглядывание за невиданным зверем.

Какой-то художник, решив заработать на увиденном, спешно вырисовывал портрет Али, дабы размножить изображение на лубяных свитках и продать на воскресной ярмарке. Он даже придумал название картине: «Пришествие дракона в Стольный град», о чём орал на всю улицу, заглушая гул толкущегося народа.

Раскисшая дорога на улице превратилась в месиво из снега и грязи, но людей это не пугало, привлечённые необычным и совершенно бесплатным аттракционом, они галдели и спорили, чья очередь полюбоваться на чудовище.

– Грустишь? – я посмотрела на прибежавшую, запыхавшуюся Марфу, та облокотилась на стол и внимательно вглядывалась в моё лицо.

Я кивнула.

– Я не понимаю, что происходит. Мне страшно, – я почувствовала, как глаза загорели, а к горлу подступил комок.

– На-ка, – Лукинична поставила передо мной маленький бутылек из темно-синего стекла. – Вот твой отворот.

Я взяла склянку, повертела в руках, посмотрела на свет содержимое. Сердце отчего-то тревожно сжималось. В это время на улице раздался дикий визг, народ бросился врассыпную. Очевидно, Али надоело паломничество к его убежищу, и он выпустил облако огня. Эффектно, но не опасно.

– Я поеду, Марфа, я больше не могу. Мы теперь не к месту здесь, ни я, ни мой дракон.

– Езжай, – Лукинична опустила тяжёлую руку мне на голову и погладила по волосам, – не забывай свою тётку.

Я кивнула и поцеловала её пальцы, пахнущие мятой, а потом приложила мягкую тёплую ладонь к своей щеке, чувствуя шероховатую, огрубевшую от возни с травами кожу.

В этот момент раздался звон колокольчика. На пороге стоял гном Яков в новом тулупе, похудевший, причёсанный и гладко выбритый. Без лохматой бороды, он выглядел гораздо моложе, чем я его себе представляла. В руках он сжимал маленький трогательный букетик первых подснежников.

Марфа отчего-то вся подобралась и залилась румянцем.

Завидев меня, Як остолбенел, замялся, а потом пролепетал:

– Э-э-э, ну, я попозже зайду!

– Стоять! – рявкнула я, с трудом понимая, что происходит. – Марфа? – я вопросительно посмотрела на тётку; та вела себя, как молодая влюблённая девка смущалась, краснела и не смела поднять глаз на гостя. – Что происходит? – тихо спросила я.

– Ну, хватит, – не выдержала Лукинична, – я баба взрослая; женщина, так сказать, в самом соку, а он, – она ткнула пальцем в сконфуженного Якова, – мужчина видный.

– Но он же гном! – громко зашептала я.

– Да, хоть бы твой дракон! – рявкнула тётка. – Главное, чтобы любил!

Наверное, никогда дракон не летал так быстро. Измученный всеобщим вниманием в Стольном граде, он старался поскорее скрыться от, цитирую, «полоумных дикарей, никогда не видавших дракона». Я хмыкнула, драконы в Словении действительно были большой редкостью, в Стольноградском музее был один… скелет, от времени он рассыпался. Али становиться заменой утерянному экспонату, очевидно, желанием не горел, а потому с каждой минутой прибавлял скорости. Когда мы на закате подлетали к Фатии, он уже высунул длинный раздвоенный язык и, задыхаясь, шумно глотал воздух.

Мы сделали круг над площадью перед Домом Властителей, конструкция, уведённая мной, повергла в шок не только меня, но и невозмутимого Али. Огромный сложенный костёр с длинным торчащим бревном посредине выглядел угрожающе. Ошибки быть не могло, данная конструкция предназначалась для сжигания, уточню, для моего сжигания.

– Али, мне почему-то кажется, что нас здесь ждут, – пролепетала я.

– Не нас, а тебя.

Он приземлился рядом с постоялым двором.

– Ты редкое животное, тебя не посмеют трогать! – я вцепилась в его усы и не собиралась спускаться вниз.

– Слазь, говорю! – прорычал дракон.

– Предатель! Трус! – я шмыгнула носом и скатилась с гладкого зеленого бока. Дракон поспешно взлетел и скрылся из виду, а я стояла посреди улицы перед постоялым двором, прижимая к груди котомку, испуганно озиралась вокруг, высматривая стражу, и боялась войти в ворота.

Внешне Фатиа совсем не изменилась, те же домики, узкие улочки, цветущие палисадники, но отчего-то мне вокруг чудилась угроза, словно, я действительно попала в змеиное логово.

Я вошла во двор, Тризорка, узнав меня, инфантильно поднял уши и широко зевнул, даже не пытаясь, продемонстрировать радость от нашей встречи.

Ваня спал на веранде, скрючившись на лежаке, на его скуле алел свеженький синяк. Я потрясла его за плечо. Петушков открыл глаза и повернулся ко мне, радостно улыбнувшись щербатым ртом:

– Вехрова, вернулась! – на меня пахнуло свежим перегаром.

– Ты где себе синяк заработал? – хмыкнула я.

– С Фатиа вчера из-за Прасковьи подрался, – Ваня осторожно сел, – он у меня ещё один зуб выбил, а я ему нос расквасил, – делился Петушков. – Кстати, Совет сегодня утром спешно отбыл в Словению, – продолжал делиться новостями Ваня, пока я капала в стакан отворот, – они так и не сумели тебя спасти и решили бросить!

– Бросить? – я пролила на стол воду из графина. – А Сергий где?

– Этот прохвост самый первый убегал! – Ваня послушно взял протянутый стакан. – Ох, спасибо, а то после этого данийского вина ужасно сушит!

– А зачем ты напился? – удивилась я.

– Так с Фатиа примирение праздновали, – хмыкнул Ваня и ополовинил стакан. – Странный какой-то вкус у воды.

– Тысячу раз говорила: пей, а не нюхай, – хмыкнула я. – А ты чего со всеми не уехал?