Графиня Де Шарни - Дюма Александр - Страница 58

– Поверьте, ваше величество, – молвил он, – что я очень признателен вам за эту память, а также за чувства, которые вы испытываете к моему брату. К сожалению, я не располагаю временем, достаточным для того, чтобы выразить вам всю свою признательность…

– Как?! Что вы хотите этим сказать? – удивленно спросила Мария-Антуанетта.

– Я хочу сказать, что через час я уезжаю из Парижа.

– Уезжаете?

– Да, ваше величество.

– О Господи? Неужто вы покидаете нас, как другие? – вскричала королева. – Вы эмигрируете, господин де Шарни?

– Увы, ваше величество, этим жестоким вопросом вы доказываете, что я, сам того не зная, разумеется, заслужил подобную несправедливость!..

– Простите, друг мой, однако вы же говорите, что уезжаете… Зачем вы едете?

– Я отправляюсь для выполнения поручения, которое я имел честь получить от короля.

– И для этого вы уезжаете из Парижа? – с озабоченным видом переспросила королева.

– Да, ваше величество.

– Надолго?

– Этого я не знаю.

– Однако еще неделю назад вы отказывались ехать, если не ошибаюсь?

– Совершенно верно, ваше величество.

– Почему же, отказавшись от поездки неделю назад, вы согласились ехать сегодня?

– Потому что за неделю в жизни человека многое может измениться, а значит, он может принять другое решение.

Казалось, королева усилием воли сдержала себя и постаралась ничем не выдать своих чувств.

– Вы едете.., один? – спросила она.

– Да, ваше величество, один.

Мария-Антуанетта облегченно вздохнула. Потом, словно устав сдерживаться, она прикрыла глаза и провела батистовым платком по лицу.

– И куда же вы едете? – опять спросила она.

– Ваше величество! – почтительно начал Шарни. – У короля, насколько я знаю, нет от вас секретов. Если королева пожелает, она может спросить у своего венценосного супруга и о цели моей поездки, и о том, куда он меня посылает. Я ни на минуту не сомневаюсь, что король скажет вам все.

Мария-Антуанетта открыла глаза и с изумлением взглянула на Шарни.

– Зачем же мне спрашивать у него, если я могу обратиться с этим вопросом к вам? – проговорила она.

– Потому что эта тайна не моя, а короля, ваше величество.

– Мне кажется, сударь, – высокомерно молвила Мария-Антуанетта, – что тайна короля принадлежит королеве?

– Я в этом не сомневаюсь, ваше величество, – с поклоном отвечал Шарни, – вот почему я осмеливаюсь утверждать, что король без малейших колебаний доверит эту тайну вашему величеству.

– Скажите, по крайней мере, едете ли вы за границу или это будет на территории Франции?

– Только король может дать вашему величеству необходимые разъяснения.

– Итак, вы едете, – проговорила королева, в которой чувство глубокой боли мгновенно возобладало над раздражительностью, вызванной сдержанностью Шарни, – вы от меня удаляетесь, вы, несомненно, будете подвергать себя опасностям, а я даже не буду знать, ни где вы, ни что вам грозит!

– Ваше величество! Где бы я ни был, я буду, и в этом я могу поклясться вашему величеству, вашим верным слугой, преданным вам всей душою; с какими бы опасностями мне ни пришлось встретиться, они будут мне приятны, потому что я буду им подвергаться во имя двух коронованных особ, которых я боготворю!

И граф отвесил поклон, собираясь уйти и ожидая лишь разрешения ее величества.

Королева порывисто вздохнула, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать, и прижала руку к груди, словно пытаясь удержать слезы.

– Хорошо, граф, можете идти, – прошептала она. Шарни еще раз поклонился и решительно шагнул к двери.

Однако в ту самую минуту, как он взялся за ручку, королева воскликнула:

– Шарни!

Граф вздрогнул и, обернувшись, побледнел: королева протягивала к нему руки.

– Шарни, – повторила она, – подойдите ко мне! Он, пошатываясь, подошел к Марии-Антуанетте.

– Подойдите сюда, ближе, – прибавила королева. – Посмотрите мне в глаза… Вы больше не любите меня?

Шарни ощутил, как по телу его пробежала дрожь. Ему на мгновение показалось, что он теряет сознание.

В первый раз в его жизни высокомерная женщина, королева, покорялась ему.

При Других обстоятельствах, в другое время он пал бы пред Марией-Антуанеттой на колени, попросил бы у нее прощения. Но воспоминание о том, что произошло между ним и королем, было еще свежо, и он сдержался. Призвав на помощь все свои силы, он проговорил:

– Ваше величество! После того доверия, после тех знаков внимания, которыми осыпал меня король, я был бы подлецом, если бы проявил по отношению к вашему величеству другое чувство, нежели безграничную преданность и глубокое почтение.

– Хорошо, граф, – отвечала королева. – Вы свободны, идите.

Была минута, когда графа охватило непреодолимое желание броситься к ногам королевы; неискоренимое чувство долга подавило, однако не задушило окончательно еще тлевшую в его душе любовь, которую он считал уже угасшей; любовь готова была вот-вот вспыхнуть с новой, неведомой дотоле силой.

Он бросился вон, прижав руку ко лбу, а другую – к груди, бормоча про себя бессвязные слова, которые, услышь их королева, обратили бы в торжествующую улыбку безутешные слезы Марии-Антуанетты.

Королева провожала его взглядом в надежде на то, что он обернется и вернется к ней.

Но она увидела, как дверь распахнулась перед ним, а потом захлопнулась у него за спиной; она услыхала, как его шаги удаляются в коридоре.

. Спустя пять минут после его ухода, когда стихли его шаги, она все еще продолжала смотреть на дверь и прислушиваться.

Вдруг ее внимание привлек шум, донесшийся со двора.

Это был стук колес.

Она подбежала к окну и узнала карету Шарни, пересекавшую Швейцарский двор и удалявшуюся в сторону улицы Карусели.

Она позвонила, явился Вебер.

– Если бы я не была пленницей в этом дворце и захотела отправиться на улицу Кок-Эрон, то по какой дороге мне следовало бы поехать? – спросила она.

– Ваше величество! Вам следовало бы выйти в Швейцарский двор, свернуть на улицу Карусели, потом поехать по улице Сент-Оноре до…

– Хорошо.., довольно… Он поехал к ней прощаться, – прошептала она.

Прислонившись лбом к холодному стеклу, она постояла так с минуту, потом продолжала вполголоса, сцепив зубы: