Записки диверсанта (Книга 1) - Старинов Илья Григорьевич - Страница 123

Платона Воронько разыскали в одной из собычин-ских изб. Военфельдшер расположившейся тут тыловой части делала ему перевязку. Открытая рана кровоточила. Губы у Воронько были бледные, глаза уста лые-усталые.

-- Вы? Здравствуйте, -- сказал он. -- Вот, не повезло... В самом начале...

-- Лежите спокойно. Все будет хорошо... Выйдя с военфельдшером в сени, я шепотом спросил, выдержит ли Воронько перевозку.

-- Рана нехорошая, еще бы миллиметр-другой, и конец, -- сказала военфельдшер. -- Но везти можно. А кто вы?

Служебное удостоверение успокоило девушку. Я попросил еще несколько часов позаботиться о поэте-диверсанте, лично взорвавшем четыре эшелона, три вражеских танка, пять автомашин и одиннадцать мостов.

-- Мне нужно связаться с железнодорожниками, товарищ военфельдшер, организовать немедленную эвакуацию Воронько в Киев.

-- Все сделаю, товарищ полковник! Все! Она неотлучно просидела возле постели Платона до моего возвращения. Воронько со всеми предосторожностями перенесли в сани, доставили в Олевск и оттуда первым же составом повезли в Киев.

Обидно было, что соединение Вершигоры лишилось такого замечательного диверсанта. Очень обидно!

В соединении Грабчака

Заканчивая обследование действий партизан на дороге Коростень -- Сарны, я получил известие об окончательной ликвидации Центрального штаба партизанского движения и новый приказ Строкача: выехать под город Городницы, в соединение A. M. Грабчака, установить боевые качества соединения,

изложить соображения о возможности его дальнейшего использования.

-- Стой! Пропуск! -- раздался громкий оклик.

Повозочный остановил лошадь. Я откинул тяжелый ворот тулупа. Слева от саней -- нетронутая, сверкающая белизна зимнего поля, справа -- неподвижный, склонивший до сугробов отягченные снежными пластами зеленые лапы еловый лес.

От елей отделились две фигуры в белых маскхалатах с автоматами. Из-под капюшонов маскхалатов виднелись козырьки зимних шапок. Такие шапки с козырьками, по рассказам, носили бойцы Грабчака.

Я назвал пароль, услышав отзыв, сказал, что ищу штаб. Один из партизан сел боком на сани рядом с

повозочным;

-- Вон за той елочкой сворачивай, и в лес! За "той елочкой" обнаружилась дорога не дорога, но довольно ровная просека, и этой просекой сани медленно поползли в глубь чащи...

Провожатый доставил прямехонько к большой землянке командира соединения. В землянке находилось пять или шесть человек, все в военном, в меховых безрукавках, не разберешь, кто же из них

Грабчак.

Заметив, что я перевожу взгляд с одного командира на другого, один из военных, среднего роста, сухощавый, с глубокими складками возле губ, настороженный, представился:

-- Майор Грабчак. С кем имею честь?..

Я назвал себя. Выражение настороженности исчезло с обветренного лица командира соединения:

-- Проходите, проходите, товарищ полковник! Давно ждем. Из Киева сообщили, что едете.

... 17 января 1943 года два транспортных самолета полка Гризодубовой поднялись с подмосковного аэродрома и взяли курс на озеро Червоное в лесах Белоруссии. На борту самолета находились хорошо подготовленные для действий в тылу врага десантники, в основном бывшие пограничники. Командир группы, ее комиссар и начальник штаба тоже были пограничниками. Группа приземлилась на костры Ковпака на льду озера Червоного. С этого и начинается история партизанского соединения Андрея Михайловича Грабчака, известного в народе под именем Буйного: таким псевдонимом Андрей Михайлович подписывал листовки, которые разбрасывались и расклеивались в оккупированных городах и селах.

Первое пополнение в группу поступило из при-озерского села Ляховичи: жители провели добровольную мобилизацию и привели к десантникам семнадцатилетних и восемнадцатилетних парнишек. Во главе "депутации" стоял древний ляховичский дед.

-- Ты, командир, не гляди на наши лапти! -- сказал дед Грабчаку. -- Ты в глаза ребят гляди! Они, внуки мои, не подведут. Только дай им, чем фашиста бить!

"Новобранцам" велели нарезать из парашютного шелка портянки, обернуть как следует ноги, и выдали автоматы:

-- Пройдете обучение -- примете присягу! Потом в отряд влилась группа диверсантов под командой старшего сержанта Вячеслава Антоновича Квитинского. Квитинский был артиллеристом, в начале войны попал в окружение, с такими же смельчаками, как сам, ушел в белорусские леса, участвовал в засадах на гитлеровцев, вступил в один из партизанских отрядов, а когда тот был разбит в бою, возглавил группу уцелевших бойцов и действовал самостоятельно.

В начале марта отряд Грабчака появился под Олевском, пустил под откос два фашистских эшелона. В отместку гитлеровцы налетели на село Юрлове, подожгли его, убили несколько жителей, а остальных собрались угонять в Германию. Крестьяне сообщили. о беде Грабчаку. Партизаны устроили засаду, часть карателей перебили, часть обратили в бегство, захваченное у врага оружие раздали освобожденным юрловчанам, посоветовали им создать собственный партизанский отряд. Крестьяне так и поступили. Юрловский отряд постепенно окреп, принимал участие в боях с гитлеровцами, совершили две диверсии.

Эхо взрывов на железных дорогах и пулеметных партизанских очередей расходилось далеко в лесу, " Грабчаку тянулись и тянулись люди...

К моменту нашего приезда соединение состояло из пяти отдельных отрядов, организованных наподобие погранзастав, и кавалерийского эскадрона, державшего под седлом отбитых у гитлеровцев чистокровных скакунов. В отрядах и эскадроне служили и русские, и узбеки, и белорусы, и туркмены, и казахи, словом, оно оказалось многонациональным. На счету соединения было 106 пущенных под откос вражеских эшелонов, бронепоезд, немало автомашин противника с солдатней и грузами, подорванные мосты, в том числе уже упоминавшийся мост вблизи Олевска, уничтоженный с помощью торпеды.

Я вспомнил пареньков, встреченных по дороге к Перге.

-- Скажите, верно, будто вы советовали жителям Юрлова не скрывать ни численности вашего отряда, ни путей вашего отхода? -- спросил я Грабчака и его комиссара Н. М. Подкорытова.