Пир потаенный - Фармер Филип Хосе - Страница 51

Как раз перед тем, когда наша машина всеми четырьмя колесами заскользила по глине и грязи обочины, Триш необычайно хладнокровно и точно (я даже залюбовался) вырвала чеку и бросила через окно гранату. Она не могла видеть, конечно, куда та упадет, но целила-то она куда надо.

Машину опасно занесло и наклонило в сторону сточной канавы, идущей параллельно шоссе. Я врубил первую скорость и слегка повернул руль вправо, ровно настолько, чтобы переднее правое колесо вскарабкалось на асфальтовое покрытие, за ним правое заднее, а там и все остальные.

Едва мы полностью выбрались на дорогу, как сзади прогремел взрыв. Триш крикнула мне, что граната взорвалась под правой машиной, а не под левой, куда, как ей показалось, она ее бросила. Это, в общем-то, ничего не меняло. Обе машины скрылись в языках дыма и огня. Спустя еще несколько секунд раздался еще более мощный взрыв, когда взорвались их бензобаки. Троих, стоящих справа от баррикады, бросившихся было бежать за нами, окатило горящим бензином, и они превратились в три мечущихся живых факела.

За третьей машиной, стоящей с правой стороны дороги, тоже прятались три человека, которые почти сразу же после того, как прогремел взрыв гранаты, открыли по нам сумасшедший огонь. Двое с ружьями в руках прятались за капотом. Третий стоял в полный рост, упираясь автоматом в крышу автомобиля. Он стрелял трассирующими пулями.

По идее они сразу же должны были бы расстрелять нас в пух и прах. Но, во-первых, их потряс взрыв устроенного ими препятствия, чего они явно не ожидали; во-вторых, на них подействовала взрывная волна; и, в-третьих, я несся на них, как метеор, утопив педаль акселератора в пол до предела. Опять это была война нервов. Кто кого? Кто успеет первым?

Трассирующие пули вспарывали шоссе то справа, то слева от машины, то сзади нее, но потом они стали ложиться все ближе и ближе. Я внезапно сделал резкий поворот в сторону, и машину вновь занесло. Триш воспользовалась этим, чтобы выпустить в них очередь из моего автомата 38 калибра. Луч моих фар на мгновение ярко осветил их машину, и я увидел, как один из двух, стрелявших из-за капота людей, медленно падает на спину, вскинув руки к небу. Стрелявший из автомата, решив, что моя машина сейчас врежется в них, отпрыгнул в сторону и дал деру. Что стало с третьим, я не заметил, потому что надо было выравнивать машину. Мне едва удалось избежать прямого столкновения. Задок машины мотало из стороны в сторону, но мы все-таки проскочили мимо, правда, ободрав себе при этом правый бок, но зато вдребезги разбив им фары.

Мы вихрем промчались мимо и понеслись дальше в ночь. Пламя пожара сзади нас осветило долину на многие сотни метров вокруг.

Триш всю трясло от перенесенного нервного напряжения. Она прижалась к моему плечу и немножко всплакнула. Я тоже чувствовал, что внутри меня все дрожит. Дрожит от радости одержанной победы.

Но я слишком рано радовался. Машине, которая преследовала нас по пятам от самого города, Бог знает каким чудом, удалось преодолеть пылающую баррикаду. Оставшиеся в живых уселись в почти неповрежденный третий автомобиль и тоже бросились в погоню. Так что не успел я проехать и километра, как заметил в зеркале заднего обзора их быстро приближающиеся огни. Нет, эти люди были явно одержимыми в своем стремлении убить меня.

Я проскочил мимо Бункере Хилл, солидно укрепленную ферму, состоящую из трех домов, которая, как и Форт Патиам, расположенный несколько дальше по дороге, была возведена в 1780 году герцогом Грейстоком. Герцог, виг по партии, военный по профессии, был настроен проамерикански и приказал основать эти форты в честь двух славных побед янки, дав им имена побежденных при этих баталиях.

Заметив ферму, я на мгновение было подумал попросить помощи у нынешнего владельца замка в Грейстоке. Это был старый и верный друг. Но я тут же вспомнил, что в данный момент он должен был находиться на Аляске. К тому же, я не имел права впутывать в это дело ни в чем не повинных людей. Наше положение было тяжелым, но не безнадежным. Что же касается сил, так называемого правопорядка, у меня даже и на мгновение не мелькнуло мысли прибегнуть к их помощи. Я знал насколько ленивы и неповоротливы английские полицейские во всем, что не касалось очередной возможности посчитать ребра пакистанцам или ирландцам. Клио спокойно могла бы быть убитой девять раз, прежде чем они раскачаются и решат вступить в игру. Внезапная атака была единственным методом, способным освободить ее.

Но была еще одна причина, по которой я не хотел впутывать в это дело жандармерию. Девять. Это было частное дело, я бы даже сказал внутреннее, касающееся только членов нашего ордена, и не нужно было, чтобы о нем трезвонили повсюду. У меня почему-то уже давно назревала мысль, что мы не сидели бы во всем этом дерьме, если бы Девять втайне не приложили к этому свою руку, преследуя одним им известную цель.

Но за все то, что случилось в течение только одного сегодняшнего вечера: весьма зрелищное приземление, столкновение в Пенрите, пылающие машины посреди образцовой дороги, являющейся гордостью министерства транспорта ее величества, – у жандармерии были все основания заинтересоваться главным участником этих событий и постараться наложить на него свои лапы.

Километром дальше после Форта Патнам наши преследователи вновь стали серьезно беспокоить меня. «Астон-мартин» почему-то больше не хотел ехать быстрее ста тридцати километров в час, и это убедило меня в том, что машина все-таки получила повреждения во время перестрелки. Догоняющие нас ребята неслись с сумасшедшей скоростью, не меньше, наверное, ста семидесяти километров в час. По всей видимости, они должны были догнать меня где-то на окраинах Грейстока, тем более, что я не собирался пересекать деревню на скорости выше девяноста километров в час.

Когда до первых домов местечка оставалось не более полукилометра, температура мотора внезапно подскочила вверх. Из-под капота повалили клубы перегретого пара. Значит, пули повредили радиатор, и у нас оставалось совсем мало времени до того, как машина окончательно встанет.

Я предупредил Триш быть готовой выпрыгнуть из автомобиля, как только он остановится, и бежать, как на стометровку.

Мы въехали в Грейсток. Везде было темно и тихо. На улицах ни души. Машины преследователей как раз спустились в очередную лощину между холмами и на короткое время пропали из виду. Я подумал, не повернуть ли нам на север. Необходимо было срочно избавиться от «астон-мартина» и раздобыть другую машину. Дорога, что шла на север вдоль восточной опушки грейстокского леса, была классом ниже, чем государственное шоссе А 594. Но к северу от леса она пересекалась с другой дорогой того же типа, которая вела в южную часть моих владений, расположенных западнее этого леса. Это была скорее простая дорога, чем шоссе, узкая, ухабистая, но, тем не менее, покрытая гудроном. Этот путь был гораздо длиннее, чем по шоссе, но он мог бы сбить преследователей с нашего хвоста. Вряд ли они хорошо знали местные проселочные дороги.

Но в таком случае они могли просто двинуть прямиком в Грандрит и спокойно дожидаться меня там. Впрочем, они должны были бы сделать это с самого начала. Следовательно, мне необходимо было выбрать самый короткий путь. К тому же мне, быть может, удастся увеличить число их потерь. Чем большее число противников я убил бы по дороге, тем меньшее их число дожидалось бы моего прибытия.

И все же я решил по выезде из Грейстока свернуть с шоссе А 594 на короткую узкую каменистую дорогу, параллельную старой римской еще дороге, которая шла вдоль всего леса. Мои преследователи могли, конечно, предупредить своих сообщников, и тогда у меня были все шансы наткнуться на вторую баррикаду, которую они соорудили бы в месте пересечения обеих дорог.

Дорога, которой я собирался воспользоваться при выезде из деревни, соединялась еще с одной, которая шла на север от А 594. По ней, проехав через Беррье, Мюррах и замок Мюррах, можно было попасть на дорогу, которая, пройдя между рекой Колдью и Скалой Ворона, привела бы меня в Грандрит.