Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 15

Ах! Боже мой! Что станет говорить

Княгиня Марья Алексевна!

И тут в зале начинается нечто невообразимое. То, что принято называть "шквал аплодисментов". И еще какой-то истошный женский визг. Артисты выходят на поклоны. Я вижу, что Глеб пока не отошел от роли, он еще не Ордынцев, он еще Чацкий, но постепенно сознание возвращается к нему - и он сияет. Надо скорее мчаться за кулисы. По дороге меня перехватывает Лидия Борисовна, завлит театра.

- Саша, поздравляю, это великолепно!

- Лидия Борисовна, почему так внезапно?

- Юльский, узнав про премию, запил, а главный решил, что это самый подходящий момент выпустить Глеба в роли Чацкого. Думаю, теперь Юлик его больше играть не будет. Эх, раньше бы это сообразить, а то все искания, пусть Ордынцев с его данными Репетилова играет, так интереснее... Да я за свои шестьдесят лет такого Чацкого и не видела никогда.

Поздравляю! - все это она произносит на ходу, крепко держа меня под руку. - Только, смотрите Саша, чтобы Глеба сейчас не сожрали!

Я слушаю ее вполуха, я рвусь вперед, но она слегка прихрамывает и не может идти так быстро, как мне хочется, а сбросить с себя ее руку я не могу. Мне неудобно. Но наконец кто-то отвлекает ее, и я сломя голову несусь вперед.

В зале еще продолжаются аплодисменты. Вокруг много знакомых лиц, кто-то обнимает меня, кто-то целует, кто-то насмешливо на меня взирает. Но мне все это неважно. Я жду мужа, у которого сегодня день триумфа, и тут я вижу свою свекровь. У нее лицо все в красных пятнах.

- Саша! - бросается она ко мне и заключает в объятия. - Саша, он гений! - шепчет она мне на ухо. - А я тебя искала, мне Глеб сказал, что ты будешь в театре с какой-то знакомой. Где ты сидела?

Но тут появляется Глеб с большим букетом роз:

- Сашка! Сашка! Я это сделал!

Он победно вскидывает руку и сует букет мне.

- Мама! Ты здесь!

Набегают какие-то люди, оттесняют его от нас.

- Я так смертельно волновалась, когда Глеб мне позвонил, - шепчет свекровь. - А ты знала, что будет замена?

- Понятия не имела. Я же сегодня.., была еще на работе, передавала дела...

Слава богу, хоть с этой бухгалтерской историей теперь покончено, пусть это была ложь во спасение, но все равно противно.

- Саша, я на днях говорила тебе, что скоро все переменится, разве я была не права? Этот день настал!

- Нет, Светлана Георгиевна, настоящая известность в наше время начинается после премьеры сериала, а это... Но уже сегодня утром меня остановила какая-то девица, которая сказала, что "фанатеет от Ордынцева".

Про чувырлу я умолчала.

- Правда? Наконец-то!

В этот момент словно ветерок какой-то пронесся, все зашептались, и я увидела очень пожилого человека, по виду явно иностранца, который с легкой улыбкой направлялся к Глебу, сопровождаемый главным режиссером. Я только успела заметить, как вспыхнул Глеб.

- Это сам Лью Говард! - шепнул кто-то.

Лью Говард! С ума сойти!

- Саша, кто этот старик? - немного испуганно спросила свекровь.

- Знаменитый английский режиссер.

- О боже, ты услышал мои молитвы! Кинорежиссер?

- Нет, театральный, но все равно...

Я видела, как господин Говард что-то горячо говорил Глебу и долго жал ему руку, а главный, стоя рядом, довольно ухмылялся. Вдруг кто-то дернул меня за рукав.

- Извините, девушка, - прошептала долговязая девица с висящим на плоской груди фотоаппаратом. - Где тут жена Ордынцева?

- Это я.

- Поздравляю! Как вы относитесь к успеху вашего мужа?

- Саша, ни слова! - громко произнесла свекровь. - Я мать Глеба Евгеньевича, и без его ведома никаких интервью ни я, ни его жена не даем.

.Батюшки светы, такое впечатление, что эту фразу Светлана Георгиевна давно отрепетировала. А я вот растерялась и готова была искренне ответить, что безумно рада успеху мужа. Девица, однако, не смутилась. Она протиснулась сквозь собравшихся к главному режиссеру и что-то принялась ему втолковывать. Тот рассеянно кивнул. Она исчезла.

- Саша, ты понимаешь теперь, какая на нас лежит ответственность?

- Вы о чем, Светлана Георгиевна?

- Одно неверное слово - и может начаться просто вакханалия в прессе. Это недопустимо!

- Светлана Георгиевна, о чем вы, какая вакханалия? Из-за Чацкого?

- Разумеется, нет. Но из-за Ордынцева - да! - произнесла она с гордостью.

Тут к нам подошел взволнованный сверх меры Глеб:

- Саша, мама, нас всех приглашают поехать в ночной клуб с мистером Говардом. Он хочет о чем-то поговорить со мной...

- В ночной клуб? Но мы не так одеты... - смутилась свекровь.

- Не имеет значения, - поморщился Глеб. - Впрочем, если ты не хочешь, мама...

- Я поеду!

- Вот, и хорошо, - не бог весть как восторженно отозвался Глеб. Но он был слишком счастлив, чтобы огорчаться.

Зато я очень огорчилась. Опять мне не удастся спокойно поговорить с ним, рассказать ему о бабушке.

***

Ночной клуб был шикарным, но, к счастью, полутемным и не слишком шумным. Играл камерный оркестр, и очень вкусно кормили. За столом нас было пятеро. Главный режиссер был почему-то без жены.

Господин Говард поужинал с отменным аппетитом, а потом принялся что-то оживленно обсуждать с Глебом и главным режиссером. Оказалось, что он русский по матери и вполне прилично говорит по-русски. А я, поев, вдруг ощутила такую усталость, что у меня не было сил даже вслушиваться в то, о чем они говорили. Мне просто было хорошо. Я с удовольствием слушала музыку, держа в руках бокал с прекрасным белым вином. Зато Светлана Георгиевна никак не могла успокоиться. А разговор, по-видимому, расслышать была не в состоянии. И решила обратить внимание на меня:

- Саша, я только сейчас увидела твои ногти! Замечательно, но ты что же, нарастила их?

- Ну да.

- Ты что, с ума сошла?

- Почему? - опешила я.

- Это же безумно дорого! Глеб еще не начал зарабатывать, все еще только предстоит, а ты уже транжиришь его деньги.

- Ну, положим, это мои деньги, - проговорила я.

- Все равно! Это безумие!

- Но вы же сами требовали, чтобы я привела руки в порядок, вот я и выполнила ваше требование.

- Но не такой же ценой! Я узнавала, это стоит чуть ли не сто долларов, а коррекция пятьдесят, и это следует делать регулярно!