В когтях неведомого века - Ерпылев Андрей Юрьевич - Страница 38

38

– Ну и что прикажете делать? – спросил Георгий, обходя вокруг камня и от досады слегка пиная его сапогом в замшелый бок. – Возвращаться обратно?..

Словно в ответ на его пинок метрах в двухстах впереди осветились тусклым светом окна ранее незамеченного домика под черепичной крышей…

* * *

Если бы путешественник не чувствовал под собой удобное кресло-качалку, а его озябшие ладони не грела огромная кружка ароматного кофе с коньяком (коньяка было, на вкус Жоры, многовато), он бы решил, что спит и видит все это во сне…

Внутри домика колдуньи, видимо ожидавшей позднего (или, наоборот, раннего?) гостя, он увидел почти такую же обстановку, как и в давнишнем уже «избуше» на петушиных ногах. Более того: сама хозяйка как две капли воды походила на Бабу-Ягу, поставившую его на ноги! Даже черный кот, неодобрительно изучающий пришельца сквозь узенькую щелку полуприкрытого глаза, явно приходился родственником приснопамятному Баюну. Просто мистика какая-то!..

– Чем обязана столь позднему визиту?

Сходство между двумя Бабами… нет, просто двумя пожилыми женщинами было, конечно, поразительным, но чисто внешним, да и то не до конца.

Если Баба-Яга была женщиной простой и даже, не в обиду ей будет сказано, деревенской, то «близняшка» Жориной спасительницы представляла собой холеную, следящую за собой даму, истинную горожанку с неким налетом интеллигентности… Продуманная расцветка наряда, тщательно уложенные седые волосы, слабый аромат духов, немного, очень немного косметики, но толком и к месту… И умелое кокетство стареющей светской львицы при общении с незнакомым молодым мужчиной. От такой не услышишь разные большевистские слоганы… Окажись она в начале двадцать первого столетия в России – непременно стала бы верной сторонницей «Яблока» или, на крайний случай, «СПС».

– А разве вы не в курсе?

– Откуда? – не моргнув, соврала ведьма, только в глазах ее заплясали веселые чертенята.

– Ну… Не знаю… Может быть, увидели в каком-нибудь магическом кристалле или волшебном зеркале…

– Точно. В серебряном блюдечке с золотым яблочком.

Жора допил свой кофе и хотел было отставить пустую кружку, но с удивлением осознал, что та снова полна до краев. Видимо, для того чтобы не лопнуть по швам, сосуд в этом доме нужно было, следуя казахскому обычаю, класть набок…

– А разве тот коротышка с постоялого двора – не ваш посланец?

– Впервые слышу о таком.

– Но…

– Ладно, – сжалилась над бедным, ничего не понимающим Арталетовым колдунья. – Но придется вытерпеть долгий рассказ.

– Постойте. Я хотел спросить вас…

– Знаю. Но о приворотном зелье для короля несколько позже.

Пожилая женщина поднялась из кресла, отложила клубок и вязанье и задумчиво прошлась по небольшой уютной гостиной.

– Давным-давно очень далеко отсюда жили две девушки – Марьюшка и… Ну, пусть будет Аленушка.

* * *

История, рассказанная старой колдуньей, оказалась стара, как мир…

Девушка-знахарка влюбилась без памяти в прекрасного принца, которого они с сестрой-близняшкой подобрали на лесной тропинке израненным и почти бездыханным, и не смыкала глаз у его постели до тех пор, пока больной не окреп, а выходив, подарила ему свою любовь… Уезжая, молодой человек поклялся самым дорогим вернуться и забрать любимую с собой, но, как это водится сплошь и рядом, за делами, заботами и забавами совсем позабыл о данном милой обещании… А та ждала, не поддаваясь на уговоры сестры отвлечься и принять все это как должное.

Ждала, пока окольными тропками в их глухомань не добралась весть, что ветреный красавец посватался к заморской принцессе, дочке тамошнего герцога, и умчался к ней за тридевять земель. Бросила тогда все Марьюшка и понеслась вслед за суженым, не смогла удержать ее Аленушка, а смогла лишь последовать за ней.

Принца они догнали, но уже было поздно: свадьба вот-вот должна была свершиться. Зарыдала тогда Марьюшка и удалилась в глухой лес, чтобы посвятить себя служению людям и навсегда сохранить верность милому. А Аленушка…

– Что бы вы сделали на моем месте, сударь?

– Я не знаю, но… Это, по-моему, свинство со стороны принца…

– Видите? Даже вы, мужчина, самец, осудили этого ветреника! Что же оставалось мне?..

– И вы его превратили? В…

Постаревшая «Аленушка» тонко улыбнулась и закурила невесть откуда взявшуюся сигарету.

– Не его. И не совсем. Я лишь дала ему время подумать…

– Но как?

– Неважно… Главное, что он должен сам убедиться, что эта смазливенькая дурочка отвернется, как только увидит его изменившимся, и тем самым покажет свое истинное лицо…

Ведьма легко, по-кошачьи, вскочила и прошлась по комнате так, что Жора невольно загляделся, забыв о ее возрасте.

– А вы… А вы должны помочь ей в этом…

18

Типично русская потребность,

И ерунда, что «за бугром»!

И отступает бесконечность:

Бутыль и трое за столом…

Иван Каланский. «Ностальгия»

– Вот это номер! – раздался прямо над ухом Арталетова знакомый веселый голос. – Я, понимаешь, скачу во весь опор, вытрясаю душу из встречных-поперечных, чтобы узнать, куда это подевался мой верный друг, а он тут дрыхнет без задних ног!..

Георгий сел на постели и протер глаза, уверенный, что все еще видит сон: на пороге комнаты, куда вчера определил постояльца хозяин, стоял Леплайсан.

Да-да, Леплайсан собственной персоной. Побледневший, осунувшийся и с правой рукой на перевязи, но все-таки живой, шут во плоти, а вовсе не печальная загробная тень, за которую его принял в первый момент Жора, уже привыкший ко всякой мистике.

– Вам же положено лежать в постели!..

– Конечно! – Людовик, из-за плеча которого выглядывал корчмарь, а на шляпе восседал вечный зеленый спутник (тоже, кстати, с правой рукой на перевязи), шагнул в комнату и, по-хозяйски развалившись в скрипучем кресле, повелительно щелкнул в воздухе пальцами левой руки:

– Живо завтрак в номер и бутылочку… э-э-э, другую чего-нибудь не слишком кислого: меня со вчерашнего вечера мучает изжога после ужина в предыдущей корчме. Представляете, Жорж! – повернулся Леплайсан к своему другу. – Ее хозяин подсунул мне фальшивый херес! Но ему не слишком-то поздоровилось, когда я распознал подмену…

«Ага! – злорадно подумал Георгий. – И на старуху, то есть на такого гурмана и знатока вин, как вы, Людовик, бывает проруха…»

– Сочувствую вам всей душой, мой друг, – промолвил он, постаравшись скорчить самую скорбную из удававшихся ему когда-либо гримас. – Надеюсь, вы не закололи подлеца на месте?

– Бог с вами! Разве я похож на изверга? К тому же мне под руку подвернулась такая удобная дубина…

Услышав это, хозяин, бледный, как полотно, прислонился плечом к косяку и медленно сползал по нему.

– Конечно, никакого членовредительства я тоже допустить не мог, – хладнокровно продолжал шут, не глядя в его сторону. – Я же честный христианин и верный слуга короля! Как я мог оставить казну без налогоплательщика, пусть даже отъявленного пройдохи и плута? Так – пара-тройка сломанных ребер, десяток выбитых зубов…

Хозяин хрюкнул и уселся прямо на пол. Только после этого Леплайсан соизволил его заметить:

– Как? Ты еще здесь? Дубину я, кстати, прихватил с собой – уж больно она попалась ухватистая…

Договаривать пришлось уже в пустой дверной проем: бедолага мгновенно испарился, и лишь откуда-то снизу доносились его суматошные приказы, грохот посуды и звуки затрещин, раздаваемых, в свою очередь, нерасторопным домашним.

– Вот так нужно вести себя с этим сбродом, – развел руками шут, поворачиваясь к Арталетову. – Иначе за свои же кровные денежки ничего, кроме хамства, от них не добьешься…

Георгий был целиком и полностью согласен с другом и расходился с ним лишь в методах убеждения. Так, как Людовик, он никогда бы не поступил… Хамов из сферы обслуживания, от которых ему довелось натерпеться в далеком будущем, он бы вешал на первом попавшемся фонаре, ничуть не задумываясь о полезности их для экономики. Увы, такие методы не приветствовались ни там, ни тут…