Седина в бороду - Фарнол Джеффери - Страница 44

– Позвольте сообщить вам, любезнейший, эта комната занята.

– Вот как, мой верный Джон? – Сэр Мармадьюк прикрыл дверь.

Подлинный Джон Гоббс, а это был именно он, изумленно вытаращил глаза. В следующее мгновение он с облегчением вздохнул и быстро шагнул навстречу нашему герою.

– Сэр Мармадьюк! – воскликнул он. – Извините меня! Это необычное одеяние, да и ваш вид…

– Тридцать шесть или даже меньше, Джон!

– Сэр, вы выглядите так же, как двадцать три года назад – беззаботный юноша, готовый без устали сражаться со всеми ветряными мельницами мира.

– Да, Джон, тогда я был глупцом, настоящим глупцом, решившим оседлать радугу. И, ей-богу, похоже эта слабость сохранилась во мне до сих пор!

– Я полагаю, сэр, ваши дела столь же хороши, как и ваш вид?

– В самом деле, Джон, я никогда не чувствовал себя так же хорошо, как сейчас. Надеюсь, вы заказали обед?

– Его сейчас принесут. Позвонить?

– И поскорее, Джон! Я голоден до неприличия.

– Голодны, сэр? Господи Боже!

– Не то слово, Джон! Новая жизнь, во всяком случае, научила меня ценить хороший обед.

– Простите меня, сэр, что я вас так разглядываю, но происшедшая в вас перемена просто невероятна! Ваши глаза блестят, голос звонок, а сами вы так и излучаете энергию! Словно время повернуло вспять и забросило вас на двадцать лет назад!

Сэр Мармадьюк пытливо взглянул на своего верного друга, но тот отвернулся, дабы дернуть за звонок.

Вскоре появился лакей, сгибавшийся под тяжестью подноса, полного разнообразнейших блюд. Он ловко и проворно расставил все на столе, поклонился и исчез.

– А теперь, – сказал сэр Мармадьюк, наблюдая как в бокале с шампанским всплывают пузырьки, – вас, естественно, интересует, что за фантазия пришла мне на ум. Объяснение довольно простое – следуя советам добрейшего доктора Уотерспуна, я отправился на поиски ушедшей юности! Абсурдные, нелепые поиски, Джон… и вот…

– Поразительно! – воскликнул Джон Гоббс, в глазах его читалось удовлетворение. – Вы, похоже, нашли ее, о чем неоспоримо свидетельствуют произошедшие в вас перемены!

– Увы, – вздохнул сэр Мармадьюк, печально покачав головой, – это все равно, что пытаться поймать солнечный зайчик, Джон, или искать прошлогодний снег. Хотя, следует заметить, я уже начал думать, что мне удалось невозможное! Но кто способен найти то, что является всего лишь воспоминаниями давно ушедших дней?! Нет, Джон, моя юность ушла навсегда. Но зато я обрел племянника.

– Племянника, сэр? Вы имеете в виду…

– Я имею в виду Руперта Эшли Беллами, сына моей покойной сестры, племянника, которым, я к великому стыду, столь упорно пренебрегал! Прискорбно пренебрегал, Джон!

Джон Гоббс возвел глаза к потолку и не вымолвил ни слова.

– Вы ведь согласны, дорогой Джон?

– Согласен? С этим молодым человеком, сэр? Неужели упомянутый вами мистер Беллами осмелился бросить вам в лицо подобные несправедливые слова?!

– Да, Джон. Он также сообщил, что у меня душа кролика! Видите ли, друг мой, он знает меня под именем Джона Гоббса.

Обычная сдержанность мистера Гоббса дала трещину, он взглянул на сэра Мармадьюка и рассмеялся.

– Джон, вы ведь и сами считаете, что я пренебрегал своим родственным долгом?

– Сэр, раз уж вы спрашиваете меня, то я отвечу – вы ведь видели своего племянника лишь три раза со дня его рождения.

– Это так. Я перепоручил все вам, совершенно не понимаю, почему.

– Сэр, вы всегда были очень заняты…

– Да, честно говоря, мои собственные дела всегда стояли у меня на первом месте. Когда я теперь смотрю на себя со стороны, то этот бессознательный эгоизм меня попросту ужасает. А что касается вашего имени, то вы уж простите меня, мой добрый друг.

– Сэр, вы оказали мне честь.

– Когда я оказался перед необходимостью выбрать себе псевдоним, ваше имя, Джон, первым пришло мне в голову. А теперь, дружище, наполните стаканы и приготовьтесь выслушать историю моих приключений.

По мере того, как сэр Мармадьюк вел свой рассказ, улыбчивое лицо Джона Гоббса вытягивалось все больше и больше. Когда же наш герой замолчал, верный Джон откинулся на спинку стула и в величайшей тревоге уставился на сэра Мармадьюка.

– Сэр, вам ведь действительно угрожает арест! Это абсурдно! Это просто непостижимо!

– И все же это так, мой дорогой Джон. И, честное слово, – добавил сэр Мармадьюк с грустной улыбкой, – я не о чем не жалею.

– Но, сэр, что же вы намерены предпринять?

– Поженить их, Джон.

– Сэр?

– Они подходят друг другу и составят прекрасную пару, – продолжал сэр Мармадьюк, уставясь на скатерть отсутствующим взглядом, – чудесную пару, Джон. Юные, прекрасные, чистые дети, жители Эдема, где нет ни змей, ни прочих паразитов. Она очаровательна и прелестна, а он красивый юный бездельник, который несмотря на лохмотья и голод, беззаботен и весел. Я даже начинаю питать относительно него определенные надежды. В целом они отлично подходят друг другу, а мне достанется роль deus ex machina. Мой племянник уже по уши влюблен. Да, уверен, они будут счастливы вдвоем!

– Но послушайте, сэр, как вы намерены выйти из своего собственного отчаянного положения? Что с вами-то станется?

– Там видно будет, Джон. Я об этом как-то еще не думал.

– Господи, сэр, вы меня тревожите! – вздохнул Джон Гоббс, с осуждением покачав головой. – Вы действительно столь же беззаботны, как и двадцать три года назад.

– Опять, дорогой Джон! – воскликнул сэр Мармадьюк, рука с бокалом застыла в воздухе, так не донеся его до рта. – Вы трижды упомянули о том времени, а ведь вы – один из немногих, кто знает, что именно двадцать три года назад я женился на той, что разрушила тогда мою веру в жизнь тогда, на той, что поныне не позволяет мне обрести покой и счастье. На что вы, собственно, намекаете, говоря о тех временах?

Тут Джон Гоббс перегнулся через стол и хриплым шепотом сказал:

– Сэр, она здесь! Я собственнолично открыл перед ней дверь этого постоялого двора!

Сэр Мармадьюк медленно поставил полный стакан на стол и несколько долгих мгновений неотрывно смотрел на мистера Гоббса.

– Здесь, Джон? Вы уверены?

– Сэр, едва я спешился перед дверью гостиницы, как подъехал лондонский почтовый дилижанс. Среди пассажиров была одна леди, которая выглядела очень больной, внезапно она пошатнулась, я подхватил ее. В этот момент шляпка с вуалью съехала набок, и я увидел ее лицо. Это была леди Вэйн-Темперли, сэр. Она сильно изменилась, но я уверен, что это она.

– Я должен увидеть ее, – сэр Мармадьюк устало провел рукой по лицу. – Да, я должен ее увидеть и немедленно!

– Зачем, сэр? Зачем тревожить былое?

– Я слышал, что она нуждается и очень больна. Поэтому, Джон, пойдите и разузнайте о ней. Если вам удастся увидеть ее, то дайте ей знать, что я здесь. Попросите ее сделать одолжение и принять меня. Ступайте же!

Джон Гоббс, повстречав взгляд сэра Мармадьюка, поднялся и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Сэр Мармадьюк остался сидеть, слепо уставившись перед собой. В его душе поднялась настоящая буря, жалость боролась с отвращением. С его сурово сжатых губ сорвался приглушенный шепот:

– О, Ева-Энн, Ева-Энн, милое дитя мое, мысли о тебе – единственная отрада, оставшаяся мне. Ты сделала меня лучше, Ева-Энн.

Мистер Гоббс вернулся довольно скоро и обнаружил, что сэр Мармадьюк хладнокровно попивает шампанское.

– Ну, мой дорогой Джон? – спокойно спросил наш джентльмен.

– Она уехала, сэр. Больше часа назад, как только оправилась, но…

Сэр Мармадьюк взглянул на него. Перед ним стоял уже не смиренный, полный достоинства священнослужитель, а разъяренный кулачный боец.

– Ну, Джон?

– Сэр, – квадратная челюсть выдвинулась вперед, брови насупились, – сэр, здесь он.

– То есть?

– Мистер Том Моубрей, сэр.

– Сэр Том Моубрей, Джон. Совсем недавно он унаследовал титул и состояние своего кузена. Я хочу переговорить с ним. Где он?