Слуга царю... - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 37

37

Пшимановский был непреклонен, тем более что общая казна пребывала на сохранении у штаб-ротмистра.

– Ну если не хотите сыграть по маленькой, тогда, может быть, не откажетесь по маленькой принять?

Это предложение Пшимановский просто не мог отклонить, особенно после вынужденного воздержания в сплошь населенных трезвенниками мусульманских владениях. Поляк с готовностью отложил рукопись, использовав вместо закладки свои новенькие очки, и с удовольствием потер руки.

– А вот от этого не откажусь, господин искуситель, не откажусь!..

Вагон австрийского типа – каждое изолированное купе имело отдельный выход на узенькую крытую галерею, а не в коридор, постукивая и покачиваясь, неторопливо катился по рельсам в глубь того, что в мире Владимира было Россией…

* * *

Утро выдалось ясным и светлым, хотя и довольно холодным. Звонкий цокот лошадиных копыт разносился вокруг, дробным эхом отражаясь от стволов березок, выстроившихся вдоль дороги, будто на параде. Даже неопрятные сугробы серого весеннего снега, кое-где сползавшие к самой дороге, общей картины ухоженности и порядка не портили, а сам лес напоминал аккуратный ландшафтный парк, разбитый изощренным дизайнером с потугой на модную дикость.

Заключительную часть маршрута, то есть четыре с лишним десятка километров отличной, вымощенной брусчаткой дороги от столицы епископства Ландсгерхейм до цели путешествия, городка Блаукифер, Бекбулатову и его спутнику пришлось проделать верхом на отличных драгунских лошадях из гвардейских конюшен. Оба они и полковник Фердинанд фон Ротенберг, дядюшка корветтен-капитана Моргенау, как тот и обещал, радушно, если не сказать больше, встретивший друзей своего племянника, скакали во главе небольшого отряда. Отряд состоял из двух десятков кавалеристов епископской гвардии, взятых с собой старым воякой на всякий случай, а если говорить честно – для пущей важности, потому что все любители посягнуть на чужую собственность, а не то что на жизнь, истреблялись с тевтонской педантичностью даже здесь, в пограничных землях, о чем свидетельствовали редкие, порядком обклеванные воронами трупы неудачливых разбойников, изредка болтавшиеся на придорожных деревьях.

Изрядно выпивший вчера на дружеской пирушке в честь друзей своего племянника пожилой и грузный фон Роттенберг в седле своего «першерона» [49] сегодня тем не менее сидел как влитой, то и дело иронически поглядывая на поляка, мешком култыхавшегося то вправо, то влево, и одобрительно – на Бекбулатова.

– Согласитесь, господин штаб-ротмистр.– (Владимир не счел нужным особенно скрывать свою гвардейскую выправку и навыки кавалерийского офицера от седовласого полковника, распознавшего в нем бывалого наездника с самого начала). – Ваш спутник к кавалерии имеет самое слабое отношение!

– Неудивительно, господин полковник, – ответил экс-гусар, не без удовольствия горяча шенкелями своего вороного коня по имени Зигфрид. – Войцех до знакомства со мной имел сугубо мирную профессию… историка, ваше превосходительство, – добавил он, бросив взгляд на гражданскую до мозга костей фигуру друга и решив если и покривить душой, то самую малость.

– О-о-о! Господин Пшимановский историк! Надеюсь, ваше посещение Ландсгерхейма получит на страницах его летописи не самое негативное описание? Ха-ха-ха…

Бекбулатов вспомнил вчерашнее «мероприятие», последовавшее за теплой встречей, и с сомнением покрутил головой: вряд ли Войцеху запомнилось что-нибудь связное из вчерашнего буйного веселья. Скорее, вспомнится хмурое утро и изматывающая неумелое тело скачка… Да и у него самого изрядно трещала голова с непривычки: уж больно забористым оказался крепкий полковничий апфельвассер[50] под доброе темное пиво местного производства. Разнообразная закуска их совокупному действию ничуть не помешала… Фон Ротенберг же выглядел как огурчик, вернее, по причине ярко-красной, видимо от рождения, физиономии – как помидорчик. Надо думать, подобные возлияния бывалому кавалеристу были привычны. Вот и сейчас он булькал «из горла» чем-то явно горячительным, наполняющим его флягу.

– Не желаете, глотнуть? – Гвардеец воспринял завистливый взгляд Владимира по-своему, протягивая объемистый металлический сосуд, почти целиком скрывавшийся в здоровенной лапище. – Для сугреву и вообще…

Бекбулатов, сдерживая себя, отхлебнул ледяного огня чуть-чуть, только чтобы не обидеть гостеприимного полковника, и тут же протянул сосуд страждущему Войцеху, вцепившемуся в него мертвой хваткой, будто утопающий в кирпич.

– Не возражаете?..

Фердинанд фон Ротенберг, естественно, не возражал, поскольку тут же извлек из бездонной седельной сумки вторую точно такую же емкость…

* * *

Разумеется, Владимир не ждал, что, едва он попадет в Блаукифер (кстати, на карте, тщательно изученной им еще у запорожцев, не совсем совпадающий с Хоревском), перед ним тут же откроются «ворота на тот свет», пройдя через которые, он непременно окажется дома. Но подсознательно надеялся на что-то подобное…

На самом деле конечный пункт путешествия оказался не чем иным, как еще одним истинно немецким городком, отличавшимся от ранее виденных только своей явной приспособленностью к отражению атак из степи, которая, радуя глаз редкими купами березок, расстилалась за мелководной речушкой Кундрафлус. Укреплял Блаукифер явно специалист своего дела: нечастая цепь фортов, далеко выдвинутых вперед, призванная рассечь лавину наступающих на отдельные ручейки и вывести их как раз под удар расположенных в цитадели пушек, заранее тщательно пристрелянных, редуты, капониры, валы, рвы с контрэскарпами…[51]

Разглядывая эту картину со стены одного из бастионов, Бекбулатов не сомневался, что форты эти тоже расположены не просто так, а соединены с цитаделью сетью подземных галерей, так как никаких ходов сообщения на поверхности голого грязно-серого заснеженного поля, уже кое-где, на вершинах бугорков, обнажившего прошлогоднюю щетинистую траву, не замечалось – лишь геометрически правильно проторенные тропинки. Вполне возможно, что жители избегали топтать снег в «неположенных» местах не только из-за впитанной с молоком своих немецких матерей любви к порядку, но, скорее всего, для этого имелись более веские причины: расставленные по определенной схеме противопехотные мины, к примеру, или, если сильно не углубляться в материи привычного мира, «волчьи ямы» с воткнутыми в дно заостренными кольями. А может быть, и творческое сочетание технологически продвинутого с грубым и отсталым, причем с массой разных интересных нюансов посредине… Без сомнения, неизвестные инженеры съели бо-о-ольшущую собаку на усмирении аппетитов диких, полудиких и частично цивилизованных, на манер давешнего Церен-Дондуки III, степняков, владения которых начинались километрах в десяти отсюда, за нейтральной территорией.

Выяснять степень коварства местных фортификаторов совершенно не хотелось, но попасть во-о-он туда, за реку, где на пологой возвышенности на фоне синеющей полоски леса вырисовывался большой форт, совершенно автономный и играющий здесь роль аванпоста, было просто необходимо. К форту вела извилистая дорога, хорошо накатанная и словно приглашавшая ступить на нее, но, бог знает, какие сюрпризы ожидали на ней несведущего путника… Выход был только один: искать проводника – кого-нибудь из местных жителей, хорошо знающего эти места.

Солнце неторопливо садилось где-то за спиной, отбрасывая длинные тени чуть ли не до русла еще покрытой льдом речушки, которую тут никто не удосужился перегородить плотиной, чтобы создать водохранилище на манер Хоревского… Пора было возвращаться в гостиницу, облюбованную недалеко отсюда – почти у подножия того бастиона, на котором сейчас стоял Владимир. Почему он выбрал именно этот постоялый двор? Только ли из-за его удачного расположения или потому, что екнуло что-то в груди при виде вывески «Die weltumfassenden Tore…» [52]

вернуться

49

Першерон – порода выносливых лошадей, выведенная специально для тяжелой кавалерии.

вернуться

50

Apfelwasser – яблочная водка (нем.).

вернуться

51

Перечисляются фортификационные элементы классической фортовой крепости (пример: Кенигсберг, Страсбург).

вернуться

52

«Врата Миров» (нем.).